Текст: Ольга Разумихина
- •получить пятёрку на уроке (актуально для тех, кто учится в классе с гуманитарным профилем);
- •подготовить доклад или презентацию для школьной конференции (актуально для всех);
- •сдать ЕГЭ по литературе.
Да и, в конце концов, знания — одно из ключевых связующих звеньев между людьми, даже совсем непохожими. Что может быть приятнее, чем поддержать разговор с интеллигентным человеком, будь это школьный учитель или учёный родственник?
Вот и наш нынешний герой, Иосиф Александрович Бродский, считал именно так. Возможно, вы уже видели список книг, который поэт составил для своих студентов (классик 12 лет проработал преподавателем литературы в Мичиганском университете, США), но рекомендовал всем без исключения. По интернету он гуляет под названием «Книги, которые надо прочитать, чтобы с вами было о чём разговаривать» — и насчитывает 83 наименования. В числе прочего там есть:
- •Ветхий и Новый Завет (да-да, полностью, а это более 1000 страниц сложнейшего текста);
- •«Илиада» и «Одиссея» древнегреческого поэта Гомера (ещё по 500 страниц);
- •политические трактаты Н. Макиавелли «Государь» и Т. Гоббса «Левиафан»;
- •«Критика чистого разума» И. Канта, а также труды Платона, Аристотеля, Боэция, Б. Паскаля, Б. Спинозы и многих других философов.
Впрочем, имеются в этом списке и относительно «лёгкие» книги. Например, «Дон Кихот» Сервантеса и «Путешествие Гулливера» Свифта. Но вот что удивительно: сам Бродский закончил всего восемь классов и не получил высшего образования! Как же так вышло, что обыкновенный советский юноша эмигрировал в США и получил Нобелевскую премию по литературе?
Капризы судьбы
Жизнь Иосифа Александровича Бродского была полна трудностей с самого начала. Мальчик появился на свет в 1940 году в Ленинграде — и сразу же оказался в блокадном городе. Его мама, Мария Моисеевна, в мирное время работавшая бухгалтером, пряталась от бомбёжек в подвале Спасо-Преображенского собора; годовалый малыш ночевал в ящике для записок. (Если вы когда-нибудь были в православном храме, вы наверняка видели, как прихожане покупают маленькие листочки, на которых написано «За здравие» и «За упокой», и вносят туда имена родных и близких; это и есть записки.)
После блокады мама с сыном уехали в эвакуацию в Череповец — город, в пяти километрах от которого расположена Ясная Поляна, знаменитое имение Л. Н. Толстого, на тот момент, разумеется, давно покойного. Отец же, Александр Иванович, служивший в военно-морском флоте, прошёл всю войну, участвовал в боях на огромной территории — от Ленинграда до Новороссийска — и, так уж сложилось, домой вернулся только в 1948-м, когда сыну было восемь лет. Из-за «кочевой» жизни семейства юный Иосиф часто менял школы, после седьмого класса попытался пойти по стопам отца и поступить в военно-морское училище, но не преуспел — а ещё спустя год, в 1955-м, ушёл из школы и устроился работать фрезеровщиком на завод. И всё это время он читал, читал, читал: тяга к самообразованию у Бродского была колоссальная.
На конец 1950-х приходятся и первые поэтические опыты Иосифа Александровича. Вот стихотворение — кстати, его вы тоже наверняка уже видели в интернете, — которое будущий классик написал, когда ему было всего 17 лет:
- Прощай,
- позабудь
- и не обессудь.
- А письма сожги,
- как мост.
- Да будет мужественным
- твой путь,
- да будет он прям
- и прост.
- Да будет во мгле
- для тебя гореть
- звёздная мишура,
- да будет надежда
- ладони греть
- у твоего костра.
- Да будут метели,
- снега, дожди
- и бешеный рёв огня,
- да будет удач у тебя впереди
- больше, чем у меня.
- Да будет могуч и прекрасен
- бой,
- гремящий в твоей груди.
- Я счастлив за тех,
- которым с тобой,
- может быть,
- по пути.
- 1957
Посыл этого стихотворения созвучен пушкинскому «Я вас любил. Любовь ещё, быть может...»: лирический герой расстаётся с возлюбленной — и, судя по всему, не по своей воле; девушка сама решает порвать отношения. Но вместо того, чтобы вынашивать планы мести, герой находит в себе силы отпустить любимую — и искренне пожелать ей всего самого доброго.
Однако — при всей чистоте и нежности, которой проникнуто это стихотворение — в нём нет почти ничего от «классического» Бродского, поэта, который раз за разом удивлял читателя экспериментами с формой, звуком и лексикой; автора, не боявшегося сочетать канцеляризмы и книжные выражения, отсылки к классикам русской литературы — и просторечные выражения. Получалось примерно так:
- Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
- дорогой, уважаемый, милая, но не важно
- даже кто, ибо черт лица, говоря
- откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
- и ничей верный друг вас приветствует с одного
- из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
- Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
- и поэтому дальше теперь
- от тебя, чем от них обоих.
- Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
- в городке, занесённом снегом по ручку двери,
- извиваясь ночью на простыне —
- как не сказано ниже по крайней мере —
- я взбиваю подушку мычащим «ты»
- за морями, которым конца и края,
- в темноте всем телом твои черты
- как безумное зеркало повторяя.
- 1976
Образы и символы, использованные 17-летним Бродским в первом стихотворении, нельзя назвать оригинальными: сожжённые мосты, истлевшие письма, звёзды, костёр, призрачный путь в лучшее будущее можно найти в тысячах поэтических сборников. Не то у 36-летнего Иосифа Александровича: здесь развёрнутая метафора одиночества уникальна — это дом в «городке, занесённом снегом по ручку двери».
(Для тех, кто никогда не бывал на даче в зимнее время, поясним: если за ночь выпала месячная норма осадков, выйти будет ОЧЕНЬ сложно. Но и ждать, пока всё растает, не вариант: так недолго умереть без еды и воды. Вот и лирический герой Бродского не может ничего сделать со своим отчаянием, не может решить, что хуже: вечно тосковать по утерянной возлюбленной — или принять случившееся и идти дальше, но без того смысла, который долгое время наполнял его жизнь? Как говорил опять же А. С. Пушкин, «без божества, без вдохновенья, без слёз, без жизни, без любви?»)
На такие вопросы каждый читатель должен ответить сам, а мы лучше зададимся другим: что происходило с Бродским за эти двадцать с лишним лет?
Изгнанник
Как уже говорилось, первые стихи Бродского относятся к концу 1950-х гг. Первая их публикация состоялась в 1962 году; в то же время Иосиф Александрович оставил тяжёлый физический труд — помимо работы фрезеровщиком, он также успел побывать кочегаром и даже помощником патологоанатома — и начал зарабатывать на жизнь переводами латиноамериканских поэтов.
Однако уже в 1963-м году стихи Бродского, более чем безобидные, по какой-то причине рассердили журналистов газеты «Вечерний Ленинград». В совместной статье они назвали его работы «упадническими», а также обвинили Иосифа Александровича в том, что он несколько лет официально не работает. За голословными обвинениями последовала травля в прессе, а затем поэт был арестован — и осуждён за «тунеядство» на пять лет ссылки (впоследствии срок сократили до полутора лет).
У историков и литературоведов нет единого мнения, почему невинной жертвой режима стал именно Бродский, в те годы ещё не слишком известный и уж тем более не позволявший себе антиправительственных высказываний. Возможно, одной из причин стало стихотворение «Еврейское кладбище» (1958), которое начинается так:
- Еврейское кладбище около Ленинграда.
- Кривой забор из гнилой фанеры.
- За кривым забором лежат рядом
- юристы, торговцы, музыканты, революционеры.
- Для себя пели.
- Для себя копили.
- Для других умирали.
- Но сначала платили налоги,
- уважали пристава,
- и в этом мире, безвыходно материальном,
- толковали Талмуд,
- оставаясь идеалистами… <...>
Казалось бы, что здесь такого? Однако, к большому сожалению, антисемитизм (то есть пренебрежительное отношение к евреям) в 1960-е гг. был присущ многим гражданам СССР.
Так или иначе, в ссылке Бродский не переставал писать стихи — и, в отличие от Заболоцкого, о котором мы говорили совсем недавно, заниматься творчеством ему никто не запрещал. Сыграло роль и то, что в 1961 году наш герой успел познакомиться с А. А. Ахматовой, которая собрала вокруг себя нечто вроде кружка молодых поэтов, и многому у неё научился. Так что в сентябре 1965 года Иосиф Александрович вернулся — человеком, который наконец нашёл свой стиль.
Но «отделаться» от сомнительной репутации Бродскому не удалось. В СССР его жизни и здоровью (во время ссылки поэт пережил сердечный приступ) всегда угрожала опасность. Поэтому спустя семь лет, в 1972-м, Иосиф Александрович эмигрировал: он переехал в США — и на родину больше и не вернулся. Разлуку с любимой страной поэт переживал достаточно тяжело, потому что всегда считал себя русским — и даже написал восторженное стихотворение «Народ» (1964), где есть такие строки:
- Мой народ! Да, я счастлив уж тем, что твой сын!
- Никогда на меня не посмотришь ты взглядом косым.
- Ты заглушишь меня, если песня моя не честна.
- Но услышишь её, если искренней будет она. <...>
- Путь певца — это родиной выбранный путь,
- И куда ни взгляни — можно только к народу свернуть,
- Раствориться, как капля, в бессчётных людских голосах,
- Затеряться листком в неумолчных шумящих лесах.
Резюме
Рядовые читатели считают поэзию Бродского довольно сложной — из-за нестандартного стихотворного размера, замысловатой звукописи, заведомого «ломаного» синтаксиса, множества отсылок и неологизмов. Однако в собрании сочинений Иосифа Александровича можно найти стихотворения на любой вкус и цвет. Классик с одинаковым энтузиазмом брался как за простые, очевидные, так и за самые спорные темы.
А раз с любовной и гражданской лирикой Бродского мы уже познакомились, то в заключение статьи поместим вот такое стихотворение. И кто знает — о смерти оно, или о бессмертии, или и о том и о другом сразу?
- Только пепел знает, что значит сгореть дотла.
- Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперёд:
- не всё уносимо ветром, не всё метла,
- широко забирая по двору, подберёт.
- Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
- под скамьёй, куда угол проникнуть лучу не даст.
- И слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
- в перегной, в осадок, в культурный пласт.
- Замаравши совок, археолог разинет пасть
- отрыгнуть; но его открытие прогремит
- на весь мир, как зарытая в землю страсть,
- как обратная версия пирамид.
- «Падаль!» выдохнет он, обхватив живот,
- но окажется дальше от нас, чем земля от птиц,
- потому что падаль — свобода от клеток, свобода от
- целого: апофеоз частиц.
- 1986
