Ольга Покровская
На долю моих дедушек пришлись разные войны. Одному, Георгиевскому кавалеру, досталась первая мировая, которая еще ждет своего «Бессмертного полка».
Второй, Аркадий Александрович Покровский, прошел всю Великую Отечественную и умер в 1946 году, когда, казалось бы, ужас и кровь остались позади – жить бы и жить.
Рассказать о войне он не успел. Его фронтовые дороги я отслеживаю по географическим названиям в архивных документах – Ленинградская область, тыловой госпиталь, Карелия, Приполярье, Пруссия, Чехословакия.
Но о нескольких его военных днях – 27, 28 и 29 августа 1942 года - я знаю относительно подробно: из наградного листа. Это наступательная операция Волховского фронта – через те самые Синявинские болота, о которых писал Межиров.
К августу 1942 года Ленинград почти год в блокаде, хотя зимний ад сорок первого позади. Детская хлебная норма – 300 граммов в день, и немецкое командование готовит финальный удар, чтобы окончательно разбить измученный, истонченный от голода, но немыслимо красивый и, несмотря на все испытания, живой город. Под Ленинград переброшена полевая армия Манштейна, только что растерзавшая Севастополь, еще пьяная от крови. На перешейке рвутся с цепи, ожидая команды, войска Маннергейма. Гитлеровцы, раздраженные стойкостью города, намерены стереть его с лица земли, и судьба его жителей, естественно, в немецких директивах не учитывается никак.
Упреждая эти людоедские планы, 27 августа 1942 года восьмая армия Волховского фронта начинает артподготовку перед решительным наступлением на Синявино; 286 стрелковая дивизия, которая готовится к прорыву в район Кировска, находится у деревни Вороново. Историкам хорошо известно это название – левый фланг, рядом – сквозная, от Волховской ГЭС, просека вокруг линии электропередачи: возможность на труднопроходимой и болотистой местности выйти на оперативный простор, и дальше - на соединение с Ленинградским фронтом. Мой дедушка, Аркадий Александрович Покровский, командует артиллерийским дивизионом.
В наградном листе эти его дни описаны следующим образом:
«29 августа 1942 года в бою за населенный пункт Поречье передовой наблюдательный пункт передвигался с восьмой ротой в направлении дома отдыха Поречье. В момент атаки выбыл из строя офицер, корректировавший огонь с передового наблюдательного пункта подгруппы. Майор Покровский под огнем перешел на наблюдательный пункт, откуда продолжал управление огнем дивизиона. Получив пулевое ранение в шею, не оставил свой пост, а продолжал обеспечение атаки, только после второго пулевого ранения с раздроблением кости правого бедра был эвакуирован в тыл и отправлен в госпиталь на лечение».
Другие документы уточняют: ранение в шею майор Покровский получил в первый день наступления, 27 августа. Два дня он, раненый, наводил орудия своего дивизиона, пока соединения 286 дивизии выбивали немцев из деревни Вороново. Поречье – это рядом, фактически околица, высота над берегом реки Назии.
На войне гибнут не только люди, но и деревни. Ни Воронова (почти тысяча человек к началу войны), ни Поречья сейчас нет на карте, как нет других населенных пунктов, обозначавших топографию кровопролитных боев: Гайтлово, Гонтовой Липки, Тортолово. Ныне это урочища, которые сохранили только имя - земля, еще нашпигованная металлом, скрывающая человеческие кости.
Об этом жутко говорить, но дедушке, как ни странно, повезло – после ранения его эвакуировали в тыл, а его однополчане взломали немецкую оборону, прорвались через фронт и попали в окружение, а из ловушки выбрались немногие. Боеприпасы, приготовленные гитлеровцами, чтобы уничтожить Ленинград, тяжелая артиллерия и авиация со всей силой обрушила на советские армии: на восьмую, на злосчастную вторую ударную – перемолотую, разметенную в прах по Мясному Бору и лишь недавно укомплектованную заново – и на четвертый гвардейский корпус генерала Гагена, чудом выбравшегося из окружения с оружием в руках. Гитлеровское наступление провалилось, блокада продолжалась, майора Покровского ждали еще много дней и месяцев войны.
Когда я думаю о дедушкиной судьбе, мне кажется, что человеческие силы не безмерны: если спадает напряжение, требующее от организма мобилизовать все имеющиеся у него резервы, то иной раз выясняется, что все внутри перегорело, и сил больше нет, а жить дальше просто нечем.
