«Жемчужная река». Ванны тибетских монахов

Текст: Алесандр Чанцев

Илья Фальковский. Жемчужная река. М.: АрсисБукс, 2021. – 208 с.

Илья Фальковский – на все руки мастер. И писатель, и художник, и редактор альманаха «ПГ», и рэп читал, а публиковался так просто везде: от лучшего (и последнего) хипповского журнала «Забриски Райдер» и глянцевого «Птюча» до «Литературной газеты» и академическо-филологического «Нового литературного обозрения». Ух ты, как говорит смайлик в Фейсбуке.

Но живущий с 2014 года в Китае Фальковский для нас в рамках «Жемчужной реки» един в одной ипостаси – лаовая (иностранца) в Поднебесной. То есть почти уже и не иностранца (хотя в таких странах, как Китай и Япония, это статус скорее пожизненный)... Но обо всем по порядку.

Начинается книга как обычный травелог: прилетели на бизнес-встречу в Китай, весело оттянулись. Цены и порядки в массажных салонах, меню в дорогих ресторанах... Но тут начинается триллер. В пьяной китайско-русско-французской потасовке в баре погибает китаец – и герой Володя получает срок.

Да, про Восток дело тонкое и что Китай — это отнюдь не только отдых на Хайнане, мы помним. Хотя бы из фильмов «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс» и «Возмездие» – пусть про Японию, но колорит еще более закрытого и жестокого Китая представить себе можно. А теперь вот можно и прочесть: про многочасовое сидение на досках в камере без движения, про пытки за невыполнение трудовой нормы и бытовую, так сказать, ксенофобию китайцев.

Плюс к карме книги – Кристиан Крахт в «1979» и северокорейские перебежчики на Запад центрируются на ужасах китайских и КНДР тюрем, чуть ли не забывая прочие сюжеты. Но Фальковский проскакивает эту тему, пересказывая, например, тюремный же разговор о поэзии Радищева и безальтернативной лексике в русском. Возможно, потому что так хочет забыть этот опыт, стереть его из памяти. Понимаем!

А вот герой, похоже, не очень понимает себя, когда после освобождения и возвращения в Москву решает принять предложение о возвращении в Китай – уже в качестве вузовского преподавателя. Денег в Москве ни копейки – Китай же должен закрыть счет, показать другую свою сторону.

Он покажется разным. Как и сама книга – то в жанре баек преподавателя на экзотической синекуре (один из студентов мужеского пола хочет взять русское имя Катя в честь оружия «Катюши» и мечтает работать в морге, делать там людей красивыми), то опять травелога, то приключений лаовая в Китае… «А он, мятежный, просит бури» – даром что после тюрьмы Владимир зарекся пить, приключения он находит просто на щелчок пальцев. Чуть не разбился со своей китайской невестой на мотоцикле, пару раз едва не заблудился в тибетских горах со своей русской дочерью, пытался утонуть, имел разборки с местной мафией, что «на селе» влиятельнее партийных бонз… В общем, Зорге такой, который пил, бузил, романы крутил и на байке стены крушил.

Небольшая книга вообще разнообразна, что сам Китай: то вставные главы со снами из китайской древности, то очерк по освободительной борьбе Тибета против Большого Китая, то переводы из китайской поэзии (как собственные, так и звезд отечественной китаистики вроде Л. Позднеевой и Е. Торчинова). А то тибетские видения в духе «Властелина колец», если бы их в Китае снимал Чжан Имоу: «Лодка парила в воздухе, за ней катилась колесница, так войско вышло из тумана. Тогда разгневанное чудовище топнуло ногой, и к его рати присоединились злобные духи. Они шли тремя колоннами с трех сторон: с востока призраки с человечьим лицом, звериным телом и четырьмя ногами, поющие унылые протяжные песни, с запада оборотни с человечьим лицом и звериным телом, с одной рукой и одной ногой, испускающие звуки, подобные томной женской зевоте, а с севера злые духи деревьев, озер, рек, гор и скал, похожие на годовалых детей с черно-красным телом, длинными ушами, красными глазами…»

Как в китайской кухне, где есть всё, от самых изысканных деликатесов до зажаренных до углей гадов или чуть подтухших гадов, в «Жемчужной реке» каждый найдет свое. Большинство, можно предположить, вкусят именно экзотику – дальние районы с сохранившимся матриархатом, с морскими цыганами, с остатками иных племен (о существующих в Китае остатках даже арийских племен можно прочесть в недавнем травелоге Глеба Давыдова) или «просто» с тибетскими монахами, плещущимися в ваннах в виде горячих источников.

Однако главному герою ближе тема даже не духовного обновления в духе New Age или врастания в чуждую культуру (он женится и оседает в Китае) – а такой, как бы сказать, экологии в духе древних даосов. Когда человек и мир были едины и не чужды друг другу. «Изобрели музыкальные ноты и привели в беспорядок звуки; создали краски и исказили форму. Легко меняют внешний облик и скрывают внутри свои чувства. Они лелеют мечты обладать как можно большим; притворством и лицемерием добиваются славы. После того, как появились правители, началась тирания; когда были назначены чиновники, возникло коварство. Природа истощается, чтобы удовлетворять ненасытные чувственные желания. Однако так не напитать простых людей. Поэтому, опасаясь, что люди узнают обо всем этом, они щедро вознаграждают, чтобы задобрить, и сурово наказывают, чтобы запугать», – писал китайский поэт еще в III веке нашей эры и – многое угадал, как не признать. Китай долго пускал к себе героя «Жемчужной реки», несколько раз чуть не убил, но все же даровал чувством – возвращения к себе.

Впрочем, зная нрав героя и его удачливость в духе «Невезучего», я бы не зарекался, что это последняя книга о Китае и впереди сплошь блаженство просветления.