Текст: Антон Осанов (Омск)
Иначе говоря, уникальность переживаний делает тексты финалистов до боли однообразными. Тот ещё парадокс.
В 2022 году «от личного» свои произведения выстроила ровно половина финалистов: Екатерина Манойло (первое место, роман «Отец смотрит на Запад»), Алексей Колесников (третье место, сборник «Ирокез»), Анна Бабина (повесть «Аранхуэсский концерт»), Ольга Егорова (сборник «Женщина в моей голове»), Настасья Реньжина (сборник «Леший, верни моего отца»). Но если Колесникову удалось на своём опыте как бы выделить, подчеркнуть мир, а Бабиной взбить воспоминания в нежное художественное безе, другие лицеисты срезáли напрямки. Печальная Реньжина запевно, по-северному, потребовала у Лешего вернуть похищенного отца. Но грустное выкликание так и осталось набором запечатлённых картинок. А Егорова и вовсе исполнила бесхитростную манифестацию будней. Её слабый, будто бы ненарочный сборник вполне соответствует ироничной сетевой прозе, но в «Лицее» выглядит инородно.
Про случай Екатерины Манойло, победительницы сезона, следует поговорить отдельно.
В целом это приемлемый производственный роман на рабочую этнографическую тему. Перед героиней смешанного казахско-русского происхождения (Катей) стоит задача раскрыться в свете собственной генеалогии. Заявленная пограничность вполне могла перерасти в роман о травме, об идентичности, о женском, о столкновении культур, но Манойло предпочла традиционный сюжет с не менее устоявшейся формой. Совпадение происхождения, географии, имён, даже авторского и лирического фенотипа не было обращено в прямое проговаривание себя, а стало злым, отталкивающим проговариванием чужого. Это и не позволяет оценить роман высоко. Обозначив набор этнографических проблем, при решении которых героине требовалось как-то измениться, Катерина пронеслась через текст, не изменившись вообще: что маленькой, что повзрослевшей, она собирает тычки и упрёки лишь для того, чтобы чернее проявить окружающих. От Кати не следует никакой, даже малейшей реакции, и вся романная проблематика остаётся простым, неработающим обозначением. Текст распадается, потому что в нём никто ничего не хочет решать, оставляя на поверку хорошо прописанную, но всё же одинокую этнографию. Её притяжение, видимо, и обусловило победу романа: он читок, тематически привлекателен и очень аудиторен, но структурных достоинств всё-таки не имеет.
«Отец смотрит на Запад» продолжает этническую линию «Лицея», где каждый год появляется история с национальным колоритом. В 2020-м это была Алина Гатина с нежнейшими дуновениями из тех же южных степей, а в 2021-м Ислам Ханипаев с дагестанскими приключениями. Приятно отметить, что никто из лицеистов не использует этничность в качестве торговой марки. Это выгодно отличает их от дебютовской прозы конца нулевых (тот же «Салам тебе, Далгат!» Алисы Ганиевой). Желание удивлять и показывать сменилось неторопливым достоинством рассказчика, которому чуждо слово «экзотика».
Возвращаясь к теме пережитого, стоит заметить, что в 2022 году средний возраст финалистов-прозаиков составил тридцать два года. Это как раз возраст первого взвешенного осмысления, когда о прожитом получается по-взрослому написать. Это возраст, когда недавно или вот только что ушли бабушка с дедушкой. Прикроешь глаза — будто всё ещё в кресле сидят, и тянет о них написать. Тема родственного — центральная для таких вспоминаний, и она свидетельствует не только о взгляде назад, на себя, но и об отсутствии у писателей иного серьёзного опыта. Взросление в девяностых привносит в новую молодёжную прозу обязательное перечисление предметов и увлечений, но связность им придаёт только обращение к семье. Это предсказуемо, ведь отсутствие какого-либо экстремального опыта неминуемо сосредотачивает на личном, даже бросает в него, но, увы, дела семейные более-менее однообразны, с одними и теми же инстанциями, через которые все, так или иначе, прошли. Рано или поздно, но у всех умирают баба с дедой и остаётся несобранной на даче смородина. Да и отец пил у многих. И пропадал тоже.
Это даже обидно — расковыривая себя, тридцатилетние пишут не свой, а один общий текст, уникальность которого тем ниже, чем глубже вонзились ногти. В повести Анны Бабиной есть почти такое же изнасилование, как в образцовом для жанра «Конец света, моя любовь» Аллы Горбуновой. С некоторой осторожностью можно говорить о прорезавшемся голосе поколения: он шепчет о себе, шепчет близкое и чужое — слова постаревших родителей и слова их родителей, и вспоминает, вспоминает, вспоминает, страстно желая вернуться в тот день, когда мир был ещё юн.
То есть разговор лицеистов о Большом ведётся посредством личного и ради личного. Никто в своих дачных историях не рассекает горизонта, но опять замыкается в круг, смотрит внутрь, в неразглашённый пупок. Единственный, кто из «личного» пошёл на разрыв, — это Алексей Колесников, который в рассказе «Ну?» бросил в пустоту телефонной трубки без сомнения великий вопрос. Сильный, разноголосый прозаик ближе остальных финалистов подобрался к Большому. Причём выразил его не в подробном философском тексте, а в бестолковых приключениях сельского забулдыги.
Для «Лицея» вообще не характерна интеллектуальная, как бы спрашивающая проза. Писатели трёх последних сезонов избегают работать с мыслью, предпочитая говорить из себя и даже ради себя. В их текстах крайне мало суждений о мире, об искусстве, о политике, об истории. Прозаики привыкли говорить через ощущения, в полном смысле художественно. Эта скромность похвальна: прежде вечного следует озадачиться самым простым, оттенками и наблюдениями. В 2022 году иным отметился сборник Игоря Белодеда «Сын мой, Павел!». Этот чрезвычайно насыщенный и сложный текст пытается разобраться в природе человека и изобразительного искусства. В 2021 году применительно к театру чем-то похожим занимался «Самсон заходит в парикмахерскую» взлохмаченного Ивана Стрелкина.
Актуальные высказывания встречаются и того реже. Здесь неизменно солирует Борис Пономарёв, прозаик, который вот уже третий раз попадает в Короткий список «Лицея». В нынешнем сезоне Пономарёв был представлен фэнтези-путешествием «Дорога через ночь», где умудрился совместить аниме-служанок с кошачьими ушками и природу российского «полутоталитаризма». Случай Пономарёва в чём-то уникален: он пишет один и тот же роман с обличением отечественных пороков с позиции некой европейской нормальности. Это настолько прямолинейное высказывание, что различие между автором и лирическим героем в нём просто стирается. Пономарёв единственный из лицеистов, который использует художественное пространство ради передачи политического послания. И оно, к сожалению, бесхитростно. Даже Екатерина Манойло, чья пограничность грозила превратить текст в стенания по идентичности, счастливо избежала осечки.
Также в финалисты «Лицея» обычно попадает кто-то озористый, с хулиганской подборочкой. В 2021 году это была Анна Чухлебова (сборник «21 история о том, что умерли не все»), всё желавшая что-нибудь расколотить, в нынешнем сезоне бросаться камешками «Вторжения» пришла Марго Гритт. Но маргинальность лицеистам по-прежнему не по зубам: как ни коллекционируй изнасилования с проституцией, отсутствие радикального опыта выдаст их книжное происхождение.
В каком-то смысле «бросал» и Артемий Леонтьев (сборник «После прочтения сжечь»). Он начинал каждый рассказ как громадный роман и резко его обрывал. Зато сумел всё окончить занявший второе место Михаил Турбин (роман «Выше ноги от земли»). Турбин похож на автора, который способен у себя в кабинете занять целую полку романами собственного производства. Очень писчий, работоспособный, качественный, повторимый писатель, создавший безошибочное сценарное произведение. Сериальная история о враче-реаниматологе, лишившемся сына, продолжает ту отлаженную линию современной литературы, для которой главное создать цепкий непротиворечивый сюжет. В 2021 году ещё один выпрашивающий экранизацию текст занял первое место (Екатерина Кожевина, «Лучшие люди города»). Премия вполне осознанно ищет классический русский роман, но за неимением такового вынуждена выбирать из имеющихся сериальных текстов «про жизнь».
Кроме того, можно было бы предположить, что после 24 февраля — как раз во время подачи заявок — прозаики отразят новую тематику. Но ничего подобного не произошло. Структурно тема боевых действий присутствует только в повести Анны Бабиной, где ветеран неумело, по-женски, вспоминает перестрелки в южных горах. Явно вставочно высказался Пономарёв, и только Колесников может похвастаться неким размытым предвиденьем. Как у жителя приграничного Белгорода, какая-то отвлеченная <спецоперация> присутствует у Колесникова далёким, но приближающимся раскатом, словно туча, готовая вот-вот опрокинуться. Но всё же и тут видится какая-то деланность, нарисованность этой тучи — может быть, даже во вдруг грозовом феврале.
Вот уже который сезон «Лицей» сопровождают читательские (хотя, скорее, писательские) комментарии, которые в общем виде можно свести к вопрошанию: «Как это могло победить на премии имени Пушкина?!» И ещё вот так вопиюще потом, дважды хлестнув: «Пушкина!!» Но по трём отчитанным финалам (2020-2022) можно с уверенностью сказать, что в победителях оказываются тексты вполне классические.
В них нет жанровой новизны, идейной сложности, смелости формы или письма. Ни разу не было даже модного автофикшна, только его отдалённые мемуарные нотки. И темы вполне человечные, часто с перекосом в пользу широкой читательской аудитории. Премия каждый год достаточно точно определяет срез молодой русской литературы, а эта литература исправно поставляет премии необходимые ей образцы.
В прозе «Лицей» остаётся консервативным, отчасти старомодным, отдавая предпочтение концептуально составленным сборникам и большим связным повествованиям. Если учесть, что прежде чем переходить к новаторству, творцам следует освоить традиционные подходы, выбор «Лицея» вполне – и даже слишком закономерен.
Антон Осанов – литературный обозреватель, редактор-фрилансер, "текст-доктор". Фото: textura.club
