Евангелие от Алхимика. Паоло Коэльо – 75

Текст: Вера Федорук

Разбирая внушительный книжный шкаф, оставшийся после моего дедушки, где хранилась литературная коллекция, собранная членами нашей очень читающей семьи за последние 130 лет, я нашла несколько изданий С. Надсона конца XIX века. И — воспользуемся частично названием одного из романов Паоло Коэльо — села я и заплакала. От умиления. Потому что Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Толстой — это классика, а Надсон — это эпоха. Эпоха женских блузок с высокими кружевными воротниками под подбородок, народовольцев и земских учителей. Чьи произведения можно было найти в каждой русской образованной семье в 1880 году? — Надсона. Чьи книги можно было найти почти в каждом доме на разных континентах в двухтысячных? Паоло Коэльо. Книги Паоло Коэльо, как и книги Надсона, вероятно, однажды покинут широкого читателя — однако останутся символом эпохи для специалистов и тех, кто еще помнит. Можно привести здесь в пример и кумира гимназисток начала XX века — Лидию Чарскую, автора 80 романов, о которых сегодня, наверное, знают только литературоведы (в том числе благодаря запретам радеющей о детской нравственности Н. А. Крупской). С Чарской, на мой взгляд, Коэльо роднит и успех прежде всего у женской аудитории (среднестатистический мужчина обычно осилил один-два романа, и — «мне этого было достаточно»).

Паоло Коэльо родился в благополучной семье. В 17 лет поспорил с родителями из-за пресловутого «предназначения», о котором так часто идет речь в его книгах, и оказался в психиатрической клинике, где прошел лечение электрошоком. Связался с анархистами и был заключен под стражу, но отпущен из-за своего диагноза. В Латинской Америке с такой биографией прямая дорога в революционеры, но их время, видимо, миновало, или еще не вернулось, и Паоло Коэльо пошел, пусть и не сразу, в писатели.

И не прогадал. Человек, чья судьба сама по себе достойна романа (и действительно, его книги зачастую автобиографичны), оказался одним из успешнейших писателей рубежа веков. Чем же обусловлен такой невиданный успех и ажиотаж?

Выход Коэльо на литературные подмостки случился как раз в ту эпоху, когда мир в очередной раз принялся за духовные поиски — что можно связать в том числе с неудачей, как сейчас принято говорить, коммунистического проекта. Проект капиталистический продолжал существовать, утверждая свои ценности: время — деньги, и своих «апостолов» и «пророков» — миллиардеров с мультимиллионерами, сделавших себя сами, бизнес-коучей, мотивационных спикеров и так далее, вплоть до сегодняшних финансовых экспертов, обучающих инвестициям в биткоины. На противоположном «духовно-социалистическом» поле появилась вакантная пустота, которую в России, но не только в ней, помимо церкви, успешно стал заполнять собой бразилец Коэльо с его фейжоадой из различных мировых учений, от христианства с привкусом мистицизма до верований Ошо. (И йога. Кстати, в Индии, на родине йоги, один только роман «Алхимик» был продан тиражом около 2 млн экземпляров — и он до сих пор входит в список ежегодных бестселлеров (10-е место в 2017 г.)).

Безусловно, Коэльо связан с магическим реализмом, — возможно, даже является его своеобразной «лебединой песней», где от магического реализма остаются рожки и ножки собственно магического элемента в той или иной степени и «место производства» — Латинская Америка. Пожалуй, после бразильца писать в этом жанре будет уже не комильфо, настолько он заиграл эти карты. Темы творчества Коэльо понятны и вечно зелены: поиск самого себя и своего предназначения (и даже, я бы сказала, императивная необходимость поиска самого себя: иногда герои и не хотят уже ничего искать, и довольны уже тем, что нашли, и, между прочим, герои, может, и правы, если верить в то, что любое произведение живет и развивается, стоит его начать писать, само по себе, по своим внутренним законам, а автор говорит — нет уж, давай, ищи клад до победного, оставляя читателя в недоумении); любовь — как агапэ, так и каритас, иногда эрос; дружба. Свои постулаты Коэльо повторяет «в лоб» страница за страницей, видимо, по принципу нейролингвистического программирования, иногда с эффектом электрошока, и это роднит его с бизнес-литературой эффективных менеджеров, широко представленной на «Амазоне».

«Не смейтесь над надсоновщиной, — писал О. Мандельштам, — это загадка русской культуры и в сущности непонятый ее звук, потому что мы-то не понимаем и не слышим, как понимали и слышали они». Возможно, мы — коллективное человечество конца XX – начала XXI века, — так понимаем и слышим?

Лично для меня Паоло Коэльо остался где-то в начале двухтысячных. Однажды в те времена словенский знакомый пригласил меня на свой день рождения в Любляну, а сотрудник турагентства спросил: «Где это?» «Так все это правда!» — подумала я, как раз недавно дочитавшая «Вероника решает умереть» (напомню, героиня романа в предсмертной записке утверждает, что решила покончить с собой из-за того, что люди в мире не знают, где находится ее родная Любляна). Однако Коэльо до сих пор выпускает по книге раз в два года.

Коэльо упрекают в примитивном вокабуляре и синтаксисе — но благодаря этому он понятен самому неискушенному читателю. Возможно, не все смогли преодолеть сложносочиненные произведения Ж. Сарамаго, М. Варгаса-Льосы, Х. Л. Борхеса и Ж. Амаду (которому достался весь бразильский юмор и ирония, так что на долю Коэльо уже не хватило), но романы Коэльо покорились многим: они, помимо всего прочего, большей частью коротки и всегда притчеобразны — и в этом часть их успеха (и тут вспоминаются Библия и рассказы Л. Н. Толстого для обучения грамоте на закате жизни). Кстати, к вопросу об оглушительном успехе юбиляра в России: Бразилия, как мы знаем, еще со времен Остапа Бендера и «Здравствуйте, я ваша тетя!» считается в России Землей Обетованной, поэтому неудивительно, что популярность Паоло в нашей стране была столь высока, что привела даже к встрече с первым лицом государства и была увековечена в стихах Д. Быкова (включен в Реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранного агента. – Ред.).

Возможно, не стоит судить книги Коэльо столь строго; может быть, имеет смысл отнести их к категории литературы самопомощи вроде произведений Луизы Хэй, богатых аффирмациями? Для тех, кто ищет что-то посложнее любовных романов серии «Арлекин» с их «любовь побеждает все», но не справляется с более «серьезной» литературой? По крайней мере, «и чувства добрые он лирой пробуждал», то есть поднимал вопрос «вечных ценностей» — как умел. Этих ценностей Коэльо придерживается и в жизни: он поддерживает пиратское скачивание собственных книг и отправляет контейнеры своих произведений в Африку, чтобы бедные имели доступ к книгам, а также управляет фондом, помогающим детям. А в благодарность усилиям бразильского гуру его томик, выложенный на стол обмена всякой всячиной в подъезде панельной девятиэтажки, всегда находит себе нового хозяина. Ведь, как писал полу-, или, вернее, на три четверти забытый нынче поэт Надсон, «красота — страшная сила».