Текст: Стефания Данилова
На литературных порталах можно часто встретить интервью и статьи в духе: «5 заметных сетевых поэтов», «Топ-10 поэтов современности», «Самые популярные живые поэты». Перед вами — подборка деятелей культуры с «альтруистической жилкой». Они создают проекты разного масштаба, открывают литературному процессу новые имена... Но все ли в курсе, что они – не только организаторы, но, в первую очередь, сами интересные поэты?
Алексей Витаков
Фестиваль авторской песни «Покровский собор» в соорганизаторстве с Михаилом Хубутия собирает тысячи зрителей в самом сердце Москвы – Гостином дворе. «Покров» теперь «покровительствует» не только бардам, но и поэтам: в 2022 году для них было проведено целых два конкурса в соорганизации со «Стихи.ру», и лауреаты узнали, что такое по-настоящему большая сцена. Алексей Иольевич – душа форума-фестиваля «Капитан Грэй» в Мурманске. Его песни живут в стареньких плеерах, у костров, в плейлистах…
Позиционирует ли себя Витаков именно как поэт? На фестивалях его можно встретить скорее с неизменной гитарой, нежели просто у микрофона. Однако в биографии автора этому аспекту уделено солидное внимание: вот ряд публикаций в журналах, а вот и литературные премии.
Его лирика напоминает заснеженный русский пейзаж, проносящийся за окном поезда. Это поэтика неочевидного и ювелирно точного: «но золотился от свечи веселый гвоздь». Не всем хватает поэтического внимания писать об этом. Идёт диалог поэта с заокеанским Бродским (все же помнят про благодарность изо рта, пока не набитого глиной?): «Хранитель мой, благодарю / За то, что раны есть на крыльях / За то, что ртом, набитым пылью, / Порой о небе говорю».
Лирические герои поэта пьют чай, по-доброму посмеиваясь над невзгодами. Потому что именно и этим следует заниматься поэтам как можно чаще. Именно такой культурой дышат витаковские фестивали. Там поют и дружат. И… там светло.
- Ворона каркнула на звёздное стекло.
- И сыр луны свалился на дорогу.
- В такую ночь да на «страничку» к Богу
- Зайти, а там — белым-белым-бело.
- Как было до зверей, до рыб, до шторма,
- До осени, до вёсен, зим и лет,
- Где мы ещё без тела и без формы —
- Ни государств, ни наций, только цвет.
- Ни скрипки Божьей, ни воды, ни хлеба.
- Но есть уже покой и тишина,
- Но соткана уже изнанка неба,
- И времени другая сторона.
- Белым-бело, как прежде не бывало;
- Белее отболевшего рубца,
- Как будто можно всё начать сначала,
- А Бог тогда попробует с конца.
Кира Грозная
Руководить журналом — дело тяжкое, а местами и неблагодарное: откажешь графоману — навек запомнит, опубликуешь гения — воспримет как должное… Но эта женщина с говорящей фамилией не даст спуску ни первому, ни второму. Она известна многим как главный редактор престижного журнала «Аврора». Публикации в нём по-прежнему считаются одними из «ворот в литературу». Сотни авторов прошли сквозь них за годы работы Киры Анатольевны: прозаики и поэты, мэтры и дебютанты…
Другие «многие» знают Киру Грозную как прозаика, лауреата премий. Это книги «Озябнуть в Зимбабве», «Мертворожденные дети Эдит», «Кудряшка». Критики именуют её, прозаика, «певцом окраин, новостроек и непрестижных многоэтажек». Не «сказочное Бали», и даже не Рублёвка, где всё пахнет лакшери. Усталая продавщица в продмаге и слов-то таких не знает, пробивает обычным нам обычные продукты, чтобы мы приготовили обычный ужин. Обычно поцеловали друг друга перед сном. Разве что сны у нас ещё имеют право быть необычными.
Но есть и Кира Грозная — поэт. Ее стихи — это сценки, которые ежедневно разыгрывает перед нами не чужая, а наша жизнь. «Городок, который мал, как форма школьная» — именно о жителе таких городов пишет поэт Грозная, и о его мечте: «Продаю свои «метры» соседям-киргизам, / продаю весь свой бизнес и прежнюю жизнь, / ухожу босиком по карнизу…», потому что «бывает такая усталость, что / ни взлететь, ни упасть без сил».
Предположим, что проза Киры Грозной — огромное дерево, а поэзия – цветок подле. Но весной на них распускаются одного цвета бутоны. Остаются два вопроса. Почему у поэта Грозной всё ещё нет книги? И кому следует отвечать на этот вопрос?
- Скажи, как удержать тебя сейчас,
- Когда река разъединила нас
- Рокочущею огненной стихией:
- Тебя — со мной, меня — с живой волной,
- Всемирной созидающей струной,
- С пространством, без которого стихи я
- Бессильна выдохнуть, пробормотать.
- Какой ценой тебя мне удержать?
- Наверное, единственно ценой
- Отказа от всего, что было мной:
- Сарказма, интонаций и движений,
- Подробностей, в которых всякий наг,
- Что сокровенней ценностей и благ —
- Свободы, власти, рода продолженья,
- Что выше жизни или смерти — той
- Единственной немыслимой ценой?
- Отбросить, сжечь и набело отмыть
- От наносного душу, позабыть
- Тевтонский допинг Иоахима Витта,
- Мужской рюкзак, массивное авто,
- Что огрубляло облик мой, всё то,
- Чем изживала страх, Taedium vitae,
- В чем пряталась от нежности земной,
- Пока тебя не знала под луной.
- Обрыв, культурной пропасти река...
- Все призрачней в руке моей рука,
- И даже на открытке роза вянет.
- Хоть в стену бейся, хоть бросайся вплавь —
- Уже не разобрать, где сон, где явь,
- Где ты ещё со мной, а где тебя нет.
- Удастся ли вернуть тебя ценой
- Отказа от того, что было мной?
Ника Батхен
Местечковые «междусобойчики» перестали интересовать г-жу Батхен уже давно: она соревнуется только с равными по силе. Известность за пределами литературного сообщества Ника получила благодаря своим фестивалям: «Никафест», «Книжные дети» и «Волшебная зима». С недавнего времени Батхен работает и в продюсерском центре «Всемпоэзии», продвигая поэтов и музыкантов. Но достаточно ли времени и внимания уделено поэтической ипостаси?
Представьте себе стеклянный флакон ручной работы, в котором волшебная смесь лаванды, приближающегося шторма и… вашего самого счастливого романа. Вы вдыхаете этот аромат и... оказываетесь где-нибудь в симеизском домике, где алыча, соседские дети, и ничего плохого случиться не может. Или на горе Ай-Петри, окутанной таким шерстяным туманом, что способен смягчить даже самое каменное сердце. Или на ночном опенэйре, где хиппи с выгоревшими волосами танцуют под барабан... Это новая, громкая, хитовая книга Ники Батхен «Крымская соль». Полное погружение в тайну Полуострова. И это – только одна из граней. В обширном творчестве Батхен вас ждут трагедии ирландских королей, беспокойные сны сибирского города Мангазеи и беспощадный кармический бумеранг, прилетевший ковбою за то, что когда-то он убил бобрёнка. Поэзия Ники – это домашняя библиотека потрёпанных, недолюбленных книг, украденных из мест, где по отношению к ним совершали худшее преступление – непрочтение. А в руках поэтессы их слова и сюжеты счастливы, потому что на них наконец-то посмотрели.
Батхен – это мультижанровый автор, её работы уместны и в толстых журналах, и на Московском поэтическом слэме, и в крупных пабликах. Всё включено: изящная языковая игра, танго сказочных снов и суровой реальности – и любовь, без которой можно, но не нужно.
- Час яслей
- Волы, волхвы, волчата, пастухи,
- Разбуженные птицы полевые
- Столкнулись у коровника впервые
- И все тихи.
- Дожди и бури месяца тевет
- Утихли на ночь, спит луна в пеленках.
- Козленок задремал в соломках ломких.
- Неярок свет.
- Неясен путь звезды по небесам,
- И сердца к сердцу и Царя к Царице.
- Творению приходится твориться
- И ждет нисан.
- …Сегодня не умрет ни псарь, ни пёс,
- Ни девка, ни старуха, ни разбойник.
- Ручьями молоко течет в подойник.
- Светло от слёз.
Влад Павловский
Перед нами таинственный «серый кардинал» современной поэзии. Этот человек не гонится ни за публикациями, ни за наградами: он постиг какой-то особый дзен. У него есть страшная свобода делать в литпроцессе то, что он хочет. Пить с кем-то запанибрата, пытаться кому-то понравиться – все это не про него. Влад — персонаж тех самых шлягеров, которые поются у походных костров или на кухнях, только не под безудержный алкоголь, а под чай с имбирём.
Он создаёт в Москве «Фестиваль поэзии и акустического рока». Корреспонденту «Года Литературы» удалось побывать на двух: «Значит, нужные книги ты в детстве читал» в честь В. Высоцкого, и «Времетрясение» к 100-летию Курта Воннегута. Похож – разве что гребенщиковский фестиваль «Части света», где Борис Борисович привозил интересных малоизвестных музыкантов с разных материков.
Здесь и два соорганизатора проекта: викканский менестрель Александр «Сэро» Коньков и «терапевчий» (певец-терапевт) Павел Федосов с честными песнями об изнанке нашей души. Пропустившая через себя А. Башлачёва поэтесса Тейт Эш. Поэт простых слов и непростых смыслов Юлия Толок. Сонграйтер группы «Арктида» Татьяна Белянчикова. Самобытный чтец Хармса под аккордеон Евгений Котов. Неотмирный Станислав ARFEI Приленский. И все они выстроены в продуманную композицию: от медленной завязки к обжигающей кульминации, а потом плавный спад, переходящий в послевкусие, которое остается с посетителем надолго.
В финале фестиваля Влад выходит на сцену и исполняет «Смейтесь, поэты, чаще», используя каждое слово как элемент считалки и на последнем слове разыгрывая свою книгу «Майский день». Иногда вместо «Смейтесь» он читает это стихотворение.
- Не побоюсь нравоучений,
- Сегодня ставки высоки,
- На свете масса увлечений,
- Но мы хотим писать стихи.
- Стихи! как много в этом слове
- Порыва, музыки, мечты,
- Как будто мир увидел внове
- И как ребёнок счастлив ты.
- Пускай иная нынче мода,
- Наплюй на тренды этих дней!
- Твоя в опасности свобода,
- А ты не думаешь о ней.
- Стихи – прекрасная задача!
- Червей сомнения – в утиль!
- Поэт, гори, души не пряча,
- Зажги в себе высокий штиль.
- Не задавай себе вопросов,
- Кому ты снова проиграл?..
- Дышал ветрами Ломоносов!
- За небо Пушкин умирал!
- Стихи – творение, искусство!
- Строки возвышенной держись,
- А невосторженное чувство
- Равно непрожитая жизнь.
Ирис Аполло
Её картины, в основном вдохновлённые античностью, живут в частных коллекциях, галереях и музеях. Она регулярно организует «Ирисники» — салонные вечера в галереях, где модели из Школы Анны Комкиной показывают японские кимоно и рассказывают о значении каждого узора, а оперные певцы делят сцену с современными поэтами.
Сама владелица салона не всегда берет слово на своей сцене. Но если все же решается проявиться как поэт, то ее стихи звучат под неизменный Irfan, и это некое таинство. Женщина Ирис исчезает и приводит вместо себя Эгейское море. Бутылки вина на небольшом фуршете становятся древними амфорами. Но, несмотря на их наличие, торжествует не дионисийское, а аполлоническое начало.
Лишь недавно работы Аполло были приняты к публикации в журнале «Аврора», и автора можно поздравить с дебютом. Плотно работая в координатах мира художников, Аполло избежала подражательности, которая идет побочным эффектом, когда автор неразлучен со средой коллег. Ее голос живой и мерцающий, как звезды над милым греческим поселком Паралия-Катерини. Не так далеко от горы Олимп, где и живет любимый бог поэтессы-художницы — Аполлон.
- ***
- Раз вышло так, что мы застряли здесь,
- где снег метёт едва ли не полгода,
- Становится темно к шести часам…
- Где хочется уснуть — проснуться летом.
- А там, глядишь, и снова Новый год.
- Так вот, давай с тобой себя покажем
- унылой этой части мироздания такими,
- как нас сотворил Господь.
- Свирели, арфы,
- краски и слова
- рассеют сонный морок.
- Станет ясно,
- зачем с рожденья нас забыли здесь.
