Павел Мельников-Печерский. Религиовед в штатском

Текст: Вячеслав Немиров

Нижегородский писатель Павел Мельников, более известный современникам под псевдонимом Андрей Печерский (а современному любителю русской литературы – под двойной фамилией Мельников-Печерский), хотя и пользовался прижизненной славой, не сумел с годами войти в список авторов первого ряда. А ведь, по воспоминаниям богослова и литературоведа, С.Н. Дурылина были времена, когда каждый нижегородский извозчик знал писателя по имени-отчеству:

«Извозчика, бывало, нанимаешь на вокзале: «К Андрею Павловичу!» — и везут».

Жизнь Мельникова-Печерского прекрасно иллюстрирует характер времени, спроецированный на отдельно взятую судьбу. Только открывающиеся университеты, политические скандалы, полуофициальные ссылки, внезапные карьерные взлеты и падения – все застал Мельников-Печерский. В том числе старообрядчество. Дилогия, образованная романами «В лесах» и «На горах» принесла автору, помимо всероссийской известности, еще и солидные гонорары: не успел роман окончательно выйти в журнальной версии, книгопродавцы всех мастей уже бились за право на отдельное издание – когда-то бывало и такое! Романы хвалили за богатый и «исконный» русский язык, за точно переданный уклад старообрядческой жизни. Словом, творчество Мельникова-Печерского и бытописание старообрядчества надолго стали, если не словами-синонимами, то понятиями очень близкими. Однако за кулисами двух, бесспорно, крайне интересных (как минимум с этнографической точки зрения) романов остается история их написания – тяжелая, трагичная и с неизбывным привкусом предательства…

Не самый простой учитель

В 1843 году в Нижнем Новгороде было неспокойно – назначили нового генерал-губернатора, родовитого и привечаемого при дворе князя Михаила Александровича Урусова. Урусов был человеком неглупым, дальновидным, что вкупе с богатством и знатностью обеспечивало ему стабильное продвижение карьерной лестнице. Михаил Александрович, как любой человек государственного ума, понимал: кадры решают всё. Окружать себя нужно правильными людьми. Одним из таких «правильных» людей стал скромный учитель нижегородской гимназии Павел Мельников.

Здание Казанского университета. Литография В. С. Турина, 1832 год. Фото: ru.wikipedia.org

Мельников к моменту тесного сближения с губернатором явно тяготился местом гимназического учителя. Душа его была создана не для преподавания раз и навсегда данного, а для поиска нового. Павел Иванович, родившийся в 1819 году в бедной дворянской семье, окончил Нижегородскую гимназию, в числе первых учился в только-только созданном Казанском университете, отличался усердием и оригинальностью взгляда. После окончания курса в 1837 году остался при университете готовиться к профессорскому званию, однако темная история – видимо, конфликт с тогдашним попечителем университета Михаилом Мусиным-Пушкиным – круто вмешалась в планы молодого ученого. Мельникова чуть ли не ссылают преподавать в Пермской гимназии. И это не фигура речи: на всем пути от Казани до Предуралья Мельникова-Печерского сопровождал вооруженный солдат. Впрочем, надолго будущий писатель в Перми не задержался – уже весной 1839 года Мельникова приглашают обратно в Казань для продолжения научной работы. Правда, он отказывается и подает прошение о переводе на учительскую должность в Нижний Новгород.

К тому же времени относятся и первые литературные опыты гимназического учителя Мельникова: в «Отечественных записках» выходят путевые заметки о его путешествиях по Предуралью. Завязывается переписка с издателем журнала Андреем Краевским. В Нижнем Новгороде Мельников-Печерский особенно начинает интересоваться историей родного края – проводит изыскания по поводу родословной Кузьмы Минина. Словом, не ограничивается преподаванием в гимназии; вскоре это замечает и местный генерал-губернатор.

Михаил Александрович Урусов близко сходится с Мельниковым. Уже в 1844 он предлагает подающему надежды юноше стать редактором неофициальной части газеты «Нижегородские губернские ведомости». Литературные труды вскоре позволяют вчерашнему учителю оставить педагогику. Однако не только литература остается в жизни Мельникова – ему поступает предложение о работе, от которого невозможно отказаться…

Чиновник особых поручений против старообрядцев

Портрет писателя П. И. Мельникова. Иван Крамской, 1876 Фото: ru.wikipedia.org

В 1847 году Мельников поступает на службу чиновником особых поручений при нижегородском военном губернаторе. Стоит отметить, что старообрядчество в Нижегородской губернии было явлением весьма распространенным – даже родовое имение Казанцево, унаследованное писателем от матери, было заселено старообрядцами-поповцами.

Еще во времена работы учителем в гимназии Мельников много ездил по Нижегородской земле, размышляя о судьбах старообрядцев – им было замечено, что раскольники часто переходят в единоверие, чтобы избежать службы в армии. Мельников составляет план, согласно которому, в рекруты необходимо набирать преимущественно старообрядцев. Его доклад даже был представлен императору Николаю I.

Мельников становится грозой нижегородских старообрядцев. Действуя в плотной связке с официальными церковными властями, Павел Ивановичй изымает иконы и священные книги из старообрядческих скитов. Обыски, аресты и допросы становятся ежедневной рутиной Мельникова-Печерского, истосковавшегося за годы гимназического прозябания по настоящей работе. В 1850 году при помощи старого знакомого В.И. Даля, с которым Мельников знакомится на почве своей литературной деятельности, чиновнику особых поручений удается перейти под начало министра внутренних дел Л. А. Перовского.

В 1852 году перед Мельниковым ставят непростую задачу, выполнение которой на долгие годы сделает его экспертом по старообрядчеству номер один. В те времена большие опасения внушала Белокриницкая иерархия, старообрядческая церковь, основанная в Австрийских землях – в случае войны с Австрией старообрядцы могли стать козырем в руках врага. Мельникову необходимо было срочно вычислить точное количество старообрядцев – для начала на территориях Ярославской и Нижегородской губерний.

Весь 1853 год прошел для Мельникова-Печерского в разъездах и напряженной работе. Подсчет старообрядцев, по понятным причинам не сильно любивших внимание со стороны государства, был делом тайным и трудозатратным. Помимо прочего, Мельникову было дано еще одно поручение: под любым предлогом прекратить торговое предприятие купца Головастикова, видного старообрядческого издателя. Дело приняло остросюжетный оборот, когда при обыске в нижегородском доме Головастикова нашли ценнейшие иконы, две из которых принадлежали кисти Андрея Рублева.

Старообрядцы. Фото: jenikirbyhistory.getarchive.net

Годовая экспедиция увенчалась успехом. Всего в Нижегородской губернии было насчитано больше 170 тысяч старообрядцев, когда официальная статистика показывала лишь 20 тысяч. Министр внутренних дел Перовский был потрясен, а Мельников, обосновавшийся в Петербурге, смог наконец выдохнуть и отдаться литературному творчеству. С пятидесятыми годами связано вхождение Мельникова, и без того известного литератора, в главные писатели того времени. Его рассказы «Поярков», «Дедушка Поликарп», «Медвежий угол» и т.д., выходят в «Русском вестнике». Ведущие критики, среди которых и Чернышевский, обращают внимание на Мельникова, сравнивают его с Салтыковым-Щедриным, тоже чиновником и писателем.

Две лебединые песни

После крестьянской реформы 1861 года проблема старообрядцев не казалось наиболее острой – у государства и без того хватало забот, и государственная карьера Павла Ивановича стала буксовать. Да и позиция самого Мельникова была в отношении старообрядцев больше не отличалась необходимой категоричной: если в молодости он рьяно брался за искоренение «ереси», то в конце пятидесятых в мировоззрении писателя произошли значительные изменения: опыт долгого и плотного общения со старообрядцами убедил Мельникова-Печерского в близости этих людей к земле, к традиции.

Печерский стал выступать за более мягкий, либеральный подход к проблеме старообрядцев, признавая также бессилие официальной церкви в деле «перевоспитания» раскольников. Он перестал видеть в старообрядцах угрозу – за создаваемой государством маской «еретиков» Мельникову удалось разглядеть живых, правдивых и трудолюбивых людей. На закате карьеры, в 1866 году, Павел Иванович, глубоко потрясенный покушением на Александра II, пишет министру внутренних дел Валуеву:

«…и вполне верится, что все эти социализмы и коммунизмы, и спиритизмы, и космополитизмы, и самое 4 апреля – наносные болячки на русском родовом теле, – немного серной печенки, и чесотка пройдет. А главный оплот будущего России все-таки вижу в старообрядцах…»

В том же 1866 году Мельников-Печерский выходит в отставку и живет только на доходы, получаемые от литературной деятельности. Годы работы со старообрядцами не проходят даром, в 1871 году в «Русском вестнике» начинает выходить роман «В лесах», первая часть дилогии, продолженной впоследствии романом «На горах». Раскольническая тема продолжает «кормить» писателя до самой смерти в 1883 году.

Если сейчас прочитать знаменитую «лесную и горную» дилогию Мельникова-Печерского, не зная о жизни писателя, можно только подивиться поразительной точности и художественной любви, с которой он описывает мельчайшие детали старообрядческого быта. Однако, если задуматься о том, что за столь пронзительной, почти сказочной «песней раскола» стоит человек, собственноручно отправлявший сотни людей в рекруты, разделявший семьи, отбиравший святые реликвии – становится немного жутко.

Павел Иванович Мельников-Печерский – человек парадоксальный, всему отдававшийся со страстью: работе, науке, писательству. Возможно, именно этим можно объяснить уживавшиеся в нем в разные периоды жизни нетерпимость к расколу, а потом – надежду на старообрядчество как на единственный оплот будущей России. Как бы то ни было – творчество Мельникова-Печерского навсегда останется причудливой картиной давно ушедшей жизни, гимном заповедной, допетровской Руси.