«Нюрнберг. Текст» — еще одно бесценное свидетельство о Суде народов

Текст: Николай Долгополов

Один из таких мало известных, не до конца изученных пластов – работа не слишком заметных, скромных, но абсолютно необходимых участников процесса – журналистов, стенографисток, переводчиков. Как им работалось долгие месяцы процесса в недружелюбном для всех советских Нюрнберге? Что видели и чувствовали? Авторами спектакля, который впервые был показан на книжном фестивале «Красная площадь», или, если хотите, одной из новых книг памяти, стали Наталия Осипова и Екатерина Антонова. Работа над мультимедийным проектом «Нюрнберг. Начало мира» началась давно. Поднять и изучить огромные пласты архивов им удалось благодаря содружеству с агентством РИА Новости.

Как рассказала мне Наталия Осипова, работа заняла полтора года. Процесс над нацистами освещали военные корреспонденты, знаменитые писатели, поэты, художники, передававшие из зала суда № 600 нюрнбергского Дворца правосудия в Москву репортажи, очерки, рисунки, карикатуры. Зато теперь можно смело считать, что все тогда написанное и нарисованное просмотрено, отработано, зафиксировано. Свидетельства о преступлениях нацистов превратились стараниями автора проекта в единое целое. Родился спектакль «Нюрнберг. Текст». Изучены сотни архивов. Если возникали вопросы, сомнения, приходилось обращаться к родственникам тех, кто работал в Нюрнберге. Ведь никого из них в живых не осталось. В сентябре на 101-м году жизни ушел последний из трудившихся Нюрнберге – Энвер Мамедов – переводчик, журналист, дипломат.

Волею обстоятельств, чуть заметным краешком эта тяжелая работа авторов пьесы коснулась и меня. На Суде народов работал мой отец – специальный корреспондент Совинформбюро и «Известий», Михаил Михайлович Долгополов. И я был поражен дотошностью Наталии Осиповой, расспрашивавшей о точнейших деталях процесса, о хранящихся домашних архивных материалах. Чувствовал радость. О скромных людях из той, нюрнбергской, эпохи, помнят или вспомнят. Был еще больше поражен, когда в документальном спектакле возникло несколько упоминавшихся у нас в семье эпизодов, связанных с личными взаимоотношениями советских участников, с их сложным, спартанским бытом, работой по 12-14 часов в сутки. Вспомнили авторы пьесы «Нюрнберг. Текст» и наших женщин – машинисток, переводчиц.

Мультимедийный проект "Нюрнберг. Начало мира"/РИА Новости

Но это, быть может, сугубо мое личное.

В основе одноактной (пока) пьесы статьи, воспоминания, отрывки из книг российских, советских писателей-классиков. До чего же могуча российская литература, которую на Суде народов представляли Леонид Леонов, Борис Полевой, Константин Федин, Всеволод Вишневский… Можно ли успеть дать всем им слово? Но в том и уникальность спектакля, что можно. Лучшие строки читают четыре актера. Как же тяжело и как необходимо услышать эти короткие рассказы о фашистских зверствах. О миллионах загубленных жизней. О невосполнимости утрат, которых мир, будь он чутче, бдительнее, мог бы избежать, предотвратить, не допустив фюрера к власти. Нет никакой жалости и даже намека на возможнее прощение подручных Гитлера. Но сколько сострадания к замученным жертвам. Ничего надуманного: все свидетельства приведены писателями на основании документов, которые рассматривались в Нюрнберге в строго хронологической последовательности.

Перед каждым монологом – музыка. Признаться, ожидал услышать симфонию № 7 – «Ленинградскую симфонию» Шостаковича. Знакомую, прочувственную, в 1942-м исполненную. Однако зазвучал Сергей Рахманинов. Точно подобранная музыка, торжественная, скорбная. Не позволяющая забыть о страшных преступлениях фашизма, но и не дающая погаснуть вере. Прекрасная находка слияния драмы с потрясающим музыкальным творением.

Всего час – и занавес. И этот час дает столько всего. Торжества – нелюди наказаны, их последние минуты описаны с сокрушительной достоверностью. Горечи – не вернуть десятки миллионы погибших в кровавой схватке света и зла. Надежды – мы излечили планету от чумы.

Казалось, силы добра навсегда одолели черные силы кромешной тьмы. Никогда еще планета не была так близка к благоденствию, как после Суда народов.

Увы, мы ошибались. Пришла другая беда – у мира провал в памяти. И черный муравейник зашевелился. Неужели опять… Победа все равно останется за нами. Но вспомните же, наконец, уроки Нюрнберга. Какой ценой далась та победа.