Текст: Николай Долгополов (трижды лауреат премии имени Е. Примакова Службы внешней разведки)
Сомерсет Моэм велик не только захватывающими пьесами, романами и новеллами. Вряд ли найдется в Британии писатель, равный ему по чистоте слога. Резкий и отрывистый английский он сделал певучим, журчащим и понятным даже не большим знатокам этого языка-универсала. Конечно, Моэма надо читать только в оригинале. Мне англичанин порой напоминает нашего Набокова: та же кажущаяся простота слога, естественно и легко вписывающегося в сюжетные линии.
Моэм был особенно популярен в 1920-х - начале 1930-х, когда в мировой литературе ценились не только содержание, а стиль, речитативность, некая напевность. На мой взгляд, вершина творчества Моэма - роман «Луна и шестипенсовик», название которого, неудачно переведенное на русский, звучит как «Луна и грош».
Задумываясь о стиле Моэма, можно прийти к странному или, по крайней мере, необычному предположению. Сын юриста британского посольства в Париже до десяти лет говорил только по-французски и английский выучил лишь волею обстоятельств: родители умерли, а мальчик вернулся в графство Кент, где ходил в школу в Кентеберри. Для любого интеллигентного англичанина (хочется верить, что такие еще остались) Кентеберри - не просто географическое название. С определенной натяжкой возьмусь сказать: вся величайшая английская литература началась в четырнадцатом веке с поэтических «Кентеберийских рассказов» гениального Джеффри Чосера. Графство впитывало их веками, и уже в довольно сознательном десятилетнем возрасте Сомерсет Моэм, начиная с полного нуля, взял от английского языка все лучшее, что тот только и мог дать необычно талантливому мальчику.
Сомерсет перепробовал немало профессий, да и вообще всего, что только можно было испробовать в жизни. Самым невинным стали путешествия по миру в поисках новых ощущений, встреч и, естественно, сюжетов. Началась Первая мировая война, которая превратила Моэма из ироничного аристократа в страстного патриота. Для победы британской короны он был готов на все. Даже на сотрудничество с британской разведкой, которая справедливо решила, что огромная популярность Моэма (как раз вышел роман «Бремя страстей человеческих») поможет ему быстро вступать в отношения с теми, кто особенно интересует МИ-5. На контакт разведкой Сомерсета вывела его будущая жена Сири, познакомившая жениха с Джоном Уоллинджером – офицером Сикрет Интеллидженс Сервис.
Никогда писатель не был кадровым разведчиком. Трудно представить его добывающим тайные документы, выкрадывающим чужие донесения. В разведке у каждого своя миссия. Уоллинджер предложил ему поселиться в Швейцарии: вечно нейтральная страна во все времена кишела разведчиками разных стран и народов. Там Моэм встречался с людьми, которые попадали в круг интересов МИ-5 - и, судя по всему, делал это успешно. Помогали писательская точность, умение выхватить из длинного разговора главное, оценить личность собеседника. Информацию Моэма в Лондоне воспринимали с интересом. Агент - позволю себе называть Моэма на жаргоне разведки именно так - с заданием справился.
Потому в 1917 году, когда Сомерсет находился в США, к нему обратились с новой, гораздо более серьезной просьбой: хорошо бы отправиться в Петербург, встретиться с премьером Керенским и убедить его, что заключение сепаратного мира с Германией нанесет сильнейший удар даже не по Антанте, а по России. Поручение серьезное, к которому патриот Моэм отнесся со всей ответственностью.
Он не особенно разбирался в происходившем в России. Февральская революция, бегство русских войск с фронта, появление какой-то третьей силы - неких большевиков… Все это было так смутно, далеко и очень непонятно. Тем не менее, Моэм отправился в далекие края. Предлог был выбран единственно возможный: написание книги о революционных событиях. Разве мог отказаться от встречи с приезжей знаменитостью премьер Керенский и другие политические деятели-однодневки? Писатель убеждал, что, покинув стройные ряды Антанты, Россия впадет в хаос. Человек проницательный и опытный, он быстро понял: эта страна уже вступила в период политического распада. Его миссия по поддержанию военного статус-кво невыполнима.
И Моэм, словно профессионал, сосредоточился на добывании информации. Армии как таковой не существует. Верхи не могут удержать ускользающую власть. Популярность Александра Керенского на спаде. Премьера не спасет никакая поддержка Британии. Донесения предполагаемого переговорщика Моэма превратились в сообщения первоклассного источника. Они были, как и раньше, точны, однако не содержали никакого оптимизма. Он подмечал бесконечные колебания Временного правительства, его безынициативность, неумение, да и нежелание взять на себя ответственность за принятие важных решений, которые могли бы улучшить катастрофическую ситуацию. По мнению Моэма, любое совещание власти заканчивалось ни к чему не приводившими спорами. На писателя большое впечатление произвел лишь эсер Борис Савинков.
Моэм не связывался с посольством Британии. Он работал сам по себе, боясь, что, несмотря на царящий в стране беспорядок, его связи с резидентурой будут замечены и приведут к разрыву с Керенским и компанией. А ему еще надо было встречаться с временным премьером, договариваться, вслушиваться.
Приближалась осень. В октябре Александр Керенский передал писателю тайное письмо для премьера Великобритании Ллойд Джорджа с просьбой передать России оружие. Просьба была отвергнута. Возможно - повторяю, только возможно - именно донесения Сомерсета Моэма и сыграли определенную роль в позиции Англии по отношению к новой власти. Она оставалась холодной.
Через Швецию Моэм отправился домой в Британию. Где его застала вполне ожидаемая им весть о свержении правительства Керенского. И о новой революции. Понятно какой.
Больше в Россию Моэм не возвращался. Его «записки британского агента» («Эшенден, или Британский агент»), написанные по следам секретной миссии, вряд ли могут быть отнесены, в отличие от самой миссии, к большим литературным удачам.
Вскоре СИС обратилась к Моэму с новой просьбой: почему бы не поехать в Румынию. Но писателю хватило и России.
В Великобритании сотрудничество писателей с разведкой дело обычное. Профессиональным разведчиком был Грэм Грин. Автор «Тихого американца» служил вместе с Кимом Филби. И был одним из немногих, кто сохранил с ним дружбу даже после разоблачения Кима как советского разведчика. Приезжал к нему в Москву. И, как рассказывала мне жена Кима - Руфина Ивановна Пухова-Филби, гость и хозяин очень тепло общались. Филби подшучивал над Грином. Говорил, что уход Грина из СИС никак не ослабил британскую разведку, а вот английской литературе принес огромную пользу.
Служил в разведке и Джон ле Карре. Став популярным автором детективов, написал книгу «Шпион», где изобразил Кима Филби в черном-пречерном цвете. Ким говорил, что не ему судить о писательском таланте ле Карре. А вот разведчиком тот был никудышным.
