Текст и фото: Михаил Визель
В основе цикла из трех лекций — маленькая научная сенсация, открытие, совершенное исследовательской группой в составе Екатерины Игошиной, Анны Марковой, Юлии Краснобаевой и Ильи Аникьева. Несколько лет назад, изучая хранящуюся в библиотеке музея первопечатную книгу начала XVI века - трактат «Десять книг об архитектуре» Марка Витрувия Поллиона, они смогли доказать, что многочисленные маргиналии, то есть рукописные записи на её полях, сделанные не кем иным, как ее владельцем - знаменитым гуманистом XVI века, кардиналом Даниэле Барбаро (1514-1570), одним из самых образованных людей эпохи Ренессанса, чьи портреты писали Тициан и Веронезе. И который, среди прочего, подготовил собственное, уточненное издание трактата Витрувия, опираясь, естественно, на то, что было у него на руках.
Но задуманный цикл далеко вышел за рамки одной конкретной научной работы и одной книги. Первую лекцию Анна Маркова посвятила истории книгопечатания как такового, начиная от всем известного Иоганна Гутенберга и техническим аспектам его инновации. И плавно перейдя от него к менее известным, но сыгравшим ничуть не меньшую роль итальянским первопечатникам. В первую очередь венецианским, потому что в XVI веке Яснейшая республика, свободная от власти папы и сопутствующих ей религиозных предрассудков, зато бурно развивающая международную торговлю, стала настоящим инновационным центром для новой технологии книгопечатания. Здесь быстро возникли более 150 издательских домов, совмещавших в то время функции редакции и типографии. И быстро стали печататься книги не только на латыни и на тосканском наречии, т.е. языке тогдашних "бестселлермейкеров" - Петрарки и Тассо, но и на местном венецианском наречии. И даже на армянском, и на арабском. Последнее, впрочем, было сопряжено с большими сложностями, потому что исламские богословы категорически отвергали саму идею передачи божественного откровения, каковым считается в исламе Коран, механическими литерами. Иудаистские книжники отнеслись к этому вопросу терпимее, и основополагающие книги иудаизма, Талмуд и Тора, тоже впервые оказались напечатаны в Венеции.
Отдельно Анна Маркова уделила место самому известному из венецианских типографов, Альду Мануцию, создателю легендарного издательского дома, чья продукция до сих пор известна просто как "альдины", и первой торговой марки - "Дельфин, обвивающий якорь". Мануций не был коммерсантом в строгом смысле слова, он был гуманистом, и его основной задачей было спасти от забвения греческие философские и латинские поэтические трактаты. Но чтобы добиться этой цели, ему пришлось практически изобрести современное книгопечатание. Именно он стал первым печатать титульные листы и выходные данные. И даже заказал специальный шрифт, имитирующий рукописный, что делало его более убористым, и который мы с тех пор называем латинским словом курсив, а весь мир называет Italic.
Впрочем, напомнила докладчица, вольное книгопечатание продолжилось в Венеции недолго, всего лишь до середины XVI века. После чего до неё тоже дотянулся разработанный в Ватикане "индекс запрещённых книг". Сам по себе этот индекс оказался ходовым товаром, он был нужен всем печатникам, чтобы знать, что можно, чего нельзя, а поскольку он всё время пополнялся, его приходилось все перепечатывать. Что можно считать первым образчиком литературы B2В. Нo, конечно, на ассортименте печатаемых книг это сказалось отрицательно. Впрочем, созданного венецианцами задела хватило очень надолго.
Следующие две лекции цикла, которые пройдут с шагом в неделю, будут посвящены самой дешифровке маргиналий и не лишённой детективной составляющей истории того, как венецианский трактат 1511 года оказался в московской библиотеке.
