Текст: Наталья Соколова/РГ
Фото: Михаил Синицын/РГ
Дом-музей Марины Цветаевой представил спектакль с участием Алисы Гребенщиковой и Павла Артемьева "Девять писем".
В его основу легли «Девять писем с десятым, невернувшимся, и одиннадцатым - полученным» - переписка Марины Цветаевой лета 1922 года с немецким издателем Абрамом Григорьевичем Вишняком. Премьера спектакля прошла во время акции «Ночь в музее». И теперь постановку увидели в самом центре столицы.
Самый московский поэт Серебряного века Марина Цветаева в эти дни звучит на Красной площади, что очень символично. Когда-то, почти сто лет назад, она прогуливалась с Осипом Мандельштамом по Москве - выходила из своего дома в Борисоглебском переулке и шла на Красную площадь. Столице она посвятила знаменитые строки: «Москва! Какой огромный / Странноприимный дом! / Всяк на Руси - бездомный. / Мы все к тебе придем».
На сцене только длинный белый стол. На разных его концах - актеры, звучат завораживающие строки. С Вишняком у Цветаевой был яркий, но непродолжительный роман. «Мой нежный, от присутствия которого мне нежно», - писала Марина Ивановна.
Абрам Вишняк (1893–1944) основал в эмигрантском Берлине издательство «Геликон». С юных лет он увлекался античностью, изучал латынь и греческий. Позже, увлекшись современной литературой, стал читать европейских писателей в подлинниках. Особенно любил Гийома Аполлинера и Алана Фурнье. Кроме того, Вишняк имел репутацию богача и эстета.
«Геликон» сосредоточился на выпуске книг современников - Андрей Белый, Алексей Ремизов, Борис Пастернак, Марина Цветаева, Федор Сологуб, Илья Эренбург.
В начале 1922 года «Геликон» выпустил книгу стихов Марины Цветаевой «Разлука». Вишняк откликнулся на просьбу Эренбурга помочь Марине Ивановне выпустить новый сборник, чтобы собрать денег на поездку к мужу в Прагу. Вишняк восхищался Цветаевой. Так родилась эта переписка...
Из «Письма второго»
...Не знаю, залюблены ли Вы (закормлены любовью) в жизни - скорей всего: да. Но знаю - (и пусть в тысячный раз слышите!) - что никто (ни одна!) никогда Вас так не... И на каждый тысячный есть свой тысяча первый раз. Мое так - не мера веса, количества или длительности, это - величина качества: сущности. Я люблю Вас ни так сильно, ни настолько, ни до... - я люблю Вас так именно. (Я люблю Вас не настолько, я люблю Вас как.) О, сколько женщин любили и будут любить Вас сильнее. Все будут любить Вас больше. Никто не будет любить Вас так. Если моя любовь остается исключительной во всех жизнях, то исключительно благодаря двуединству в ней любимого и меня. Поэтому ее никогда не принимают за любовь...
Из «Письма шестого»
Сейчас, когда я пишу это, Вы спите. Боже, до чего я умиляюсь всеми земными приметами в Вас! Усталостью (тигрино-откровенными зевками), зябкостью («не знаю почему - зубы стучат» - у подъезда, - я же знаю: потому что три часа бродил со мной по пустым улицам города и не менее пустынным проспектам моих мыслей. Без единой чашечки «обычного кофе» для тела и без единой улыбки - для души.).
До чего Вы меня умиляете внезапной, еженощной (но непременной) прожорливостью и...
- Но Вы из меня делаете какое-то животное!
Не знаю. Люблю таким.
И еще - меня сейчас осенило. Вы добры: Вам часто жаль того, что необязательно случается с Вами. И еще в Вас есть болевая возбудимость: Вам часто больно и необязательно от чего-то физического. (У меня болит. Что у меня болит? Палец? Нет. Голова? Нет. Зубы? Нет. Тело не болит. Вот что: душа.).
Ссылки по теме:
