Текст: Александр Беляев
Фото предоставлено героем интервью
Анжей Захарищев фон Брауш — певец и поэт, написавший стихи для нескольких хитов группы «Браво». Анжей, разборчивый привередливый читатель и страстный библиофил, много лет назад предсказал Нобелевскую премию Боба Дилана.
Что вам сейчас интереснее: худлит или нон-фикшн?
Сейчас, как практически всегда, — художественная литература. Правда, в раннем юношестве были значительные периоды увлечения литературой по астрономии, квантовой физике и кибернетике, одновременно посещал обсерваторию и выигрывал олимпиады по физике и математике… но постепенно художественные измерения захватили меня всецело, хотя для меня книги по философии являются безусловно художественным текстом.
…и почему?
Нон-фикшн мне кажется достаточно искусственным термином. К примеру, мемуары и биографии — определенно художественная литература, где очень отчетливо видно перо автора. Если прочитать описания, допустим, эпохи Серебряного века Андрея Белого и Зинаиды Гиппиус, то это будут два разных времени, даже два разных пространства, но абсолютно конгруэнтных художественному миру мемуариста. А литература в чистом виде, в том, в котором она интересует меня сейчас, это современная алхимия, это трансцендентальная практика, попытка и возможность заглянуть за еще не изведанный горизонт, открыть новый континент, новую материю — и зачастую этот магический процесс происходит с книгами писателей прошлых веков. В литературе важна перспектива.
Ваша любимая книга?
Сейчас это метатекст из примерно двадцати книг, лежащих у изголовья, и ещё несколько небольших грудок в звукозаписывающей домашней студии, в гостиной и на кухне. В общей сложности около пятидесяти книг, которые читаются одновременно, что создает очень хорошие обертона, голографический эффект. Многомерная книга на ленте Мёбиуса в неевклидовой геометрии моей современной жизни и творчестве — вот несколько граней этой книги: Клод Леви-Строс «Тотемизм сегодня», Махабхарата, Оноре де Бальзак «Шагреневая кожа», Петр Чаадаев «Избранные сочинения и письма», Алексей Певчев «Браво». Авторизованная биография группы», Трумен Капоте «Музыка для хамелеонов», Игорь Мухин «Разведчик будущего», японская классическая поэзия IX—XIX веков «Бабочки и хризантемы».
И вишенкой на торте, или, если желаете, анчоусом на пицце (она располагается на самом верху книжной пирамидки у изголовья) — «Метафизика Венеции» Глеба Смирнова, совсем недавно подаренная мне кузеном автора и моим старинным приятелем Глебом Алейниковым, академиком российского телевидения и одним из основателей «параллельного кино». Глеб вручил мне том в «Электротеатре Станиславский», где только что прошла опера «Сверлийцы» Бориса Юхананова, моего еще более старинного друга. Опера тоже озарена всполохами Венеции — предыдущий альбом моей группы «Оберманекен» назывался «Серпантин, Венеция», и вот завертелся магический тетраэдр, создавая поле, в котором возникает начало нового альбома «Византийский астронавт», продолжающего историю…
Книга, которая произвела самое сильное впечатление в детстве? Хорошее и плохое?
Детская книга, захватившая воображение не только текстом, но и визуально, — Александр Волков, «Волшебник изумрудного города» с великолепными иллюстрациями художника Л. В. Владимирского. Я тогда даже дома построил примерно полтора кубометра сказочного пространства — из нескольких огромных листов ватмана склеил сферу, расписав изнутри изображениями волшебной страны, подвесил в облаках лампочку-солнце. Отличное место для чтения! Чуть старше любимая книга «расщепилась» на замечательных Стругацких «Полдень. XXII век», Клиффорда Саймака «Заповедник гоблинов», «Алису в зазеркалье» Льюиса Кэрролла и даже Алексея Толстого — «Гиперболоид инженера Гарина», любимца многих будущих отечественных рок-звёзд.
Нелюбимый, «вредный» писатель? И почему?
Не люблю бездарности, и они, конечно, этим же вредны. В голове эти имена и фамилии не задерживаются, но их легко различить уже по обложке: к бездарности обычно прилагается безвкусие.
Какую книгу прочитать надо, вот просто надо — всем?
Безусловно, мою — она находится в завершающей стадии коррекции. Частично, по главам, печаталась в Нью-Йорке в местных периодических изданиях. Это роман о золотом периоде нашей независимой культуры с самыми широкими и фантастическими отступлениями. Надеюсь, в ближайшее время он выйдет в виде хорошо иллюстрированного тома.
Чего не хватает/что лишнее в школьной программе?
Давно не сталкивался со школьной программой, но, по ощущениям, не помешает Сэлинджер — и «Над пропастью во ржи», и рассказы. И поаккуратнее с Достоевским, который при в общем достаточно увлекательном, а порой нуарном, нарративе психологически все же соответствует более зрелому возрасту.
Какую книгу хотелось бы сейчас перечитать, но не получается по разным причинам (и каким)?
«Улисс» Джойса. Это длительное плавание, которое нельзя надолго прерывать, притом что роман эталонно модернистский и как бы фрагментарный, но важна именно перманентность чтения, тогда возникает необходимая магия, осеняя, теплым ламповым светом оживляя персонажей и пейзажи…
Насколько вы «плохой» читатель и в чем это выражается?
Я «плохой» читатель потому, что каждую книгу, которая мне понравилась, хочу превратить в песню «Оберманекен». Из «Школы для дураков» Саши Соколова родилась песня «Дачные велосипедистки», из «Лолиты» Набокова — «Девочка-подросток с запахом апельсина», из «Степного волка» Германа Гессе — «Космический гость».
Но я — прекрасный читатель и страстный библиофил буквально с начальных классов.
Я обожаю бумажные книги, их аромат и фактуру страниц, меня очаровывает красивый переплёт и правильный шрифт, я собрал несколько библиотек для себя — частично они повторяются дома, в студии и в прибрежном шале.
К сожалению, число хороших букинистических магазинов в Москве стремительно сокращается.Интересуют ли вас писатели, получающие Нобелевскую премию по литературе?
Да, это определенно важный вектор, и множество великолепной литературы инициировалось этой премией. И вот примечательный факт: достаточно давно мы обсуждали поэзию и рок-музыку, и что туда ушли наиболее одаренные молодые поэты и некоторые стали «рок-старс» настоящими, и я предположил, что одному из них, возможно, пора получить Нобелевскую премию, и даже назвал наиболее вероятного претендента, Боба Дилана…
В этом году её получил Кадзуо Исигуро — читали что-нибудь?
Читал «Остаток дня» и «Художник зыбкого мира». Очень хорошая литература с тонкими аллюзиями, филигранной палитрой… Смотрел фильм по роману «Остаток дня», и, хотя кино это вполне самодостаточное, экранизация в данном случае — на мой вкус! — есть и деформация, и упрощение текста.
Вообще из нобелевских лауреатов по литературе кого любите/уважаете/интересуетесь?
Бунин — один из моих любимых писателей. Пастернак - но не «Доктор Живаго», за которого он получил премию (что, судя по всему, было политической конъюнктурой). Я люблю его ажурнейшую прозу «Воздушные пути» и т. д. Бродский прекрасен весь — и стихи, и проза, и лекции по литературе.
Насколько вообще для вас важен шум вокруг писателя/книги?
Иногда он просто необходим в современном обществе перенасыщенного информационного раствора и вавилонского спама, но чаще я ориентируюсь на свои тайные исследования в этой области или мнение ценной мне референтный группы. Это гораздо надежнее.
«Великая Книга», которая прошла мимо вас, это…
Мне кажется, мимо она еще не прошла, а ждет своего часа на полках моих библиотек.
