Текст: Петр Моисеев *
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
«Кормчий» он очень условный: сия претенциозная фамилия — всего лишь один из множества псевдонимов Л. Ю. Пирагиса, творчество которого наглядно демонстрирует, что эмиграционная литература уже в первые послереволюционые годы состояла не только из Бунина и Куприна, но и из ряда более или менее даровитых беллетристов.
Впрочем, первые рассказы, вошедшие в том, явно написаны еще до революции — они же и наиболее интересны. Это небольшие мистические истории — в основном небанальные, с выдумкой. Посудите сами: таинственный незнакомец предлагает немолодому художнику сыграть партию в кости, где на кону — десять лет жизни, которые художник может приобрести — а может и потерять. Или: некий аристократ останавливается на ночлег в замке, где в отведенной ему спальне видит… портрет бородатой женщины, а рядом — раскрытую бритву. И так далее, и тому подобное. Единственный недостаток этих рассказов — они слишком коротки, сюжет не успевает толком развиться, как мы уже добираемся до финала. И все же рассказы, несомненно, представляют интерес и для исследователей Серебряного века, и для обычных читателей.
Постепенно тональность рассказов меняется: «Голодные» и «Песня» - это прозрачные и не слишком оригинальные аллегории, написанные, судя по всему, вскоре после Февральской революции или, что менее вероятно, незадолго до нее; сюжеты — страдания народа и тирания монархов.
Однако в скором времени Кормчему — как и многим другим сторонникам революции — пришлось убедиться, что настоящей тирании он еще не видел. И снова меняются его рассказы; на этот раз — надолго. После октябрьского переворота (в результате которого Кормчий оказался в Латвии) навязчивой темой нашего автора становятся чекисты. Трудно (и не хочется) возражать против оценок, которые даются в рассказах их «подвигам». Однако фантазия Кормчего под воздействием навязчивой идеи (или просто желания быть ультразлободневным?) скудеет. Прочесть один-два рассказа о расправах, которые учиняют герои над злодеями-большевиками, можно, но, если продолжить чтение, ощущения дежа вю вам не избежать. Тем более что эти рассказы уже не короткие, а сверхкороткие, и развязка здесь иногда следует не сразу же за завязкой, а прямо после экспозиции, что не мешает сюжетам быть отменно гиньольными и макабрическими. И совсем уж странно смотрится перелицовка «Бочонка амонтильядо» - тоже, разумеется, с чекистом в роли главного злодея.
Впрочем, эти рассказы — своего рода диковинка, представляющая интерес именно в качестве таковой. А вот следующее произведение «Блуждающий мертвец» откровенно разочаровывает. По стилистике это довольно типичный для 1910-х — 1930-х годов авантюрный роман, и основная сюжетная ситуация (случайная встреча двух двойников, один из которых занимает место другого) тоже отнюдь не нова. Разумеется, шедевры уровня «Принца и нищего» или «Пленника Зенды» создаются редко, но романы вроде «Двойника» Бриджеса тоже можно прочесть с удовольствием. Однако не случайно рассказы Кормчего так коротки: выбрав завязку, он начинает писать книгу, еще толком не представляя, что будет дальше. И сюжет моментально сдувается: Мориц фон Лауч, только что присвоивший себе документы и деньги миллионера Давида Кея, начинает бестолково метаться по белу свету, меняя планы, настроение и характер. Жаль — могла бы выйти неплохая история. Впрочем,
русская беллетристика того времени только учится искусству сюжетостроения, и Кормчий здесь — своего рода симптом.
Завершает томик историко-мистический роман «Гений мира», своим пафосом и пристрастием к пышной фразе обязанный все тому же Серебряному веку. Обосновавшись в Прибалтике, наш герой написал своего рода национальный эпос о героической борьбе литовского народа с немецкими захватчиками в Средние века. Этот роман не так интересен, как рассказы Кормчего (особенно ранние), но и не так провален, как «Блуждающий мертвец». Правда, первая половина книги очень уж неспешна — немецкий маркграф Драко строит коварные планы нападения на князя Желя, очевидные для всех, кроме самого прекраснодушного князя. Однако после того как катастрофа все-таки разражается, сюжет внезапно приобретает определенную занимательность: мы начинаем с интересом следить за судьбами героев, повороты которых становятся достаточно неожиданными, и даже литовский князь утрачивает свою граничащую с глупостью гипертолерантность. Особенно оживляет пейзаж друг князя, бродяга и шут Миклос — образ незатейливый, но вносящий в книгу столь патетическую жизненно необходимую нотку трезвости. Вряд ли в наши дни кого-то по-настоящему сможет увлечь риторика «Гения мира» - однако определенный интерес (в том числе историко-литературный) этот роман представляет.
Одним словом, стоит поблагодарить издательство «Престиж Бук» за столь разнообразную подборку полузабытого (несмотря на некоторое количество переизданий в последние годы) писателя.
Любителям литературных редкостей книга, безусловно, может быть интересна.
* Петр Моисеев — кандидат философских наук, литературовед, специалист по истории и теории детективного жанра. Проживает в Перми.
