Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Улов за последние недели принесла поэтическая критика.
Странно начинать обзор периодики со статьи, в которой критикуется сам жанр обзора периодики и в которой засилье «дайджестов» противопоставляется отсутствующему смысловому полю поэтической критики. Высокая планка, которую Владимир Козлов в «Вопросах литературы» («Ничья земля современной поэзии») ставит перед собой и коллегами, безусловно, заслуживает уважения: автор ее - один из немногих, кто уже который год подряд берет на себя труд разобраться в непростой проблематике поэтического поля. И все же единственное чувство по прочтении таких статей - разговора в пустоту: мысли о единстве в сегодняшней культурной ситуации утопичны, а попытки претензий к навигационно перечисляемым «лидерам» в области поэтической критики, кажется, осекаются и самим автором: «Но, признаюсь, этих критиков даже как-то страшновато ругать, показывая, что они порой делают принципиально не так, - они и без того представители редчайшей профессии, не спугнуть бы». (Надо заметить, что перечисление здесь лишь количественное,
вне оценки стилевых манер и подхода каждого из «лидеров», что, по сути, обессмысливает их упоминания. Репрезентативности не добавляет и то, что задействован только «Журнальный Зал», при этом полностью игнорируется поэтическая критика на интернет-ресурсах - их деятельность кажется Козлову не вполне серьезной, они в глазах консервативной аудитории все еще сохраняют игровой статус). Это «не спугнуть бы», кажется, заключает в себе нечто характерное для сегодняшних концептуальных статей о литературной ситуации. Река времен топит в пропасти забвенья один культурный проект за другим, инвективы в ситуации
«главного дефицита - дефицита внимания» (А. Василевский) становятся сродни «черному пиару»; и, пожалуй, именно отсутствие «презумпции благородства» (М. Алпатов) по отношению к любой недоосмысленной литературной инициативе - то, за что лично я благодарен Владимиру Козлову. Лучшее в его статье - раздраженный призыв к внимательному прочтению текста: «Идите в университеты и учите филологическую молодежь писать рецензии и статьи. Перестаньте поощрять неумение и нежелание читать текст». А потому - жаль, что сердитый критик в какой-то момент начинает стесняться сердитых оценок.
Послушав Козлова, называющего информационные обзоры «набором не связанных реплик», продолжим о поэтической критике. Уж точно сердитый, к тому же пристрастный и порой как-то по-подростковому независимый Кирилл Анкудинов представил в журнале «День и ночь» (где иногда, вопреки обыкновению, появляется что-то живое) статью, в которой возражает против «культурной бессмыслицы». Таковой ему, увы, представляется, похоже, любая поэтическая сложность. На фоне глубокого погружения в историко-литературный генезис проблемы отчетливо «проседает» поиск общеэстетических обоснований, которыми, по Анкудинову, обусловлено появление «сложных» текстов большей или меньшей степени талантливости: сложное для него по умолчанию равно абсурдистскому. Особенно смешно выглядит попытка составить список рецептов для пишущих, исходя из предположения,
что целеполагание сопутствует талантливой поэзии, а неясность изложения - следствие неясности мысли: «…Надо уметь, выражая личность, уклоняться от всех устойчивых форм речи, от шаблонов, навязываемых традицией. Именно уклоняться - не ломать правила игры, а играть, но по-своему, индивидуально. Не отказаться от рифмы вообще потому что все рифмуют "маски-сказки-ласки", а воспользоваться рифмой "маски-хаски" или "маски-подвязки". Быть поэтом-традиционалистом, но таким традиционалистом, который ни на кого ни похож узором собственной души (ведь каждая душа неповторима)…» Читая эти бесконечные «надо», думаешь о том, что лирик, пишущий «для» (после этого «для» может быть все что угодно), уже заставляет усомниться в собственном существовании. Критик же, предписывающий стихам «логику разворачивания образа» и не видящий cобственно поэтической логики за причудливым соотношением ассоциаций (да, порой неочевидных, да, воспринимаемых порой в медитативном ключе - вне понимания четкого смысла), заставляет усомниться в своей способности воспринимать стихи. Но ведь умеет - в случае с Анкудиновым, проявляющим тонкость, когда речь идет о не самых простых Рыжем, Кузнецове…
Независимую позицию по отношению к разным явлениям литпроцесса сохраняет и главный редактор «Вопросов литературы» Игорь Шайтанов. И говорит в своей новой статье тоже о разном - обо всем понемногу. Много наболевшего: опровержение откликов на премию «Русский Букер», проявления критической неосведомленности в прессе и книгах последнего времени. Понятная - в силу учительской позиции - апология авторов «Вопросов литературы» и «Ариона» как «столпов» нынешней поэтической критики. Справедливый и привычный для «консервативного» тренда скепсис в адрес «филологической» критики, и правда порой тяжеловесной и невнятной по стилю (но скепсис, надо признать, уязвимый - в силу отсутствия аргументации и осознанно вкусового вектора: «И о чем говорить, когда говорить не о чем?»).
Наиболее интересны рассуждения о поэтическом минимализме: засилье в журналах лаконичных стихов Шайтанов видит как следствие влияния дурно понятого Ходасевича, и здесь неожиданно «достается» и Михаилу Айзенбергу за «анемичные» концовки стихотворений, опубликованных в «Знамени». Дополнительно отмечу, что подобные рассуждения (спорные уже тем, что исходят из «классического» понимания стихотворения с непременно эффектной концовкой и крепким звуком, мне скорее близкого, но вряд ли самоочевидного) ныне не вызывают критических дискуссий, а только дополнительно подчеркивают символический капитал упоминаемых - разумеется, в глазах самих же
упоминаемых. Вот в FB (запись от 3.11.18) в своем глумливом духе статью «комментирует» Инна Булкина, уверяя, что отрицательный отзыв Шайтанова - «предмет» ее «тайной гордости»: комментаторы под стать автору поста: «мнения» в диапазоне от «бредятина» и «кто читает журналы вообще» до бездумно повторяемых цитат из Дмитрия Кузьмина о Шайтанове.
Не забудем и грустную и симптоматичную статью Алексея Алёхина из последнего номера «Ариона», пропущенную в наших предыдущих обзорах. Особенно симптоматично, что появилась она перед самим закрытием «Журнального Зала», как бы подводя некий итог его существованию. Получилась ли статья итоговой осознанно или неосознанно - не столь важно: гораздо более значимы тенденции, констатируемые Алехиным: по его мнению, экспертная
структура, за которую толстые журналы упорно пытаются держаться, с всеведущим главным редактором во главе и отбором лучшего из самотека, дала сбой - ввиду возрастания нового поколения, которому до «толстожурнального» признания нет никакого дела. «Словом, победила демократия. Сиречь воинствующий дилетантизм. И надо ли удивляться, что такая смена вех в итоге приметно опустила поближе к дну средний уровень средней поэзии, а главное - почти извела ту рыбу, чьи прыжки над водной гладью радовали глаз и заполняли журналы?» А во всем, конечно же, виноват интернет. Слышать это от редактора, который долгое время отстаивал толстожурнальную иерархию, неожиданно. Тут обнаруживаешь
некоторую путаницу: где связь между собственно рассуждениями о кризисе и достижениями поэзии, произрастающей всюду, вне «структур» и «иерархий» (с чем, кажется, не спорит и Алексей Алехин, констатируя только понижение «уровня» внутри самотека)? Но зададимся вопросом: может быть, не актуальна теперь не сама иерархия, а собственно фигура редактора, ждущего самотека (сиречь у моря погоды) на фоне иллюзорной толпы сочинителей, в жажде признания пробивающихся к журнальному лотку? Не пора ли самим магометам - к горе, то бишь к рыбам, то бишь - да-да - в пространство тех же социальных сетей, значение которых «для улова» редактор явно недооценивает? А там лучшие представители «поколения демократов» ежедневно выкладывают замечательные стихи. Не вру: возьмите мою фейсбучную ленту.
В этой самой ленте кроме хороших стихов иронизируют над статьей Игоря Дуардовича на Textura, посвященной возможным (и, по его мнению, необходимым) путям развития толстых журналов и тому, почему им не стоит объединяться в Журнальный Зал. За несоответствие требованиям времени критик ругает журналы задорно, необходимость двигаться по рыночной траектории предписывает уверенно. Разводят руками его комментаторы: по обыкновению язвителен Андрей Василевский: «…Ну раз директор "Вопросов литературы" так все знает и понимает, то его успехи на журнально-хозяйственном поприще, так сказать, не замедлят...». Солидарен с Василевским главный редактор Homo Legens Юрий Коньков: «Как профессиональный экономист могу только порадоваться тому, насколько глубоко журналист и литературовед разбирается в маркетинге. С таким директором Воплит наверняка продается в Ашане и зарабатывает большие деньги на рекламе на своем сайте (я, правда, не нашел там ни одного баннера…)».
Дуардовичу возражает поэт и прозаик Михаил Бару: «Что же касается любимых Игорем "Вопросов литературы", то им как раз «Ашан» не поможет. Я не уверен, что и реклама их спасет. Мне очень жаль, но это так. В Литресе можно купить большое количество номеров ВЛ. Стесняюсь спросить, на какую сумму их там купили. Как раз
ВЛ больше всех нужен Журнальный Зал и государственная поддержка…». Поддерживает Дуардовича поэт Екатерина Горбовская, переведя разговор в прагматическую плоскость сбора средств на новый «Журнальный Зал» : «Пошла полюбопытствовала, как там обстоят дела. То есть цена вопроса 8 тыс. долларов? И это в городе, где некоторые люди за ужин в ресторане порой больше оставляют? Очень хочется верить, что существует предварительная договоренность с одним-двумя-тремя из этих «ужинающих» господ по принципу «соберите, сколько сможете, остальное я (мы) добью (добьем)», потому что если за первые две недели на волне начального энтузиазма не собрано, как минимум, 2/3 средств, то сохранять спокойствие можно, только имея в кармане такую договоренность…»
На «Горьком», два года своего существования игнорировавшем (за редкими исключениями в виде обзоров все того же Льва Оборина) поэзию, появилась ежемесячная рубрика Оборина о пяти поэтических книгах. В первом выпуске - сборник лауреата Нобелевской премии Герты Мюллер («Первое, на что обращаешь
внимание, сталкиваясь с ее поэзией, - то, как она выглядит. Мюллер вырезает слова из газет и журналов, иногда видоизменяя их…»), «арго-рисковский» сборник Анастасии Векшиной («…Один из самых сильных за последнее время аргументов в пользу того, что русская поэзия может быть по-настоящему космополитичной. <…> Ее стихи очерчивают собственное географическое пространство, некий балто-славянско-скандинавский космос»), избранное Полины Барсковой («Барскову завораживают изъятые из жизни люди: их возвышенное и их стыдное, вытекающее, человеческое, слишком человеческое. Звучание стихов меняется, почти ломается под суровым гидравлическим испытанием. Они имитируют голодные, полубезумные дневники…»), сборник Олега Юрьева, подготовленный им перед уходом из жизни («Невольно жаль - хотя это очень понятно, что Юрьев, чьи стихи всегда
помнят о смерти и посмертии, но всегда исполнены жизненной энергии, был в последние свои годы так поглощен кладбищенскими мыслями. Но и в этих мыслях он достигал знакомой по его прежним сборникам поэтической филиграни…»), и американской поэтессы индийского происхождения Рупи Каур («Эти глубокомысленные тексты размещаются на подходящем фоне в Instagram - критики, любящие «серьезную поэзию», плюются, подписчики в экстазе, сотни тысяч лайков монетизируются в миллионные продажи…»). Интересный опыт, сочетающий контекстуализирующее прочтение и обзорную рекомендательность.
Завершим этот обзор прекрасными стихами в «Знамени» Инны Домрачевой, которая двинулась от классической просодии и в целом обытовленно-житейской тематики прошлогоднего сборника «Легкие» к суггестии фрагментарной поэзии, не теряя при этом ни дара меткого афоризма, ни присущего ей умения «подслушать» у стихии разговорной речи и выдать шутя за свое:
Щипчики лесковского Левши
Трогают реторту с аква вита,
Я же говорила - не дыши,
Для него дыханье ядовито.
Ломкие ссыхаются слова,
Крошатся фаланги дыр бул щила.
Не деконструируй волшебства,
Разве мама в детстве не учила?
