Текст: Фёдор Косичкин
Фото: kinopoisk.ru
В списке рок-богов, у которых были все шансы не дожить до сорока, Эрик Клэптон занимал некогда одно из первых мест. Но, к счастью, вовремя образумился - и благополучно встречает 30 марта 2020 года 75-летний юбилей.
Среди горделивых прозвищ блюзового гитариста, зажигавшего в свингующем Лондоне конца 60-х («Клэптон - бог!»), было и такое: Slowhand, то есть, буквально, «медленная рука». Возникшее якобы оттого, что он никогда не торопился, меняя на концерте лопнувшую струну, но явно связанное и с особой манерой игры - медленной и вчувствованной, разительно отличающейся от стремительных, как ловля блох, запилов других «гитарных богов» того времени.
Этим летом в Москве должен был состояться сольный концерт Клэптона. По известным причинам он оказался отложен; но книгам не страшны карантины. Еще 8 лет назад по-русски в переводе нашего коллеги и постоянного автора Александра Беляева вышла книга, озаглавленная просто: «Эрик Клэптон. Автобиография». В которой он объясняет, как из обычного мальчишки, росшего, как все его послевоенное поколение, в довольно спартанских условиях (чтобы не сказать - в бедности), вырос творец, который заставил весь мир полюбить свою музыку.
Кстати, по-русски книга вышла попечением Владимира Аветисяна - крупного предпринимателя, мецената, топ-менеджера «Роснано» и… лидер-гитариста блюзовой группы D’Black Blues Orchestra. И такое сочетание оказалось возможным тоже благодаря Эрику Клэптону.
С днем рождения, Эрик! Happy Birthday, Mr. Slowhand!
«Клэптон Э. Автобиография»
Перевод с англ. А. Беляева.
Самара: ООО «Русская филармония Лтд.», 2012. - 372 с., ил.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ГРУППА THE YARDBIRDS
К тому моменту, как в шестнадцатилетнем возрасте я сдал экзамен по изобразительному искусству уровня «А» (экзамен в старших классах, учитываемый при поступлении в университет) и перешел в Кингстонскую школу искусств с испытательным сроком в один год, я уже довольно хорошо играл и постоянно разучивал новые произведения. В Ричмонде я часто ходил в бар l’Auberge. Он находился на холме, у моста, а посередине реки в Туикнем было забавное старое место под названием остров Ил Пай. На острове работала огромная танцплощадка. Это было этакое древнее, скрипучее сооружение, где субботними вечерами играли джазовые коллективы из Нового Орлеана (люди вроде Кена Кольера и The Temperance Seven), что нам очень нравилось. Наша обычная программа начиналась парой чашечек кофе в l’Auberge, потом мы шли по мосту до Ил Пай. Никогда не забуду тех ощущений: доходишь до середины моста и вдруг оказываешься в толпе стильных людей, чем-то смутно похожих. Возникало очень сильное чувство сопричастности. В те до-хиповские битниковские времена всех, наверное, больше интересовала музыка: наркотики почти не были распространены, люди даже не сильно выпивали.
Там я играл с Дейвом Броком (который впоследствии организовал группу Hawkwind), и вписался в компанию тамошних музыкантов и битников. Иногда мы все прыгали в поезд и ехали в Лондон, в фолк-клубы и пабы Сохо - Marquees Of Granby, The Duke Of York или кафетерию The Gyre And Gimbe в Чаринг-Кросс. На улице возле the G’s я впервые был избит: какие-то солдаты выманили меня на улицу и хорошенько надавали абсолютно ни за что. Наверное, просто хотели пар выпустить. Опыт это был довольно скверный, но у меня появилось какое-то извращенное чувство того, что я прошел некий обряд посвящения. И еще это происшествие научило меня тому, что драки – это не моё. Защищать себя я даже не пытался, наверное, интуиция подсказала, что это только ухудшит положение, и с тех пор у меня выработалось чутье на опасные ситуации, которых я избегал, как чумы.
У фолка в то время было по-настоящему очень много поклонников. В клубах и пабах я очень часто встречал людей, разделявших мои вкусы. Из таких был Длинный Джон Болдри, а Род Стюарт пел в Duke of York. Я его там не видал, но знаю. В этих заведениях также регулярно выступали два гитариста, оказавшие на меня большое влияние. Один - Бак (у него я впервые увидел двенадцатиструнную гитару Zemaitis), другой - Уиз Джонс тоже известный трубадур своего времени. Вместе они исполняли ирландские баллады и английские народные мелодии вперемежку с песнями Ледбелли и тому подобным, что дало мне уникальный взгляд на фолк. Я садился как можно ближе к сцене, что было непросто, поскольку гитаристы были очень популярны, и смотрел на их руки чтобы понять, как они играют. Потом я приходил домой и часами упражнялся, пытаясь научиться играть только что услышанную музыку. Я внимательно слушал запись каждой песни, которую разучивал, затем «снимал» ее – до тех пор, пока у меня не получалось сыграть один в один. Помню, я старался извлечь звук, похожий на колокол, каким Мадди Уотерс играл свою Honey Bee. Тогда я впервые одновременно играл на трех струнах. Техники у меня, конечно, еще не было, я просто пытался подражать.
Образцом для меня был Большой Билл Брунзи. Я пытался освоить его технику: большой палец играет восьмые ноты на басовых струнах, остальные пальцы играют мелодию. Это основной элемент блюза, у него есть разные формы, а частности, в фолке тоже можно использовать, также как и clawhammer - это когда большой палец перемещается ритмично по басовым струнам, а мелодия играется на тонких струнах пальцами указательным и средним и иногда безымянным. Мой метод обучения был очень прост. Я играл вместе с записью песни, которую хотел «снять», и когда мне казалось, что у меня получается, я записывал себя на «Грюндиг» и слушал. Если запись звучала, как пластинка - я был доволен. Когда я начал медленно осваивать искусство игры пальцами на акустике, я выучил еще песни, например, старую Nobody Knows You When You’re Down And Out Беси Смит, блюграсс Railroad Bill и Key to The Highway Большого Билла Брунзи.
Примерно в то же время я познакомился с американской фолк-певицей Джиной Глезер. Я даже стал немножко «увиваться» за ней. Она была первым американским музыкантом с кем я вообще рядом стоял, посему я благоговел перед ней. У нее был маленький ребенок, аура человека, уставшего от жизни и подработка в качестве натурщицы в Кингстонской школе искусств. Она исполняла песни времен Гражданской войны, вроде Pretty Peggyo и Marble Town. Голос ее был чист и прекрасен, техникой clawhammer она тоже хорошо владела. Я был от нее без ума. Думаю, она меня тоже находила привлекательным, но она была вдвое старше меня, а я к тому же насчет женщин был еще довольно зеленым.
Когда моя игра улучшилась, я принялся посещать бар Crown в Кинстоне, где играл в уголке возле биллиардных столов. Этот паб привлекал толпу битников, людей, которые сильно отличались от тех, с кем тусовался я. Толпа выглядела роскошно. Парни носили ботинки «челси», кожаные куртки, свитера-матело (с застежкой на левом плече) и джинсы «Ливайс 501», которые было ужасно трудно достать. С этими ребятами ходил целый гарем симпатичных девушек. Тогда все женщины подражали Брижит Бардо, так что униформа этих девушек состояла из джемпера, юбки с разрезом, черных чулок, пальто из толстой шерсти и шарфика. Они были экзотичны, фривольны, хорошо образованы, они были верными друзьями – казалось, что все вместе росли. Они обычно собирались в пабе, потом уходили тусоваться к кому-нибудь домой. Казалось, что где они – там вечеринка. Быть принятым в эту компанию стало моей целью, но я с самого начала был здесь аутсайдером, да к тому же выходцем из рабочего класса, поэтому обратить на себя внимание мог только игрой на гитаре.
