Шарль Фурье - один из тех сочинителей, которых все знают, не читая.А если все-таки почитать - откроется ли там что-то новое и неожиданное? Леваки-энтузиасты из книжного магазина "Циолковский", открывшие собственную небольшую издательскую программу, уверены, что так оно и есть. И переиздали книгу, снабдив концептуальным предисловием Алексея Цветкова и подробными примечаниями.
Марксист, писатель и, между прочим, тоже сотрудник издательства
Вадим Левенталь
по просьбе «Года Литературы» ознакомился с необычной новинкой и поделился своим мнением о ней.
Текст:
Вадим Левенталь
Обложка: primuzee.ru
Трудно всерьез советовать читать Фурье.
Фурье - один из тех авторов, про которых все знают, никто не читал, да вроде бы и незачем. В самом деле, зачем читать Прудона? Вполне достаточно «Нищеты философии». Не обязательно да и невозможно читать «Утреннюю зарю в восхождении», есть ее разбор у Фейербаха. Даже де Сада нет смысла читать, посмотрел Пазолини и вперед — Батай, Барт, далее везде. О Фурье вроде бы достаточно знать, что Маркс его высмеял, Достоевский в образе Шигалева в «Бесах» пародировал, а Чернышевский в снах Веры Павловны, наоборот, развил. Зачем тратить время на «Теорию четырех движений и всеобщих судеб»?
Но дело не только в этом.
Дело еще в том, что сегодня текст Фурье — аттракцион читательского долготерпения.
Начиная с бодренького «читатель должен помнить, что одно возвещаемое мною открытие важнее всей остальной научной работы, проделанной за время существования рода человеческого», до финального предупреждения любых возражений: «войти во вкус их [положений книги] можно лишь при втором чтении; первое чтение может лишь породить сомнения», — книга едва ли не каждой страницей бесит, раздражает, смешит — наивностью, апломбом, высокомерием, запредельной дремучестью и крайней при этом серьезностью.
И все же затея коллег из «Циолковского» кажется если и не блестящей бизнес-идеей, то уж точно важным соображением — месседжем, если угодно.
Детство социалистической идеи — как любое детство — полно стыдных подробностей, вспоминать о нем неловко: так подросток краснеет и сжимает кулаки, когда друзья папы с мамой умилительно протягивают «я тебя воот такуусеньким помню». Какусеньким это такусеньким? Пускающим пузыри, писающим в штаны и агукающим? Ну да, таким.
И все же «твердое и крепкое — это то, что погибает, а нежное и слабое — это то, что начинает жить»: в «Теории» Фурье есть кое-что, о чем нам сейчас хорошо было бы вспомнить.
Я бы назвал это опытом беспечности и отваги.
«Теория», безусловно, важна тем, что это первая открытая критика принципа свободы торговли, laisser fair («вредные последствия этого принципа вынуждают задуматься над способами обуздания торговцев»), — но куда больше в ней поражают воображение видения будущих республик бобров, которые те будут создавать рядом с людскими фаланстерами.
«Теория» интересна своим прозрением финансового капитализма
(«ажиотаж, произвольно орудующий всем механизмом промышленности; он отдает государство во власть классу паразитов; не будучи ни собственником, ни фабрикантом, не имея ничего, кроме портфеля с биржевыми бумагами, и готовый в любой день переменить отечество, ажиотаж старается вносить расстройство в каждую страну и поочередно разорять все отрасли промышленности»), — и все же тут Стиглиц (да и Кейнс, к слову) будет куда убедительнее, а вот чего у них нет, а у Фурье есть, — это картины совокупления истекающих соками энергий планет и идея Земли, которая «буйно жаждет Творения».
Важно знать, что мысль о праве на труд как ключевом праве, без которого остальные т. н. права человека ничего не стоят, впервые сформулирована именно у Фурье, — но что это сухое знание в сравнении с образом Северного венца — рожденного самой планетой неисчерпаемого источника энергии.
Окей, за прошедшие двести лет мы овладели, так сказать, дискурсом, критическая теория разработана на зависть и на загляденье, все мы немножко Жижеки и каждый из нас по-своему Бадью — и все же иногда кажется, что в погоне за точными формулировками и адекватным переводом с французского мы потеряли что-то, что греки назвали бы хюбрисом — бесстрашием и безоглядностью в том, что касается мечты о будущем.
Мало понимать и уметь доказать, что налоговая конкуренция вкупе с разветвленной мировой системой офшоров делает богатых богаче и бедных беднее, а значит, ведет экономику всей планеты к неизбежному краху, — нужно описать будущее человечества без этих системных багов капитализма.
Мало знать, что психоанализ трактует религиозное чувство как универсальный коллективный невроз человечества, — нужно бы попытаться представить себе человечество, избавившееся от этого невроза.
Мало осознавать, что сегодняшние гибридные войны, возрождение фашизма, религиозный терроризм, разрушение и обнищание целых стран — все это прямое следствие неолиберальной экономической политики, — нужна еще сила воображения, чтобы представить себе будущее без МВФ, ФРС, МБРР и прочих агентов апокалипсиса.
В противном случае все выглядит так, будто уже на соседней улице взрываются мины и трещат пулеметы, а мы до сих пор находимся в поисках теории, которая возродит из пепла тихо истлевшую социалистическую идею. Без дерзости, наглости, освобожденного воображения (в предисловии Цветков говорит о фурьеристском звучании соответствующего лозунга-1968), кавалерийской атаки ума на будущее — Феникс не восстанет.
И именно поэтому нападки Фурье на умеренность звучат так актуально — никакой умеренности, только страсть: если мечтать — то о несбыточном, если замахиваться — то на невозможное.
Собственно, нам сейчас нужен не Фурье и даже не фурьеризм — нам нужно фурьерство. Наша теория в тысячу раз совершеннее; чему нужно научиться у детства социализма — это его способности мечтать.
Ссылки по теме:
Мир-система и геном кукурузы. Маркс, Маркс левой!, 16.07.2015
«Я — единственный кассир из лауреатов НОСа», 27.03.2015
Премию НОС получил писатель-левак,31.01.2015
Вадим Левенталь
