Текст: Василий Алексеенко
Фото: из «Фейсбука» Ирины Волковой
На фото: писатель и его переводчик - Геннадий Киселев (слева) и Эмануэле Треви
Незадолго до смерти Пьер Паоло Пазолини начал работу над документальным романом «Нефть», оставшимся незаконченным. 20 лет спустя молодой гуманитарий Эмануэле Треви пришел в фонд Пазолини, чтобы разбирать оставшиеся документы — и эта работа подвигла его на написание собственного романа, романа о романе. В начале 2016 года эту необычную книгу выпустило издательство Ad Marginem (см. фрагмент), и сейчас автор сам приехал в Москву, чтобы рассказать о ней московским читателям. На встрече присутствовал корреспондент "Года литературы".
Еще до встречи с писателем Эмануэле Треви книжный магазин «Москва» на Воздвиженке исполнился духом артистизма. Пока зрители собирались, из-за импровизированной ширмы в конце зала доносилась итальянская речь, мелькали экспрессивные жесты. И этот образ - ширма - вызывал беспокойство. Не станет ли языковой барьер той стеной, что отгородит писателя от московской аудитории?
Открыла презентацию новой книги директор Итальянского института культуры Ольга Страда. Она рассказала о романе Эмануэле Треви «Кое-что из написанного». Он посвящен своеобразному расследованию, пристальному прочтению начинающим писателем незаконченного «мета-романа» Пьера Паоло Пазолини «Нефть». В своей книге Треви предпринял попытку разобраться не только в творчестве великого режиссера, но и в его отношениях с ближайшей подругой Лаурой Бетти. Лаура была актрисой, писательницей, светской львицей - и верным хранителем памяти Пазолини, руководителем фонда его имени.
Затем слово дали автору.
Итальянскую речь писателя понимали не все, но слушали с интересом. А уж когда в ней замелькали слова вроде «Venedikt Erofeev» или «Il Maestro e Margherita», зал заулыбался - для взаимного понимания хватило и этого. Полным же этот контакт сделал переводчик Геннадий Киселев, донесший роман для нашего читателя.
Треви начал разговор с признания в любви к русской литературе:
«Печатаясь на русском, я, конечно, не становлюсь русским писателем. Но все равно ваша литература - часть всех нас, без нее современный человек, а тем более писатель, не может себя представить».
Эмануэле поделился своей собственной традицией: «Каждый раз, когда я приезжаю в Москву (писатель посещает нашу столицу в третий раз. - Прим. автора), я прихожу на Патриаршие пруды и читаю первую главу «Мастера и Маргариты». А сегодня произошло невероятное: я видел еще трех иностранцев, которые одновременно со мной занимались тем же самым!»
«Я задаюсь вопросом: почему на долю русских выпала эта доля? - продолжил свои размышления Треви, - ведь создать такую литературу - это все равно что вобрать в себя общечеловеческое горе и страдание».
Затем речь зашла о творческом методе писателя.
«Внешний мир не имеет большого значения для литературы, - убежден Треви. - Для нее важно, какую часть этого мира мы можем внести в себя.
Моя тема - люди, поэтому, можно сказать, я “живу в кино”. Для меня человек - своего рода спектакль, некое представление, одновременно комическое и трагическое. Я невольно впитываю в себя человеческие чувства и отношения, все время подслушиваю разговоры. Я пишу о том, что стало частью меня.
Поэтому моя книжка - не вполне научная с литературной точки зрения».
Переводчик согласился с писателем. По словам Геннадия Киселева, именно отразившийся в романе внутренний мир Треви, особое качество письма и оригинальные образы делают книгу гораздо ценнее «простой биографии, пусть и добросовестной».
Треви рассказал об особенных отношениях Пазолини и Лауры Бетти: «Она была великой певицей, известной актрисой. Но она решилась принести свою жизнь в жертву человеку, который ей за это не воздал. Когда я работал в архиве Пазолини (Пьер Паоло трудился, как фабрика, и оставил после себя колоссальное количество работ), я видел, как Лаура гробит себя: как она курит, как она полнеет, как она выпивает. Как объяснить этот парадокс?»
Ответ Эмануэле нашел много позже:
«Пазолини был из людей, напоминавших бурю, ураган. Пройдя по жизням своих близких, такие огромные люди оставляют после себя разбитые дома, вывороченные с корнем деревья».
Не менее катастрофично повлияла на Лауру неожиданная насильственная смерть Пазолини: «Ее бог, ее идол умер, не дав возможности подготовиться к его смерти».
«Книгу я написал спустя много лет после смерти и Лауры, и Пазолини, - заключил писатель, - мысли о них долго созревали во мне. И в какой-то момент я понял, что являюсь единственным выжившим свидетелем трагедии, которую Лаура Бетти несла в себе, и что я не могу об этом не написать».
Беседа коснулась и грандиозной «Нефти» Пазолини - романе, который автор успел завершить лишь на четверть.
«Мне представляется, что Пазолини хотел написать намеренно незавершенную, “вечно будущую” книгу, нечто вроде второго тома “Мертвых душ”, - поделился Треви своими раздумьями. - Он хотел, чтобы все спрашивали: что в этом романе? О чем он будет? А потом случилось чудо: после того как Пазолини погиб, надуманная книга вдруг стала настоящей».
Треви рассказал, как работа над романом помогла ему изменить мнение о великом режиссере:
«Сначала я хотел написать роман о плохом и хорошем. Хорошее - в образе Бетти, которая жертвовала собой, плохое - в безразличном к ней Пазолини. Но в процессе работы я понял не только величие Пазолини как художника, но и его огромную человечность, невероятную способность сопереживать людям. Хотя внешне казалось, что он к ним равнодушен».
Именно слова «человечность», «чувства» и даже «сентиментальность» стали для встречи определяющими. В ходе беседы звучали откровения итальянской души и трогательные истории.
Так, когда Геннадий Киселев упомянул об отце Эмануэле, писатель поделился воспоминаниями. Его отец, видный психоаналитик Марио Треви, всегда помогал сыну с правкой книг, но умер незадолго до завершения романа «Кое-что из написанного». «В результате первое издание книги кишело опечатками, - признался Эмануэле, - я посвятил книгу отцу, но в первом издании добавил еще и извинение: «Папа, прости, что неправильно употребил сослагательное наклонение».
Безмятежность встречи нарушал лишь беспокойный призрак Лауры Бетти. Вот что вспомнил Треви по поводу ее тезиса о злости как движущей силе творчества: «Лаура говорила: “Ты решил стать писателем, но у тебя ничего не получится”. На вопрос “Почему?” отвечала: “Потому что у тебя нет злости”. В этом она разбиралась: не зря ей поручили дублировать голос Дьявола в “Экзорцисте” Уильяма Фридкина. Только спустя 20 лет я понял, что именно она говорила о злости. Злость - это способность преодолеть себя, пойти дальше самого себя».
А потом Треви отвечал на вопросы читателей. Что примечательно, многие из них были заданы на родном языке писателя. Эмануэле рассказал о судьбе собственной научной работы, упоминаемой в романе (Лаура, прочитав, выбросила ее в окно - пришлось печатать под чужим именем). И о том, как рассмешить итальянца (диалектом соседних областей Италии и шутками про какашку). Москвичи узнали, что не устраивало Пазолини в итальянских коммунистах (и он, и Лаура в политике придерживались марксистского направления) - ему претило обуржуазивание пролетариата, размывание границ классов.
В конце встречи писателя спросили: как ему удалось выйти из-под влияния столь мощной фигуры, как Пазолини, после завершения романа?
Ответ Треви был прост: «Прошло время. Человека, написавшего эту книгу в 48 лет, уже нет. Сейчас мне 52, и я уже совсем другой».
Ссылка по теме:
Отрывок из книги Эмануэле Треви «Нефть», 10.03.2016
