Свобода музыки, свобода от музыки

Текст: Олег Нестеров

Фотографии со страницы «Вконтакте» издательства «Белое яблоко»

Кажется, что интернет-пиратство вездесуще, как сам интернет. И, подобно ему, существовало всегда. В действительности это, разумеется, совсем не так: файлообменные сети и прочая инфраструктура свободного распространения медиаконтента сложилась совсем недавно, на рубеже нулевых. Кто, как и, главное, зачем это делал? Что двигало этими людьми - жажда наживы, программистский азарт или юношеский идеализм, смыкающийся с шестидесятнической верой в светлое внекапиталистическое будущее?

Американский журналист Стивен Уитт взял на себя труд провести кропотливые исследования этого вопроса. А российский рок-музыкант Олег Нестеров, - лидер группы «Мегаполис», создатель успешного звукозаписывающего лейбла «Снегири» и, в последние годы, автор любопытных романов в жанре альтернативной реконструкции истории, прочитал эту книгу и поделился с нами своими соображениями.

Стивен Уитт. «Как музыка стала свободной. Конец индустрии звукозаписи, технологический переворот и «нулевой пациент» пиратства». - Перевод с английского Александра Беляева. - М.: Белое яблоко 304 стр., 3000 экз.

Есть вопросы, на которые не суждено получить ответа. Из серии: кто придумывает анекдоты? Или откуда берется музыка в сети? Или фильмы? Причем самого высшего качества. Кто эти люди, которые всё это неустанно выискивают, оцифровывают и делают доступным миллионам людей?

Пиратов в своей жизни я повидал, их мотивация была понята - деньги. Люди узкого кругозора, хотя иногда среди них и встречались тонкие меломаны.

Но тот, кто выкладывал музыку в свободный доступ, заработать на этом явно не стремился. Что ими двигало? Вопрос серьезный. И он превратился в фундаментальный, когда, наконец, в сети появилось всё.

Американский журналист-исследователь Стивен Уитт не побоялся и пошел по следу, как персонаж детского мультфильма - вперед, за солнышком, его не пугали ни расстояния, ни потерянное время. И в конце концов он связал воедино концы с концами, придав своему расследованию захватывающую форму триллера.

На одном континенте нашлись немцы: одни дотошно исследовали несовершенства человеческого уха с целью его ловко обмануть, другие бескомпромиссно боролись с излишествами в цифровом сигнале, пытаясь сжать без потери качества информацию, записанную на компакт-диске, в 12 раз. Конечно же, их пути пересеклись, они стали разрабатывать математический алгоритм, на горизонте забрезжила идея: отказаться от несуразных носителей, и раздавать музыку по проводам через телефонные модемы с единого сервера, применяя новую форму кодировки - mp3.

На другом континенте, в баптистском городке Северной Каролины работали себе два двадцатилетних парня, почти Бивис и Батхед, упаковывали CD на заводе. Тырили, как и многие другие, диски, и толкали на черном рынке, опережая официальный релиз на пару недель. С такими, как они, боролись, но вяло - ущерб невелик, покупатели - жители окрестных деревень. И вот однажды они связались с подпольной и законспирированной организацией «Сцена», в чьих рядах несколько тысяч человек по всему миру сидело в допотопных чатах. Миссия «Сцены» была ясна и благородна - сделать музыку свободной и доступной для всех юзеров сети. Пиратство презиралось и преследовалось изгнанием из киберсекты, добытыми сокровищами ни в коем случае нельзя было торговать. Каждый выкладывал то, что мог отыскать, группировки внутри конкурировали друг с другом за актуальность музыки и качество. Все это напоминало спорт или азартную охоту.

И вот тогда-то, сворованный с завода будущий бестселлер, до официального релиза выложенный в сеть, начал приносить индустрии миллионные убытки…

Вся музыка в этих чатах кодировалась в mp3, в формате, к тому времени категорично отвергнутом экспертным сообществом комитета по стандартизации MPEG как бесперспективный. (Тогда победил никому сейчас не известный mp2, но то были политические игры крупных компаний). Немцы проиграли, их научные группы расформировали. Но сетевые кроты проголосовали за mp3, в нем музыка звучала лучше всего и почти ничего не весила.

События, описанные Стивеном Уиттом, развиваются с лихорадочной быстротой: крах индустрии звукозаписи, технологический переворот, Napster - его триумф и смерть, суровые иски в несколько сот тысяч долларов наобум выбранным пенсионерам и школьникам, скачавшим пару фильмов или любимую группу. Шведы-анархисты из Pirat Bay, ФБР, начавшее серьезную охоту за «Сценой», пиринговые сети, торренты, сервера в шкафу в университетском кампусе, управляющие обменом всей музыки мира…

В конце концов всех злодеев ловят и судят. И тут же начинают сыпаться оправдательные приговоры - присяжные не понимают, как можно наказывать человека за действия, делающие музыку свободной?

Есть такой термин - экономика дара. Чтобы зайти и помолиться в любой храм мира, билета покупать не надо. Это потом, если ты получил поддержку и ответы на самые важные вопросы - можешь внести пожертвование. А можешь и не вносить.

Любой честный художник, в том числе артист, написавший национальный хит, признается, что никаким творцом он не является. Его главная задача -подключиться к небесной розетке и впустить в этот мир тему.

По белому снегу я пальцем вожу,

Я перевожу.

- писал когда-то Шпаликов.

Дар божий - так говорят про всех, кто это может. Других заслуг перед нами у этих ребят нет. И стало быть самые честные с ними отношения - как с храмом. Если тебе это очень сильно помогло - пожертвуй. Сделай так, чтобы художник продолжал впускать важные для тебя вещи и не думал о куске хлеба.

Когда-то у великих артистов было всего по одному импресарио, решавшего все их земные дела.

Через сто лет в цепочке появилась уйма посредников, а кончилось все тем, что после изобретения MTV сама музыка ушла на второй план: маркетинг, поющие пупки, экономика быстрых проектов. Мейджоры срослись корнями с медиа-гигантами, и им вообще перестал быть кто-то нужен, в том числе и талант.

И лет на двадцать талант с позором был изгнан из индустрии, как непредсказуемый и своевольный, без него и так все работало прекрасно.

Эра цифролюции опять все вернула на круги своя.

Каналов донесения стало не десять, а десятки тысяч, вспыхнула великая битва за контент, несмотря на то, что в сети враз появились все культурные достижения обозримого прошлого.

Когда музыка стала свободной, её вдруг стало много.

В ней стали путаться и потреблять без разбора, как еду с турецкого шведского стола - до икоты, без всякого счастья.

И тогда до самых умных дошло, что что монетезировать нужно не её, а наше внимание. Именно оно становилось валютой нового, нетократического общества.

Музыка стала свободной.

Но свободней ли стали мы?