А. С. Пушкин. «Полтава» (1828)

Текст: Ольга Лапенкова

Согласно расхожему мнению, А. С. Пушкин — один из самых «легкомысленных» классиков русской литературы. Любой школьник с удовольствием расскажет, что он ужасно учился в Царскосельском лицее (по успеваемости он, действительно, был на 26-м месте из 29), а во взрослом возрасте только и делал, что разъезжал по балам, заигрывал со светскими дамами и вызывал обидчиков на дуэль. При этом многие и не догадываются, что Пушкин знал 13 языков, собрал обширную библиотеку — более 3500 произведений на разных языках, — а в последние годы жизни стал серьёзным историографом.

Ранние произведения А. С. Пушкина часто грешили историческими «ляпами»; больше всего их, пожалуй, в «Песни о вещем Олеге» (1822). Например, князь спрашивает у кудесника:

• И скоро ль, на радость соседей-врагов,
• Могильной засыплюсь землёю?

Но, судя по летописи, известной нам как «Повесть временных лет», Олег наладил дипломатические отношения со всеми соседними государствами, так что «врагов» среди них не было. Да и «могильная земля» здесь — анахронизм: в Х веке тела не закапывали, а сжигали. И это не говоря уже о том, что пировать «при звоне весёлом стакана» дружина Олега никак не могла: стаканы начали изготавливать лишь в XV веке.

Однако «Полтава» была написана через шесть лет после «Песни о вещем Олеге» — и за эти годы Пушкин превратился в серьёзного исследователя. Задумав поэму о событиях времён Великой северной войны, он изучил множество источников; когда же журналисты упрекнули его в «антиисторизме», не поленился написать «Опровержение на критики и замечания». Насчёт некоторых описанных Пушкиным деталей литературоведы, впрочем, спорят до сих пор. Но прежде чем разбираться, где Александр Сергеевич был документален, а где позволил себе приукрасить действительность, вспомним: а что вообще происходило в Европе на рубеже XVII и XVIII веков?

Отсель грозить мы будем шведу

Конец XVII века — время, когда в России и Швеции приходят к власти два интереснейших правителя: Пётр I и Карл XII соответственно. Пётр I, провозглашённый монархом ещё в десятилетнем возрасте, стал по-настоящему править страной в 1689 году; Карл XII взошёл на престол спустя восемь лет — в 1697 году.

Оба монарха пришли к власти в сложное для своих стран время; но если Пётр I, как говорится, «прорубил окно в Европу», то есть постарался «перенести» в Российскую Империю лучшие европейские достижения во всех областях — будь то наука, культура, образование, вооружение, — то Карл XII пошёл по пути завоевателя. Почти всё недолгое время, пока он был у власти, Швеция вела войну то с одной, то с другой страной. Сначала это были Дания и Польша, а затем — Россия.

За что воевал Карл XII? Как водится, он хотел показать, кто на самом деле — владыка Европы. Ещё в начале его правления Дания, Польша и Россия заключили антишведскую коалицию, то есть соглашение: если войска Карла XII нападут на одну из стран-участниц, остальные помогут ей и вышлют подкрепление — солдат и оружие.

И действительно, в 1700 г. шведская армия атаковала Данию — и за полгода войны эта мирная страна была побеждена. Как бы в ответ на это нападение Российская Империя отвоевала у Швеции часть территорий, в том числе землю, на которой построен Санкт-Петербург. Карлу XII это, естественно, не понравилось — и он решил расправиться с оставшимися противниками по очереди. После четырёхлетней войны в 1706 г. он покорил Польшу, а затем пошёл войной на Россию. Однако наша отчизна не сдалась под напором врага — а решающим сражением Великой северной войны стала битва при Полтаве, состоявшаяся 8 июля 1709 года.

После Полтавского сражения шведская армия, и так изнурённая длительными переходами, только и делала, что отступала. В конце концов и Карл XII, и гетман Мазепа — один из главных персонажей пушкинской поэмы — сбежали в Османскую империю (сейчас это Турция).

Стоп-стоп, думает сейчас школьник: кто такой этот гетман Мазепа — и какую роль он сыграл в войне России со Швецией?

Сейчас разберёмся и с этим.

Вероломный злодей

Иван Степанович Мазепа родился в 1639 году под Белой церковью; сейчас эта территория принадлежит Украине. Какую оценку давать этой личности, историки спорят до сих пор. Его отец занимал должность подчашего — человека, который пробует напитки, прежде чем подавать их высокопоставленной особе (а вдруг они отравлены), — поэтому в юности Иван Степанович жил и получал образование при дворе польского короля. Однако отношения со сверстниками — отчасти из-за украинского происхождения, отчасти из-за темперамента самого Мазепы — у него не заладились, и в конце концов от двора его, как тогда говорилось, удалили. Однако после смерти отца в 1665 году Иван Степанович вернулся, чтобы «унаследовать» статус подчашего; тут-то и началось его продвижение по карьерной лестнице.

За двадцать лет Мазепе удалось заручиться доверием многих влиятельных людей — в том числе русского боярина Василия Васильевича Голицына, чьими стараниями наш герой в 1687 году стал гетманом, то есть, по сути, правителем украинских земель. Но отдельной страны под названием Украина в те времена ещё не существовало; её независимость была провозглашена лишь в 1917 году, до этого же она входила в состав Российской Империи. Так что, получив титул гетмана, Иван Степанович Мазепа занял законное место среди отечественной элиты — и в конце концов стал приближенным самого Петра I. Именно об этом — следующие строки поэмы «Полтава»:

• Он, бедный гетман, двадцать лет
• Царю служил душою верной;
• Его щедротою безмерной
• Осыпан, дивно вознесен… <...>
• Не он ли помощь Станиславу
• С негодованьем отказал,
• Стыдясь, отверг венец Украйны,
• И договор и письма тайны
• К царю, по долгу, отослал?
• Не он ли наущеньям хана
• И цареградского салтана
• Был глух?

Строки «Помощь Станиславу / С негодованьем отказал» отсылают нас к 1705 г., когда в Польше разгорелась гражданская война. Было неясно, кто займёт престол: союзник Петра I по имени Август II — или Станислав Лещинский, ставленник шведского короля Карла II. Этот самый Станислав сумел-таки закрепиться в Польше на три года — и, как следует из «Полтавы», старался заключить тайный договор с И. С. Мазепой, чтобы укрепить свои позиции, но гетман ответил отказом.

Что же касается «наущений хана», здесь А. С. Пушкин делает сноску и объясняет, что имелось в виду: «Во время неудачного похода в Крым Казы-Гирей предлагал ему соединиться с ним и вместе напасть на русское войско». Однако из-за дореволюционной орфографии современный читатель не понимает, о каком хане речь. В современных научных трудах его имя пишется как «Гази-Гирей»: это человек, родившийся и выросший в стране, которой больше не существует, — а именно в Крымском ханстве. В 1701 году Гази-Гирей, недовольный политикой внутри своего государства, собрал около 20 000 сторонников и предложил Петру I принять его «с ордою в подданство», однако император отказался: его согласие могло вызвать обострение отношений с другими странами. В 1704-м же году Гази-Гирей пришёл к власти в Крымском ханстве — и ни к кому в подданство уже не просился, а, напротив, считал, что может начать военные действия против России. Но переманить Мазепу на свою сторону не сумел и он.

Однако после двадцати лет исправной службы Мазепа всё же совершил предательство. Рассудив, что в 1709 году в сражении при Полтаве выиграет, скорее всего, Швеция, он переметнулся на сторону Карла II. Его давний друг и сослуживец — Василий Леонтьевич Кочубей — пытался предупредить императора, но Петр I не поверил ни первому, ни второму его доносу. Более того, он велел жестоко казнить Кочубея…

У Пушкина, правда, донос был только один, — но это небольшое допущение, очевидно, сделано специально, чтобы не «растягивать» произведение и не наполнять его не слишком важными подробностями. А вот Мария — дочь Кочубея, влюбившаяся в пожилого Мазепу и даже сбежавшая к нему против воли родителей, — была.

Краса черкесских дочерей

Мария, как она названа в поэме А. С. Пушкина, а на самом деле Матрёна (Мотря) — одна из дочерей В. Л. Кочубея. В тот момент, когда её родители только ожидали прибавления в семействе, Василий Леонтьевич был очень близок с Мазепой — и даже попросил его стать крёстным отцом для малышки. Мазепа, разумеется, согласился: не думал же он, что спустя шестнадцать лет это обстоятельство помешает ему стать законным супругом девушки!

Но судьба «выкинула» неожиданный поворот: когда Мазепе исполнилось 65 лет, а Марии (Матрёне) — 16, между ними, как принято говорить, вспыхнула искра. Иван Степанович влюбился до потери сознания, девушка ответила ему взаимностью. Мазепа попросил у Кочубея руки дочери, но, разумеется, получил отказ: ладно ещё разница в возрасте, но брать в жёны крёстную дочку никак не годится!

Неудачливый жених попытался как-то «уладить» этот вопрос с представителями православной церкви, но, естественно, ничего не добился. А тем временем Мария, разгневанная родительским решением, сбежала из дома и сама предстала перед Мазепой. Тут-то и начинаются расхождения с исторической правдой.

Согласно Пушкину, Мария (Матрёна) прожила у Ивана Степановича пять лет — с 1704-го по 1709-й, когда состоялась Полтавская битва, в которой, как мы знаем, русские начисто разгромили шведов. На самом же деле Мазепа, поняв, что возлюбленная самовольно покинула отчий дом, тут же вернул её обратно. Как ему ни хотелось оставить Марию у себя, скандал с Кочубеем ему был не нужен. Впрочем, влюблённые ещё несколько лет переписывались: до наших дней дошло не менее 12 писем Ивана Степановича его прекрасной даме...

У Пушкина же Мария (Матрёна) посвящена во все планы Мазепы — кроме, разумеется, его намерения погубить Кочубея, Матрёниного родного отца. Но даже по этому вопросу Иван Степанович — в каком-то смысле — советуется с возлюбленной:

• Мазепа
• Скажи: отец или супруг
• Тебе дороже?
• Мария
• Милый друг,
• К чему вопрос такой? тревожит
• Меня напрасно он. Семью
• Стараюсь я забыть мою.
• Я стала ей в позор; быть может
• (Какая страшная мечта!)
• Моим отцом я проклята,
• А за кого?
• Мазепа
• Так я дороже
• Тебе отца? Молчишь...
• Мария
• О боже!

Впрочем, финал двух историй — и реальной, и пушкинской — одинаков. Спойлерить, как водится, не будем, скажем лишь одно. Некоторые исследователи путают Матрёну Кочубей с одной из её сестёр и утверждают, что после истории с Мазепой она преспокойно вышла замуж за другого — но, к сожалению, это не так.