Текст: Ольга Лапенкова
В общем, если маленький ребёнок пытается делать всё, как старшие родственники, то подросток тоже у них учится — но зачастую уже по принципу «от обратного». И если, например, родители на дух друг друга не переносят, то молодой человек или девушка делает вывод: «Ага! Вот что произойдёт, если выйти замуж не по любви. Ну уж нет! В моей жизни всё будет по-другому». Правда, «по-другому» тоже может не получиться. Именно такая грустная участь выпала Татьяне Лариной — главной героине «Евгения Онегина». А ведь мама хотела для неё совсем другой судьбы...
Загадочная Раchеttе
На первый взгляд, Прасковья Ларина — персонаж не такой уж и важный. И более того: из текста романа мы даже не узнаём её имени. Прасковья — лишь самое логичное предположение.
Единственный момент, когда имя Лариной-старшей мелькает перед читателем, — это отрывок из седьмой главы. Заботливая мама привозит засидевшуюся в девках Татьяну в Москву, на ярмарку невест, и там встречает кучу стародавних знакомых:
- — «Княжна, mon аngе!» — «Раchеttе!» — «Алина!» —
- «Кто б мог подумать? Как давно!
- Надолго ль? Милая! Кузина!
- Садись — как это мудрено!
- Ей-богу, сцена из романа...»
- — «А это дочь моя, Татьяна». —
- «Ах, Таня! подойди ко мне —
- Как будто брежу я во сне...
- Кузина, помнишь Грандисона?» —
- «Как, Грандисон?.. а, Грандисон!
- Да, помню, помню. Где же он?» —
- «В Москве, живёт у Симеона;
- Меня в сочельник навестил;
- Недавно сына он женил».
Почему мы привели этот отрывок целиком, объясним позже. А пока вернёмся к имени. Итак, маму Татьяны и Ольги на французский манер зовут Pachette, по-русски — «Пашенька». Наиболее вероятных варианта два: это либо Прасковья, либо Полина. В крайнем случае — Пульхерия, но это маловероятно. Хотя… маму Родиона Раскольникова, главного героя «Преступления и наказания», как раз так и звали: Пульхерия Александровна. Так что в середине XIX века оно ещё было распространено. Но в качестве косвенного доказательства, что Ларина была-таки Прасковьей, можно привести вот эти строки:
- Бывало, писывала кровью
- Она в альбомы нежных дев,
- Звала Полиною Прасковью
- И говорила нараспев…
И всё это в юности делала она же, мама Татьяны и Ольги. То есть не очень благозвучное, как считалось в светском обществе, имя «Прасковья» на рубеже XVIII–XIX вв. было принято заменять на «Полину». Или — добавим уже от себя — на что-нибудь французское (и если так, то почему бы не на Раchеttе).
К тому же, есть ещё один весомый аргумент в пользу того, что m-me Ларина звалась именно Прасковьей. Это же имя носила Прасковья Александровна Осипова - хозяйка поместья Тригорское, где Пушкин часто бывал. Кстати, её супруг - Иван Осипов, как бы прототип Дмитрия Ларина, - умер перед самым приездом Пушкина в Михайловское, летом 1824 года, в чине статского советника, который по петровской табели о рангах соответствовал как раз бригадиру ("почтенный муж и бригадир..."). Вряд ли это простое совпадение.
Так или иначе, судьба у нашей Прасковьи/ Полины/ Пульхерии сложилась не слишком-то радостно. Мы оборвали её предысторию на самом интересном месте, исправляемся:
- Бывало, писывала кровью
- Она в альбомы нежных дев,
- Звала Полиною Прасковью
- И говорила нараспев,
- Корсет носила очень узкий,
- И русский Н как N французский
- Произносить умела в нос;
- Но скоро всё перевелось:
- Корсет, альбом, княжну Алину,
- Стишков чувствительных тетрадь
- Она забыла: стала звать
- Акулькой прежнюю Селину
- И обновила наконец
- На вате шлафор и чепец.
Как же так вышло, что остромодная светская барышня «обновила на вате шлафор», то есть, переводя на современный язык, стала расхаживать дома в безразмерном халате, как у Ильи Ильича Обломова? Возвращаемся на пару строф вверх и узнаём, что Ларина-старшая в юности
- ...любила Ричардсона
- Не потому, чтобы прочла,
- Не потому, чтоб Грандисона [главного героя одного из романов С. Ричардсона. — Прим. О. Л.]
- Она Ловласу предпочла;
- Но в старину княжна Алина,
- Её московская кузина,
- Твердила часто ей об них.
- В то время был ещё жених
- Её супруг, но по неволе;
- Она вздыхала по другом,
- Который сердцем и умом
- Ей нравился гораздо боле:
- Сей Грандисон был славный франт,
- Игрок и гвардии сержант.
- Как он, она была одета
- Всегда по моде и к лицу;
- Но, не спросясь её совета,
- Девицу повезли к венцу.
- И, чтоб её рассеять горе,
- Разумный муж уехал вскоре
- В свою деревню, где она,
- Бог знает кем окружена,
- Рвалась и плакала сначала,
- С супругом чуть не развелась;
- Потом хозяйством занялась,
- Привыкла и довольна стала. <...>
- Но муж любил её сердечно,
- В её затеи не входил,
- Во всем ей веровал беспечно,
- А сам в халате ел и пил…
Нет повести печальнее на свете…
А счастье было так возможно!
Что самое парадоксальное, и родители, и Дмитрий Ларин — все они юную Прасковью по-своему любили. Хотя автор и пишет, что девушку выдали замуж, «не спросясь её совета», партия ей предстояла не самая привлекательная. «Игрок и гвардии сержант» — это, опять же переводя на современный язык, гусар-кутила, который вряд ли отличался бы верностью супруге. А то, что он игрок, наверняка принесло бы семье и финансовые проблемы.
Конечно, в XIX веке многие дворяне были в долгах как шелках (и отец Евгения Онегина — не исключение), но всё-таки нормой это не считалось и грозило серьёзными трудностями. Ведь вряд ли несостоявшийся жених Прасковьи был из такого знатного роду-племени, чтобы рассчитывать на огромное наследство — или на то, что сам император, видя его выдающиеся заслуги перед Отечеством, расплатится с кредиторами. (Если бы «Грандисон» был птицей столь высокого полёта, то Прасковью, скорее всего, отдали-таки замуж именно за него.)
Родители это понимали, и будущий муж — Дмитрий Ларин — это понимал. Если бы дело происходило в XXI веке, то юной Прасковье и её возлюбленному можно было бы позволить немного повстречаться, а там, глядишь, они и сами разочаруются друг в друге... Но на рубеже XVIII и XIX веков это было немыслимо. Юные возлюбленные и так компрометировали (то есть позорили) друг друга, раз светское общество в лице княжны Алины и, судя по всему, целой толпы её подружек было обо всём прекрасно осведомлено. И пусть «ничего такого» между Прасковьей и «гвардии сержантом» не было, по тогдашним неписаным законам девушку скорее надо было выдавать замуж. А тут достойная партия: дворянин, нраву спокойного, со своими деревнями, крепостными. Да ещё и Прасковью — вот это удача! — любит! Знает, скорее всего, что любимая девушка «запачкала» себя кое-какими подозрениями, но ни в чём её не упрекает. Неслыханное везение! Само собой, родители Прасковьи не стали медлить со свадьбой.
Но есть человеческая логика, а есть — ирония судьбы. Которая заключается в том, что у «Грандисона» всё в итоге сложилось хорошо. Спустя двадцать с лишним лет оказывается, что он не спился, не промотался, не погиб на дуэли, а спокойненько живёт-поживает со своим семейством «в Москве, у Симеона». (Вот зачем мы цитировали тот огромный фрагмент из седьмой главы.)
«У Симеона» — это рядом с храмом Симеона Столпника. Сейчас это станция метро «Арбатская», а по соседству — дом-музей М. Ю. Лермонтова.
А ещё в том же районе стоит памятник не кому иному, как Александру Сергеевичу Пушкину и его супруге Наталье Гончаровой. Установлен он там потому, что Пушкин и сам какое-то время жил с семьёй на Арбате. В общем, район, мягко говоря, не самый бедный…
Так или иначе, спустя двадцать с лишним лет Прасковья/ Полина/ Пульхерия Ларина про бывшего возлюбленного не вспоминает. И даже не сразу понимает, о ком речь, когда его под кодовым именем «Грандисон» выводит княжна Алина. Никакого сожаления, никаких вздохов из серии: «Ах, это я могла жить с ним у Симеона, и это наш сын мог недавно жениться...» Нет, ведь Ларина-старшая вполне искренне «привыкла и довольна стала».
Вот только дочери — Татьяна и Ольга — понимают, что приличное количество времени их мама была несчастна. Потому что отношения с мамой у них вполне доверительные, хотя и с некоторыми оговорками.
Спору нет: рассказать всё-всё-всё о себе и своих душевных переживаниях они не могут (именно поэтому Татьяна, влюблённая в Онегина, пытается найти понимания у няни, а не у матери). Но оно и понятно: довериться даже самой дружелюбной, казалось бы, матери в такой неоднозначной ситуации — опасно. А вдруг она тоже испугается мнения света и заставит Татьяну выйти замуж за первого, кто сделает ей предложение?
А вот Ольге и делиться ничем не нужно. Главное, что мама разрешает ей день-деньской гулять с Владимиром Ленским, как в своё время не разрешали гулять ей самой — с тем самым Грандисоном. Вообще-то для начала XIX века такая позиция со стороны матери — дело непривычное. Так что Ольга радуется своим сказочным привилегиям и, научившись по принципу «от обратного» (то есть решив, что обязательно выйдет замуж по любви), наслаждается обществом пылкого юноши. А когда Ленский погибает, и года не проходит — отдаёт руку и сердце другому. Кстати, военному. Но тоже по любви. И мама, само собой, не возражает.
Такой же номер с удовольствием провернула бы и Татьяна Ларина, но… появляется проблема совершенно другого свойства. Проблема, с которой не сталкивались ни Прасковья/ Полина/ Пульхерья, ни Ольга. Потенциальный жених ни капельки её, Татьяну, не любит. О чём говорит прямым текстом:
- Я вас люблю любовью брата
- И, может быть, ещё нежней...
Но не любовью жениха или мужа. И что делать в такой ситуации?
Татьяне — надеяться, что Онегин передумает (но, как мы знаем, происходит это, когда уже не надо). А любящей маме — места себе не находить. Как же так? Младшая дочка уже замужем, а старшая до сих пор не пристроена!
В итоге Прасковья Ларина совершает ту же ошибку, какую много лет назад допустила её мать. А именно — заставляет дочку выйти замуж по расчёту. И мотивация у Прасковьи Лариной аналогичная: она якобы лучше знает, что нужно девушке.
Ларина-старшая не понимает, как можно не хотеть замуж, и считает, что это временное умопомешательство. (С таким же пренебрежением — фи, ерунда какая-то! — родители Прасковьи смотрели на её увлечение Грандисоном.)
- Меня с слезами заклинаний
- Молила мать; для бедной Тани
- Все были жребии равны...
- Я вышла замуж.
Итак, Прасковья Ларина не сломалась; более того, она провела работу над ошибками и постаралась поддержать дочерей, когда им пришла пора выходить замуж. Вот только старшей, Татьяне, счастья это всё равно не принесло… Но можем ли мы винить в этом несчастную Pachette, которая — непонятно, к счастью или к сожалению — не понимает, что такое безответная любовь?