Текст: Ольга Лапенкова
Первый выпуск колонки «Второстепенный персонаж» посвящён человеку, о котором мы не знаем ничего — или почти ничего. Кроме одного: если бы не его вмешательство, главный герой «Слова о полку Игореве» закончил бы свой земной путь намного быстрее. И обстоятельства его гибели были бы, скорее всего, крайне печальны и жестоки.
А между тем спроси читателей: «Кто такой Овлур?» — никто не помнит. Самого Игоря, его брата «буй-тура» Всеволода, их отца Святослава и уж тем более Ярославну — помнят, а вот Овлура… Хотя ни брат, ни отец, ни жена собственноручно не «вытягивали» главного героя из половецкого плена.
А вот Овлур это сделал. Причём рисковал он ужасно: если бы его застали на месте преступления, по головке не погладили. Ведь Овлур-то был половцем — и освобождал, по сути, государственного преступника. Но зачем ему это понадобилось?
Давайте попробуем докопаться до истины. И сначала вспомним, что вообще происходило в далёком 1185-м.
Дела давно минувших дней
Конец XII века. Некогда единая, Киевская Русь распалась на полтора десятка мелких княжеств, в каждом из которых человек человеку — волк. Какого князя ни возьми, он только и ждёт, когда соседнее «государство в государстве» ослабнет, ведь тогда его можно будет завоевать. Вот что на эту тему пишет Б. А. Рыбаков, автор учебника «Киевская Русь и русские княжества XII—XIII веков»:
«Древнерусское государство, как оно сложилось при Владимире [имеется в виду святой Владимир Святославович (958 – 1015), при котором произошло крещение Руси. — Прим. О. Л.], просуществовало недолго. К середине XI в. начался его постепенный распад на ряд самостоятельных княжеств. Признаки политического раздробления Киевской Руси появились вскоре после смерти Ярослава Мудрого [сына святого Владимира Святославовича. — Прим О. Л.] в 1054 г. Борьба между потомками Ярослава, пользовавшимися поддержкой местного боярства, привела к возникновению системы обособившихся княжеских владений, признанной Любечским съездом князей в 1097 г. (наследование по правилу „каждый да держит отчину свою“).
На некоторое время при князьях Владимире Мономахе [внуке Ярослава Мудрого. — Прим. О. Л.] и его сыне Мстиславе Великом снова возвысился Киев как общий центр. Эти князья сумели дать отпор усилившейся опасности нашествия кочевников-половцев. После смерти Мстислава вместо единой державы возникло около полутора десятков самостоятельных земель».
Ситуация — врагу не пожелаешь! Особенно если учесть, что большинство этих князей, живущих на «самостоятельных землях», являлись близкими родственниками и должны были, по-хорошему, друг друга защищать. Тем более что защищать было от кого. Кочевники-половцы, которых по сей день называют «стервятниками степи», — это вполне реальная угроза.
О том, чтобы завоевать всю Киевскую Русь, половцы не мечтали: силёнок маловато. И даже «ухватить» себе отдельное княжество никто из местных вельмож всерьёз не планировал. Но вот напасть на какой-нибудь город на южной границе Руси, отбить ресурсы, захватить трофеи, увезти девушек — от этого ни один порядочный половец не отказывался.
Отношения между русскими князьями и половецкой знатью простотой не отличались. С одной стороны, оседлые русичи и диковатые кочевники на протяжении столетий были заклятыми врагами — и, учитывая воинственный нрав последних, примириться никак не могли. С другой стороны, иногда они вполне «культурно» общались и даже заключали династические браки. В статье Н. С. Гусева читаем:
«Династические браки всегда являлись инструментом дипломатии. Не были тут исключением и половцы. Однако <...> русские князья охотно женились на дочках половецких князей, но не отправляли замуж своих родственниц. Тут работал неписаный средневековый закон: представительниц правящей династии могли отдать в жены лишь равному. Характерно, что тот же Святополк [имеется в виду Святополк Изяславич (1050 – 1113), внук Ярослава Мудрого. — Прим. О. Л.] женился на дочери Тугоркана, потерпев от него сокрушительное поражение, то есть находясь в заведомо более слабом положении. Однако он не отдавал свою дочь или сестру, а сам брал девушку из степи. Тем самым половцы признавались влиятельной, но не равной силой.
Но если крещение будущей жены казалось делом даже богоугодным, то „предательство“ своей веры не представлялось возможным, почему и не сумели добиться половецкие правители выдачи себе в жены дочерей русских князей. <...>
Как бы то ни было, к моменту монгольского нашествия русская и половецкая аристократии были тесно оплетены родственными связями, культуры обоих народов взаимно обогащались».
Однако — обогащение обогащением, а если кочевой народ привык нападать на земли, которые лежат у него под носом, то перевоспитать этот народ практически невозможно. Поэтому неудивительно, что главный герой «Слова о полку Игореве» решил что-нибудь с этим сделать и проучить половцев. Уничтожить их всех славный воин не стремился; но ведь и половцы, повторимся, не питали надежд прибрать к рукам русские земли. Поход князя Игоря планировался как очередная дисциплинарная мера. Иными словами, это было неизбежное обострение вялотекущего конфликта.
И вот самонадеянный князь Игорь, не дождавшись, когда кто-нибудь из других князей предложит ему военную поддержку (а они бы не предложили), выступает против половцев. Помогает ему только брат — тот самый буй-тур (то есть «яростный бык») Всеволод — со своей не слишком-то большой, но славной и гордой дружиной. И на том спасибо!
Но мало того, что сил у князя Игоря не слишком-то много, — вмешиваются и другие причины, которые в итоге приводят воина к поражению. Во-первых, главный герой выступает в поход без благословения отца. Даже не то что без благословения, а наперекор его воле! Князь Игорь, конечно, человек взрослый и самостоятельный, но у древнерусской знати так было не принято. (И хотя Святослав, по-хорошему, приходился Игорю и Всеволоду не отцом, а опекуном, разницы никакой: более опытного воителя полагалось уважать и слушаться.) А во-вторых, князь Игорь пренебрегает не только волей «старшего по званию», но и самих небес. Перед походом происходит самое настоящее солнечное затмение. Дурной знак! Но Игорь всё равно стоит на своём:
- Но, взглянув на солнце в этот день,
- Подивился Игорь на светило:
- Середь бела-дня ночная тень
- Ополченья русские покрыла. <...>
- Вспала князю эта мысль на ум —
- Искусить неведомого края,
- И сказал он, полон ратных дум,
- Знаменьем небес пренебрегая:
- «Копиё хочу я преломить
- В половецком поле незнакомом,
- С вами, братья, голову сложить
- Либо Дону зачерпнуть шеломом!»
Любопытный, кстати, монолог. Убеждая дружину отправиться в путь, Игорь произносит не очень-то позитивную речь. По-хорошему, он должен был сказать: «Не переживайте, ребята, мы молодцы, мы всех победим, да ещё и всё награбленное отберём обратно!» А вместо этого Игорь говорит: «Давайте вместе сложим головы на поле боя или утонем в реке». Возможно, он и сам понимает, что шансов на победу немного?
...так или иначе, князь Игорь сначала и вправду побеждает половцев — но потом, решив их «добить», терпит поражение и оказывается в плену.
Ситуация безнадёжная. Соврать, что он просто мимо проходил, не получится. Все половцы — по крайней мере, из этого стана — знают, что князь Игорь хотел их переубивать. Так что остаётся нашему герою либо рассчитывать на то, что кочевники сохранят ему жизнь в ожидании выкупа, либо… погибнуть в мучениях. Ведь никто же не думает, что с государственным преступником будут церемониться?
Тут-то и выходит на сцену Овлур.
Чудесное спасение
Примечательное обстоятельство: вступить в сговор с пленным князем для Овлура не составило никакого труда, а потом, чтобы позвать Игоря, половцу потребовалось просто свистнуть. Значит, герои имели возможность общаться наедине, не привлекая внимания, — а пробраться в тюрьму не менее сложно, чем оттуда удрать. Поэтому велика вероятность, что Овлур был назначен охранником пленного князя (или начальником над охранниками).
Если так, то из того, что Овлуру доверили такое важное поручение — следить за пленным князем, — можно сделать вывод, что это человек особо почитаемый. Значит, в половецких степях у него есть всё, о чём только можно мечтать. Богатство, слава, трофеи и прочие «фантики» — это не то, ради чего Овлур будет предавать половцев и бежать «туда, не знаю куда». Тем более что это мы, читатели, знаем: князь Игорь хороший — и оказанной ему услуги не забудет. А для Овлура это вовсе не очевидно. Мало ли, чего можно ждать от человека, с которым ты знаком всего пару дней?
Так стоит ли рисковать положением в обществе, да ещё и «подставлять» друзей и родственников? Ведь быть отцом, братом или даже просто товарищем человека, который выпустил из плена русского князя, — это, мягко говоря, не очень-то почётно...
Но, несмотря на все эти обстоятельства, Овлур помогает Игорю вернуться на Русь. И сам, разумеется, тоже отправляется следом.
- Уж погасли зори. Игорь спит.
- Дремлет Игорь, но не засыпает.
- Игорь к Дону мыслями летит,
- До Донца дорогу измеряет.
- Вот уж полночь. Конь давно готов.
- Кто свистит в тумане за рекою?
- То Овлур. Его условный зов
- Слышит князь, укрытый темнотою. <...>
- В горностая-белку обратясь,
- К тростникам помчался Игорь-князь,
- И поплыл, как гоголь по волне,
- Полетел, как ветер, на коне. <...>
- Без дорог летит и без путей,
- Бьёт к обеду уток-лебедей.
- Там, где Игорь соколом летит,
- Там Овлур, как серый волк, бежит...
Итак, уважаемые читатели, ваши версии! Почему Овлур так поступил? Ответ «У него было не в порядке с головой» не засчитывается.
Рабочая гипотеза
Конечно, восстановить картину событий, которые происходили восемьсот с лишним лет назад, практически нереально. И вполне возможно, что у Овлура были какие-то другие причины выпускать русского князя. А может, автор «Слова о полку Игореве» вообще выдумал этого половца ради красного словца...
Но, так или иначе, самая правдоподобная гипотеза на данный момент такова: Овлур помог князю Игорю сбежать, потому что был сыном русской женщины, которую много лет назад насильно увезли в половецкую степь. И каким-то неведомым образом пленница, на всю жизнь затаившая обиду на похитителей, смогла привить сыну любовь к родине — родине, которую он никогда не видел. В примечаниях к «Слову о полку Игореве», вышедшему в издательстве «Советский писатель», со ссылкой на историка В. Н. Татищева читаем:
«Овлур — имя половецкого воина, бежавшего на Русь вместе с Игорем. Как сообщает Ипатьевская летопись, он был „родомъ половчинъ“. <...> Если верить сообщениям В. Н. Татищева, Овлур занимал довольно высокое положение в половецком войске и сочувствие его Игорю было вызвано обидой на своих соплеменников. В. Н. Татищев пишет, что мать Овлура была русская, уроженка Новгород-Северского княжества, но сам Овлур был крещён лишь после бегства Игоря из плена».
Так что Овлур — не только значимый для сюжета «Слова о полку Игореве», но и по-настоящему уникальный персонаж: благородный предатель.
Вообще-то перебежчиков, как правило, не любят: в русской литературе это убедительно показано и в поэме А. С. Пушкина «Полтава», и в его же романе «Капитанская дочка», и в повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба»... Но Овлур — герой, который имел полное право поступить именно так, а не иначе. И, пожалуй, было бы ошибкой говорить, что он предал родину. Скорее — выбрал сторону в давнем конфликте, к которому имел самое прямое отношение.
