Текст и фото: Игорь Карнаухов/РГ, Пермь
Реликвии из домашних собраний на выставке представили и своими воспоминаниями поделились ведущие российские писатели и литературоведы — как выпускники старейшего вуза в зоне Урала, так и гости города. Экспонаты сопровождаются уникальными комментариями их хозяев.
Казус с прототипом
Первая реликвия встречает сразу за входом в музей: неприметная книжка с голубым тиснением на серой обложке, справочник по лечению гинекологических заболеваний 1948 года издания, который написал прототип героя «Казуса Кукоцкого» Людмилы Улицкой Павел Алексеевич Гусиков; главному герою романа присвоены имя и отчество реального человека. Нет, популярная писательница училась не в Перми, — окончила МГУ, — однако в этом городе развивается действие ее повествования. Приемная дочь медика, Ирина Павловна Уварова — подруга Улицкой. А кроме этого фактора притяжения, прозаик бывала в Прикамье еще пару-тройку раз.
Осколок дворца Чингисхана
Выпускник филологического факультета Пермского госуниверситета 1970 года, Леонид Юзефович известен не только как мастер исторического детектива, но и как энтузиаст Великой Степи. На "столетнюю" выставку он предоставил обломок черепицы с руин дворца Тумэнамгалан, что в легендарном Каракоруме, привезенный из Монголии.
«Когда-то там был дворец Чингисхана и Угэдэя, в переводе что-то типа «Дворец десяти тысяч благословений», — поясняет романист. — Он был построен в ХIII веке китайскими мастерами и разрушен уже в XV, когда пала последняя династия монгольского происхождения - Юань. Китайцы послали специальный отряд, который разрушил Тумэнамгалан и вообще Каракорум… А через сто лет из их развалин построили первый в Монголии буддийский монастырь Эрдэни-Дзу, место, которое мне кажется прекраснейшим в мире, одним из чудес света! А вот дворец так и не был восстановлен, там лишь фундамент, а вокруг все валяются куски глазированной черепицы, которой была покрыта кровля. Вот этот камень».
Стихи Юзефовича, Виталия Кальпиди, а также пленившихся Пермью Андрея Родионова и Всеволода Емелина (они двое в городе на Каме не учились) можно послушать в одном из залов музея, где вирши в исполнении самих авторов воспроизводятся нон-стоп.
Как нарекли махатмой
Кстати, о поэтах. В этом же зале чуть в стороне можно узнать, при каких обстоятельствах пермяк, также выпускник филфака 1980 года, Юрий Беликов удостоился официального звания «Махатмы российских поэтов», возможно, единственного в своем роде.
Титул такой присваивали на первом фестивале «Цветущий посох» в алтайском Бийске в 1989 году.
«Согласно зрительским симпатиям, выиграл свердловский (Евгений) Ройзман, - будущий мэр, — вспоминает екатеринбургский поэт Андрей Козлов. – Организаторы из комсомола попросили меня как председателя жюри Ройзману махатмы не давать по причине присутствия в одном из его стихов матерщинного слова. Конечно, это было несправедливо, ведь и у Есенина такие слова попадаются. Но и хозяев я не мог подводить... Стукнул по столу, и махатмой стал Юрий Беликов, читавший стихи шаляпинским басом (может, баритоном, во всяком случае точно не тенором). За эту мою протекцию пермские поэты, составившие тогда группу «Политбюро» («Пермское объединение литературных бюрократов», – Прим. ред.), приняли меня в свое сообщество — стажером. И мы сразу поехали в Москву на телепередачу «Взгляд». Только во «Взгляде» наши стихи не прошли кастинга (слишком тонко мы стихотворствовали).»
Дырка в мироздании
В первой половине девяностых был основан фонд «Юрятин», в частности, для воскрешения памяти о пребывании Бориса Пастернака на пермской земле и не только. Его создатели, профессоры пермских вузов Марина и Владимир Абашевы, поделились опытом, как они поддерживали пульс духовной жизни в то переломное время.
«Весь мир смотрел на Омара Шарифа в роли Живаго, а у нас про того никто не знал! — рассказывает Марина Абашева. — Кроме того, на наших глазах во Всеволодо-Вильве разрушался «дом Пастернака», и было жалко его.
Но тогда у нас не было ни копейки. Мы жили в комнате, где одна стена была ледяная, а у нас грудной ребенок… Сделали на коленке несколько книжных серий. Набирала их я сама, в результате сегодня плохо вижу. Издавали наших поэтов. Поэты тогда вешались — 90-ые были тяжелыми…
Кроме издательской деятельности, была и просветительская. Связи Москвы и провинции были разорваны, и, чтобы интеллигенции было куда пойти, мы привозили сюда наших друзей, с кем были лично знакомы. Останавливались все у нас дома. На даче нашей стоит диван, так на нем спала вся русская литература. На дорогу им денег мы должны были где-нибудь набрать, а выступали все в библиотеке им. А. С. Пушкина, — это «Дом Смышляева», где Лара с Живаго встретились, — бесплатно.
Кого привозили. Пригов, Кибиров, Рубинштейн, Седакова, Андрей Вознесенский, Алешковский… Бывали выступления и местных поэтов, Кальпиди, со своей стороны, кого-то привозил. Были и прозаики, и философы. Всегда было полно народу. Кибиров оказался очень похож на портрет Пушкина, что висел напротив. Когда он вошел в зал, все это заметили и стали смеяться.
Теперь мы переключились на научные проекты. В девяностые нам надо было заполнять дырку в мироздании, а сейчас куча институций зарабатывают на том, что мы делали бесплатно…»
Как поэт выдумал город
Виталий Кальпиди сидел на студенческой скамье недолго, полгода, и это не препятствовало ему оставить яркий след в пермской поэзии и стать одной из ключевых фигур в литературном процессе всего большого Урала.
«Но научил я поэтов кричать «банзай!» городу-выдумке», — однажды горделиво написал он о себе и о Перми.
«Он родом из Челябинска, но именно он сконструировал поэтическую мифологию Перми, — считает Владимир Абашев. — Это его вполне отрепетированная позиция: я этот город сочинил, я научил вас о нём говорить...»
Прозаик, доцент Литературного института им. А. М. Горького Анатолий Королев, выпускник все того же филфака 1970 года, продемонстрировал художественный талант, дав свою графику и коллажи, явно вдохновленные Пикассо и Дали. Среди них — «Пермская Герника», опять же на мотив Пикассо. На одном из мониторов так же безостановочно крутится слайд-фильм, составленный будущим писателем к предшествовавшему юбилею университета, 50-летию, единственный на выставке экспонат такого жанра.
Кистью и красками не менее чем пером давно творит и Нина Горланова, лауреат премии им. П. Бажова, финалист «Русского Букера» 1996 года. На выставке представлен портрет Сергея Дягилева ее работы.
Также здесь черно-белые портреты классиков русской и советской литературы работы московского художника Леонида Тишкова, с одной стороны, будто сошедшие со страниц школьной хрестоматии советского периода, с другой, чуть шаржированные.
Под стеклом витрин — самиздатовские журналы, самодельные любовно сброшюрованные книжечки-малютки, — студенты самовыражались и так, — издания ручного же изготовления из архива ОДЕКАЛа ("Общества друзей капитана Лебядкина»). Диапазон самисебяиздата разных систем - тридцать лет, с середины шестидесятых до половины девяностых.
Выставку в Пермском музее современного искусства можно обозревать вплоть до 4 декабря.
Ссылки по теме:
Юзефович не любит вымышленных городов
