Почему расстреляли Ярославль

Текст: Элина Труханова/Ярославль

Фрагменты книги и обложка предоставлены издательством

В Ярославле из печати вышла книга, посвященная одному из самых трагических событий не только в региональной, но и общероссийской истории - Ярославскому антибольшевистскому восстанию 1918 года, в советской историографии больше известному как Ярославский белогвардейский (или эсеровский) мятеж. Впервые через сто лет после ярославской «фронды» в одном издании удалось собрать все документальные свидетельства произошедшего, чтобы непредвзято и без идеологических «качелей» их оценить. Наш разговор — с автором книги «Расстрелянный Ярославль», политологом и журналистом Евгением Соловьевым.

Евгений Александрович, Союз защиты Родины и Свободы под руководством эсера Бориса Савинкова на французские деньги в июле 1918 года планировал организовать восстания в 23 городах Поволжья и Центра России. В частности, в Нижнем Новгороде, Костроме, Рыбинске, Муроме, Ярославле. Но во многих городах восстания не состоялись вовсе, а где-то были подавлены за день-два. И только Ярославль повстанцы удерживали 16 дней. Здесь было больше противников советской власти?

Евгений Соловьев: В Рыбинске выступление было подавлено за полдня, в Муроме восставшие продержали власть один день и сами ушли, не дожидаясь, когда их разобьют. В Костроме, Нижнем Новгороде и других городах восстаний не было вообще. Ярославль в этом ряду, конечно, очень выделяется. Причин тому несколько. Во-первых, слабость местной советской власти, в которой было очень много внутренних конфликтов: противоречия между губисполкомом и гориспокомом (по-современному - губернатором и мэром) были настолько велики, что они большую часть времени тратили на разборки друг с другом, а не на решение проблем населения. Например, часть нового губернского руководства на широкую ногу в гостинице отметила наступление 1918 года: подделав подпись председателя горисполкома Давида Закгейма, они получили пять ведер спирта, хотя в стране действовал сухой закон. Далее была пьянка с гулящими девками. Для другой части ярославских большевиков такое поведение было неприемлемо - начались разборки, и конфликт продолжался вплоть до самого восстания. Было множество разногласий и по другим вопросам. Кроме того, немало имущих горожан - промышленников, бизнесменов - новые власти настроили против себя, занимаясь реквизициями и конфискациями. Например, с местного союза промышленников они требовали пять миллионов рублей, в случае отказа грозясь всех арестовать.

При этом в стране в целом в годы Первой мировой войны и в 1918 году были очень большие проблемы с продовольствием. В марте рабочие ярославских фабрик и заводов получили всего по 13 фунтов хлеба на человека в месяц, то есть 5,2 килограмма, а остальные горожане - по пять фунтов - два килограмма.

В губернском центре появились огромные очереди у хлебопекарен, в Ярославле и Рыбинске прошли голодные бунты.

И в этих условиях в Ярославской губернии и близлежащих территориях после войны с Германией было расформировано несколько армий: в Рыбинске - двенадцатая, в Ростове - первая, в Александрове - пятая. Демобилизованные солдаты и офицеры наводнили город. На ярославскую землю, по разным оценкам, прибыло около 11 тысяч офицеров и 20 тысяч солдат. Плюс эшелоны с вооружением расформированных воинских частей. Но в условиях экономического кризиса люди в основном оставались без работы. В марте 1918 года на ярославской бирже труда было зарегистрировано 6400 безработных, из которых 50 процентов составляли прибывшие с фронта. В те дни ежедневно ставились на бирже на учет в среднем 200 человек, но устроить удавалось лишь 50. В результате в Ярославле скопилась масса «лишних» людей, которые последние несколько лет занимались только войной.

То есть население поддержало мятеж?

Евгений Соловьев: Тут много версий. От советской, что население не поддержало и в восстании участвовала небольшая группа военных, завербованных на деньги стран Антанты, до точки зрения, популярной в 90-е годы, что это было народное восстание. Как обычно, истина где-то посередине. Потому что поддержали повстанцев в основном бывшие военные, офицерство. Причем не только демобилизовавшееся и безработное, но и люди, работавшие в советской милиции, в управлении Ярославского военного округа, в других органах советской власти. Они еще до приезда в Ярославль руководителя восстания Александра Перхурова  создали штаб заговорщиков и готовили антисоветские выступления. А вот крестьяне, например, отреагировали на происходящее своеобразно. Они брали оружие и возвращались домой, чтобы охранять исключительно свои жилища. Рабочие массово тоже не поддержали - ни с Ярославской Большой мануфактуры, ни с табачной фабрики, ни из железнодорожных мастерских. Из мастерских пришли сто человек в штаб, взяли винтовки, но потом они все в основном разбежались.

К восставшим примкнули лицеисты, студенты, бизнесмены, торговцы, мещане.

Повстанцы даже объявляли призыв - принимали всех мужчин, кроме пожилых. За участие в добровольческой армии обещали платить, в результате в первый же день в нее записались шесть тысяч человек. Но когда начались бои, артиллерийские обстрелы и пожары, многие добровольцы со своих позиций побежали. Кто в огороды, кто по родственникам. Прятались даже в гостиницах. Потом отряды повстанческой милиции ходили и вылавливали дезертиров, возвращали их назад. Но это были не бойцы. Получилось, что в итоге повстанцев осталось человек 600—700. У них были пулеметы, оружие расформированных частей. Пулеметы были расставлены на всех высоких зданиях, в том числе на колокольнях.

А как к этому отнеслись священники? Пулемет на колокольне - это та еще бесовщина…

Евгений Соловьев: Как они отнеслись, не очень понятно, но вряд ли их и спрашивали.

Свидетельств тому, что священники мешали восставшим стрелять с колоколен из пулеметов, нет.

Советские же историки на протяжении 70 лет утверждали, что батюшки сами стреляли. Одного из них якобы даже убили за стрельбу из пулемета, а еще одного священника лишили жизни за то, что он мешал красным устанавливать орудия для обстрела города. Но никаких документальных подтверждений этому не обнаружено.

Сколько людей погибло на «барже смерти»? Там расстреливали коммунистов?

Евгений Соловьев: Расстрелов там не было. На эту баржу повстанцы поместили советских партийных и общественных деятелей, которых не удалось закрыть в подвалах. По разным оценкам, на барже находилось от 70 до 200 человек. Ее отогнали на волжский фарватер и привязали к пристани канатами. Баржа оказалась на линии фронта и обстреливалась с разных сторон - и красными, и восставшими. Поначалу повстанцы подвозили туда продукты, но из-за обстрелов перестали, и люди на судне голодали. От обстрелов и взрывов на барже погибло около 10 человек. И только через десять с лишним дней после начала восстания они смогли перерезать канаты, баржу отнесло к берегу в районе Коровников, и узники спаслись.

Считается, что большевики в борьбе с мятежниками перестарались, используя практически все известные в то время виды вооружения. Но от бомбежек и артобстрелов прежде всего страдали не повстанцы, а мирные люди и сам город…

Евгений Соловьев: Это огромная трагедия. Многие историки полагают, что можно было использовать более щадящие город методы борьбы с повстанцами - блокаду, штурм. Но

красные стремились подавить антибольшевистское выступление как можно быстрее.

Ярославль непрерывно обстреливали артиллерийские батареи, три бронепоезда, а с воздуха его бомбили два аэроплана. Не говоря о стянутых к городу отрядах красной гвардии. В боях с мятежниками, кроме россиян, участвовали латыши, поляки, венгры, китайцы, корейцы. Китайско-корейская рота (около 150 человек) была в составе Варшавского советского революционного полка. Очевидцы отмечали, что китайцы воевали очень отважно, и из них уцелела лишь четверть. Обе стороны, по сути, стояли насмерть.

В подавлении ярославского восстания участвовал юный красноармеец Илья Тутаев, именем которого позже назвали ни много ни мало - город. Однако в постперестроечное время историки начали высказывать мнение, что ничего героического в его смерти не было. Вы собрали в книге все версии его гибели. Героические есть?

Евгений Соловьев: Героические - советские версии. Согласно им, отряд красных бойцов из уездного города Романова-Борисоглебска, в составе которого был 20-летний Илья, был отправлен на борьбу с мятежниками. По утверждению советских историков, на левом берегу Волги, на дачах, отряд наткнулся на белых, завязался бой, и ночью на 11 июля Тутаев погиб. По другой версии, разные советские отряды, не опознав друг друга, начали между собой перестрелку, и Тутаев стал ее случайной жертвой. Есть и такое мнение: никакого боя не было,

отряд красноармейцев просто забрался на эти дачи ради грабежа, и Тутаева убил, отстреливаясь, один из дачников.

Личность парня тут же начали героизировать. Торжественные похороны, процессия, цветы, красные флаги, стихи… И осенью 1918 года, к первой годовщине Октябрьской революции, руководство Романова-Борисоглебска выступает с инициативой о переименовании города в честь отличившегося бойца. По сообщению краеведа Вениамина Новикова, отец Тутаева просил у председателя уездного исполкома Совета Панина не называть город именем сына, «не позорить семью, дать спокойно дожить». Но его не послушали, и вот уже без малого сто лет древний город носит имя не князей, а неочевидного героя Гражданской войны.

Восстание в отдельно взятом городе обречено на провал - его участники должны были это понимать. Почему они не ушли оттуда, пока это было возможно?

Евгений Соловьев: Часть из них ушла: руководивший восстанием полковник Александр Перхуров и с ним пятьдесят человек. Многие считают, что он убежал. По другой версии - ушел за подмогой. Поскольку восстание в Рыбинске быстро подавили, помощь оттуда не пришла, а на нее рассчитывали: там было много вооружения. Кроме того, мятежникам обещали некий англо-французский десант: из Архангельска он должен был спуститься по железной дороге в Ярославль и, объединившись с восставшим городами, пойти на Москву. Этот десант тоже не пришел: представители Антанты высадились в Архангельске позднее - в августе.

Пушки повстанцев замолчали на третий день мятежа, потому что закончились снаряды. Оставались пулеметы и винтовки, но патронов для них тоже было немного. Поэтому Перхуров предложил сделать вылазку за пределы центра города на левый берег Волги, собрать подкрепление и отбить город. Ночью на 14 июля на небольшом быстроходном пароходе они прорвались под железнодорожным мостом и высадились на берег за Толгским монастырем. Но помощи они не нашли, наткнулись на позиции красных и в итоге просто рассосались - ушли вниз по Волге. Перхуров, например, потом оказался в Казани.

Что стало с теми, кто остался в городе?

Евгений Соловьев: Повстанцы укрепили оборону, выкопали окопы, натянули «колючку». Но в ночь на 21 июля, понимая, что сопротивление бесполезно, штаб мятежников сдался немецким военнопленным, которые содержались в Волковском театре. Правда, вечером того же дня в театр ворвались красные войска, арестовали штаб, вывезли всех 57 человек к железнодорожной станции Всполье (сейчас это вокзал Ярославль-Главный) и там после допроса почти всех расстреляли. Вслед за этим в городе начались зачистки: мужское население сгоняли на то же Всполье, проверяли документы и осматривали ладони - если на них были характерные мозоли, возникающие при стрельбе из винтовки или пулемета, проходило недолгое следствие, а за ним следовал расстрел. По разным данным,

в первые дни после восстания было убито от 350 до 428 человек. Их имена и места захоронения неизвестны.

Документов нет: они либо утрачены, либо находятся в архивах ФСБ.

То есть вопросы еще остались?

Евгений Соловьев: Конечно.

Вы давали в своей книге какие-то оценки действиям той и другой стороны?

Евгений Соловьев: Ни в коем случае. Я ставил целью просто предоставить читателю материал для самостоятельного обдумывания, раскрыть всю имеющуюся информацию об этом трагическом событии. В книге последовательно описывается, что предшествовало восстанию, как оно развивалось и чем закончилось, а также что было потом с участниками противостояния и с самим Ярославлем. В ней собрана информация из всех известных сегодня документов, воспоминаний, интерпретаций и визуальных материалов.

Это непредвзятое описание событий за рамками идеологий и без претензии на установление истины.

КЛЮЧЕВОЙ ВОПРОС

Чего стоили Ярославлю эти мятежные 16 дней? Даже в нынешнем своем виде историческая часть города представляет огромную ценность, за что больше десяти лет назад она включена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но город мог быть еще краше. Чего он лишился за время двухнедельной войны на его улицах?

Евгений Соловьев: Во время восстания погибли больше двух тысяч человек - участники противостояния и мирные жители. Треть всех городских строений сгорела, остальные были повреждены пулями и снарядами. От обстрелов и пожаров пострадали и были частично уничтожены три монастыря и больше 20 церквей. Из 75 фабрик и заводов сгорело или было разрушено двадцать. На реках Волга и Которосль повреждено, сгорело или затонуло 18 пароходов, 12 пристаней и 25 барж с товарами и грузами. 25 процентов населения остались без крыши над головой, а 33 процента полностью лишились всего имущества. 40 тысяч человек покинули город.

Очень сильно пострадала незадолго до Октябрьской революции привезенная в Ярославль на хранение коллекция петроградского Артиллерийского исторического музея. В пожаре сгорело около двух тысяч знамен, в том числе очень редкие, несколько сотен экземпляров старинного огнестрельного и холодного оружия, погиб архив второй половины XVIII и частично первой половины XIX века.

Ярославские большевики после подавления мятежа вечером 21 июля осмотрели поле битвы и были шокированы: пылающие развалины, трупы людей, обгорелые трупы коров, лошадей и собак, продолжающиеся пожары, безумный крик и хохот сумасшедших, которые разбежались после пожара из городской психиатрической больницы либо «сошли с ума от пережитых ужасов».

Общий вид разрушенного Ярославля как итог подавления восстания поражал даже видавших виды участников Первой мировой войны.

Однако из этой катастрофы большевики извлекли для себя пользу. На дымящихся руинах режиссер Дзиги Ветров снял документальный фильм, и он стал мощнейшим идеологическим оружием, показавшим, что будет с любым русским городом, который вознамерится выступить против советской власти. Кадры из фильма показывали населению в первом советском киножурнале «Кино-неделя» в августе и сентябре 1918 года.