Smart апрель Шамиля Идиатуллина

Текст и фото: Шамиль Идиатуллин

Журналист и писатель, лауреат премии «Большая книга» 2017 года за роман «Город Брежнев» Шамиль Идиатуллин только что вернулся из Великобритании. Там он поработал на Лондонской книжной ярмарке, провел «Тотальный диктант» в Кембридже, встретился с читателями в Лондоне, Глазго и Эдинбурге, простыл, в первое же британское утро был поднят пожарной тревогой, ложной, к счастью, и накопил массу впечатлений, некоторыми из которых делится с «Годом Литературы».

Массажное скопление профессионалов

Лондонская ярмарка грандиозна, деловита и заточена на профессиональное общение. В отличие от российских книжных мероприятий, от «Нон-Фикшна» до КРЯКК, в Лондоне потребительский аспект сведен к минимуму.

Сюда не приходят толпы читателей, чтобы накупить книжек поинтереснее и подешевле.

Большинство стендов книг и не продает. Книжные стоки, распихивающие за пару фунтов старенький неликвид, не в счет. А если ярмарка, как в этом году, приходится на период пасхальных каникул, малочисленность покупателей-зевак становится совсем очевидной: лондонские завсегдатаи выставок такого рода разъезжаются отдыхать, а заступившие им на смену туристы если и вносят крупнейшую в мире книжную ярмарку в планы, то примерно предпоследним пунктом. К их встрече, конечно, тоже все было готово — по одной из аллей даже выстроилась шеренга массажистов, готовая намять шею и плечи каждому желающему. Желающие блаженно постанывали, но их было немного. Может, поэтому в следующем году выставка пройдет месяцем раньше, в середине марта.

Зато

в этом году почти никто не мешал издателям, магазинам, агентам и правообладателям демонстрировать достижения, вести переговоры,

проводить дискуссии и круглые столы, искать контрагентов и заключать соглашения. Центровые выставочные места занимали издательские гиганты типа Penguin-Random, HarperCollins и Hachette, которые продвигали каждый из перечисленных форматов общения, почетные гости — страны Балтии, представители которых откровенно скучали, но держались: положение главных гостей ярмарки обязывало. Поляки окружили свою экспозицию сундуками с яблоками (вкусными), казахи, вопреки названию прежней столицы (Алма-Ата — «город яблок»), примеру не последовали, зато богато представили книги Нурсултана Назарбаева и про него, любимого (в основном почему-то на русском). Китай пошел еще дальше — его стенд был как заградительными заклинаниями уставлен по периметру десятками экземпляров одной и той же книжки любимого-прелюбимого Си Цзиньпина (почему-то не на русском, а на английском и китайском).

Российский стенд на этом фоне особенно потрясал разнообразием (ну и отсутствием портретов вождей): на сравнительно небольшой площади и нескольких десятках полок разместились сотни отличных книг как ведущих, так и малоизвестных издательств — современной прозы, детской литературы, мемуаров, нон-фикшна, а также фотоальбомы и библиографические изыскания. В основном на русском, несколько полок на английском, пара — на других языках, включая испанский и вьетнамский, и даже на языках народов России — чувашском, например. Тут надо пояснить, что участие России в выставке, как и в целом бренд Read Russia, поддерживается Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям и Ельцин Центром. Стенд, работавший под лозунгом

Read smart. Read Russia («Читай по-умному. Читай Россию»), довольно умело выступал стоппером,

тормозя совсем мимолетных посетителей. Они, зацепившись взглядом, принимались листать российские книжки, принюхиваться и уточнять, а где это можно купить и переведено ли это на английский.

Ответ на последний вопрос пока не слишком утешителен.

Новичкам здесь не место

Лондонская ярмарка проходила в разгар истерического кризиса, в центре которого оказалась Россия. К моменту нашего приезда скандал вокруг отравления Скрипалей слегка утих, но все равно почти каждый день почти каждая газета Великобритании посвящала первую полосу российской тематике (Россия и США готовы к обмену ударами, сирийская девочка обвиняет Россию в смерти семьи, подозрительные обстоятельства гибели российского журналиста-разоблачителя и т. д.). При этом ни один из моих собеседников и слушателей (а это сотни человек) за полторы недели ни разу не поинтересовался ни новостями на эту тему, ни моим мнением по этому либо иному поводу, связанному с политикой, отношениями с властью, химическими веществами или гречневой крупой.

Собеседников и слушателей интересовали, натурально, вопросы языкознания, литературы и ее продвижения. И ответы я находил не всегда.

Проблема перевода и продвижения современной русской литературы в других странах давно считается одной из самых актуальных. В Лондоне она тоже интенсивно обсуждалась, как в частных беседах и на встречах читателей с российскими гостями, так и в ходе специальных мероприятий с названиями типа «И целого мира мало» и «Как не пропустить российский бестселлер». Литагенты, критики, писатели, британские русисты и переводчики более-менее дружно соглашались с тем, что читателю нужны не русские (английские, норвежские, арабские), а интересные книги. Они пишутся на разных языках — остается найти.

Спорить с этим невозможно. Как и с тем, что

для британского, например, массового читателя современной российской литературы просто не существует —

они ее не читали, не видели и не слышали про нее. Печальнее, что ее почти не существует и для искушенного профессионального британско-американского читателя.

Об этом можно судить, например, по итогам премии Read Russia, которые были подведены в рамках Лондонской ярмарки. Премия вручается за лучший перевод русской книги на английский. Победителем стала группа переводчиков (Роберт и Элизабет Чандлер, Энн Мари Джексон и Ирина Штейнберг), работавшие над книгой Тэффи «Воспоминания: от Москвы до Черного моря» (New York Review Books/Pushkin Press, 2016). Специального упоминания удостоились переводы романа Ильи Зданевича «Восхищение» и сборника рассказов русской эмиграции.

Это большая достойная проза, которая не устареет и за сотню лет. Вернее, не устарела. Книга-победитель написана и опубликована в 1931 году, книга Зданевича вышла годом раньше, рассказы эмиграции относятся к тому же периоду. Можно предположить, оптика переводчиков (в первую очередь академической профессуры и ее учеников) и издателей российской прозы настроена так, что книги, написанные позднее, они то ли не замечают, то ли не считают достойными внимания.

Это предположение, к счастью, скоропалительно и не очень обосновано. Помимо победившей и спецупомянутых книг, в коротком списке премии присутствовали еще две — сборник пяти поэтов блокадного Ленинграда «Стихи, написанные в темноте», и, главное, сравнительно недавний, но вполне уже культовый роман Мариам Петросян «Дом, в котором...». Правда, перевод последней под названием The Gray House вышел в рамках довольно специфического, инновационного и революционного проекта Amazon Crossing:

Amazon Crossing специально заточен под поиск — в том числе по подсказкам читателей, - национальных бестселлеров (не путать с одноименной премией) и их выталкивание на мировой рынок.

Тем не менее Петросян вышла в шорт Read Russia, опередив присутствовавших в лонге тяжеловесов (от Бунина и Маяковского до Газданова и Саши Соколова).

Понятно, что это может свидетельствовать не столько о степени интереса экспертов к актуальной русской прозе, сколько о мастерстве и адекватности переводчика. Но случай показательный и лично меня обнадеживающий.

Русские книги, кто спорит, лучше читать на русском — этим и занимаются мои британские собеседники, в абсолютном большинстве относящиеся к отряду соотечественников за рубежом, в тающем, увы, меньшинстве — к когорте славистов и русистов. Но это немножко тупиковый и проигрышный путь — причем не только за пределами России. Так российская литература может превратиться в совсем локальное явление. Так она быстро потеряет зарубежную аудиторию (дети осевших за рубежом россиян по-русски, как правило, не читают). Так она проиграет и домашнюю площадку — ведь уже сейчас многие читатели и издатели предпочитают отечественным книгам переводные, которых тупо больше и качество которых гарантировано не двойной (редактор-издатель), а куда более плотной решеткой отбора (права на перевод, как правило, удостаиваются бестселлеры, за которые трудовым фунтом, долларом и евро уже проголосовали сотни тысяч читателей). Так литературоцентричная Россия, который век формулирующая самое главное в книгах, окончательно скроет от прочего мира свои суть и смысл — и, что совсем обидно, очень интересные книги.

Read Russia позволяет надеяться, что до этого не дойдет. Не дураки же мы, в самом деле.