Девяносто четыре минуты

Фёдор Ворошилов, г. Москва

Весь паб заволок серо-молочный терпкий туман. К концу матча курить стали больше. В первом тайме волнение болельщиков выдавал скрежет вилок и эпизодические выкрики. Концовку же игры встречали в тишине. От сотен выкуренных сигарет большой экран был почти не виден, силуэты футболистов носились во мгле. Многие просто опустили голову и ждали финального свистка, чтобы передохнуть и подготовиться к дополнительному времени.  

Сборная из нефутбольной страны неслась в полуфинал, к мечте, как говорил ее тренер. Наставник нарочно использовал это возвышенное слово, а не какое-нибудь унылое «цель».

Не самая сильная команда парила над полем и сумела влюбить в себя не только свой суровый народ, но и весь мир.

Почему-то за нее очень хотелось переживать, тем более родная сборная давно Мундиаль покинула.

В первой половине игры аутсайдер чуть не раздавил виртуозных латиноамериканцев. Вот только не хватало класса при завершении. После перерыва слегка «просели» и отошли в оборону. Грамотно отсидевшись в своей штрафной, поймали именитых противников на контратаке, но… штанга! Опасный момент зал встретил громким вздохом, после чего многие закашлялись. Матч медленно катился к овертайму, никто не хотел обострять игру. Судья добавил четыре минуты. За несколько мгновений до финального свистка очень мощный белобрысый защитник грубо прервал проход левоногого гения около боковой линии. Стандарт не сулил особой опасности. Простой навес в штрафную вратарь должен был ликвидировать легко, но неожиданно уверенный в себе голкипер растерялся и выронил снаряд.

Мяч предательски пополз по скользкому газону в ворота, а защитники просто стояли и покорно наблюдали за неизбежностью. Гол.

Соперники даже не поняли, что могут обняться и поздравить друг друга с победой. Арбитр указал на центр, но ввести мяч в игру почему-то не позволил и три раза пропищал. Результат был зафиксирован.

В пивнушке вдруг восторжествовала рутинная суета. Посетители быстро расплатились и поспешили уйти. Многие покинули модное заведение, даже не допив пиво. Толпа понуро поплелась к метро. От нее откололись двое: отец и сын. Решили прогуляться, благо лето, отпуск: в школу и на работу вставать не надо. Без слов шагали по Ленинградке. Сын не испытывал усталости, в крови все еще бушевал адреналин разочарования. Так они и шли, жалея себя и ближнего. Несмотря на досаду, им было хорошо. Каждый думал, что, добавь арбитр три минуты, все бы могло быть иначе. Поливальная машина тем временем старалась прибить к земле безжалостную тополиную пыль.

***

Дверь открыла супруга. Под ее глазами бушевала темнота. Сын молча пошел спать, а отец отправился на кухню. Струйка дыма уже поднималась от чашки. Папа присел и стал намазывать масло на хлеб, но тот выскользнул и прилип к полу. Он долго смотрел вниз, а когда поднял глаза, то увидел, что жена спокойно и старательно готовит новый бутерброд.

- Спасибо тебе, - прохрипел муж, взял нехитрую еду, встал и подошел к окну, чтобы скрыть выступившие слезы. Его кольнула нежность.

Крыши домов трещали от напора равнодушного солнца. Сосед никак не мог завести машину и очень нервничал, маленькая собачка сердилась на прохожего. Вялые, придавленные жизнью люди спешили на службу. Почему-то казалось, что вчерашний матч никто из них не смотрел, так далеки были их выцветшие лица от ночного накала. Город возвращался к будничной своей жизни.