Эмили Бронте и другие женщины в мировой литературе

Текст и фото: Татьяна Шипилова

В этом году она была посвящена 200-летию Эмили Бронте. Организаторами как всегда выступили кафедры зарубежной литературы и иностранных языков, а ведущими стали преподаватели: Борис Тарасов, Михаил Попов и Елена Кешокова.

Современное литературоведение изучает женскую тему и женские образы в литературе очень консервативно. Сложились определенные каноны, ракурсы, определенный перечень и номенклатура авторов. А ведь женский тип восприятия мира сильно отличается от мужского. Эмоциональная палитра более насыщена, она динамична, с одной стороны, а с другой - богата оттенками. И все это привносится в литературу и искусство. Но на протяжении многих сотен лет это противоречило христианским канонам. Женщина изначально была призвана к исполнению определенных функций, реализация себя в литературе, в любой культурной и духовной области, кроме религиозной, не предусматривалась.

Михаил Николаевич Попов, доцент кафедры зарубежной литературы, подвел итог в небольшом интервью.

В этом году была выбрана тема "женщины в литературе". Почему?

Михаил Попов: Женская тема - она вечная, она глобальная. Невозможно в течение одной конференции ее взять и исчерпать. Женский вклад в историю литературы, в эволюции литературы, огромен. И он до сих пор еще не охвачен ни литературоведением, ни философией. Была специальная секция «Женский Ренессанс». Об этом мало говорят, об этом мало пишут, но на самом деле женщины того времени были очень яркие. Или, например, Джейн Остен - это особый этап. Зарождение того особого английского юмора, той иронии, что потом станет визитной карточкой всей английской литературы, но в другом, более жестком варианте. У нее же это мягко, с любовью, нежно, со знанием материала, со всеми предрассудками среды.

Были открыты новые имена…

Михаил Попов: У нас есть лакуны, целые темные страницы. Мы плохо знаем женщин Ренессанса, а ведь там вообще открытие женской темы! Писатели, которые внесли значительную лепту в истории литературы! А XX век! Эльза Ласкер-Шюлер. О ней мало пишут. Легендарная женщина, женщина с таким внутренним мятежом, которая объединила в себе символизм и импрессионизм, начало такого брожения. Еще не было импрессионистских взрывов, но она это уже готовит. Это человек, который внес в поэзию с одной стороны такую сокровенную, женскую, психологическую, в чем-то трагедийную ноту, предчувствие катастрофы. А с другой - она все каким-то образом соединяет с мифологией. У нее иудейская тема: первый сборник «Стикс», потом «Еврейские баллады».

Аннета фон Дросте-Хюльсхофф. Даже переводов нет. А ведь это очень достойный человек: и судьбой своей, и предназначением своим. И способ подачи материала - очень тонкое письмо, нехарактерное, может быть, для немецкой словесности той поры, когда она существовала. И это только два примера, а на самом деле их гораздо больше.

А если говорить об именах забытых?

Михаил Попов: Ну вот Элизабет Гаскелл. Я никак не могу понять, почему она не переводилась на русский язык. Для меня это тайна тайн. С идеологической точки зрения у нас в плане переводов все очень капризно. Франц Кафка, казалось бы, мэтр современного модернизма, он и экспрессионист, сюрреалист, и экзистенциалист, человек весь в комплексах. В комплексах вины, не связанной с какими-то конкретными вещами, у него это извечное, метафизическое. Он совсем идеологически неприемлем, потому что дает такую модель жизни, что человек беспомощен перед этой грозной силой, непонятной и неведомой, откуда она идет, но, тем не менее, она в свои колеса втягивает и человека буквально может размозжить. Но он уже в 50-х годах переводится. И потом какие переводы! Рита Райт-Ковалева, Соломон Апт - потрясающие мастера. А Гаскелл не переводили, а ведь она реалист. У нее есть и подтекст, и символика, но там выписано время. Что она освещает своим писательским светом: пролетарии, люди без рода без племени, люди, которые страдают и чахнут, не имеют перспектив. И тут же кареты, блестящие витрины магазинов, театры, женщины в мехах и бриллиантах, мужчины во фраках. Это противостояние. Она показывает двоемирие. Ведь все это нам близко и знакомо в тот период. Но почему-то взяли и ее обошли.

Сама конференция была посвящена одной из сестер Бронте. В этом году не только ее 200-летие, но 170 лет со дня смерти.

Михаил Попов: Да, как же эту семью хочется пожалеть. Судьба была настолько немилостива к ним, настолько жестока. Старшая, Шарлотта, 37 лет. 30 лет - Эмили, Энн - 29 лет, брат - 31 год. Но с другой стороны, чувствовали ли они сами свою неприкаянность, ущербность? Я думаю - нет. Потому что у них был выход в творчество, в фантазию, в художественные прорывы. Потому что, когда человек талантлив, он уже наполнен этим. И все три сестры (младшую, Энн, кстати, недооценили, но сейчас ее с удовольствием читают) все-таки жили, и не думаю, что чувствовали какую-то свою неполноценность. В этой пустоши вересковой, где пейзаж такой скудный, но он наполняет. За этой неброскостью есть своя поэтическая прелесть. Была своеобразная религия - пуританство. Такое ханжеское отношение, двоемирие, нетерпение чего-то, что выходит за рамки официальности. И там эта узость видна, особенно для нас с нашим православием, у нас совсем другое: безбрежность, стихийность. Но, тем не менее, задушевность и сострадательность мы все имеем. И эти три женщины свою чашу, испив, восприняли как божий дар, как что-то неизбежное, но не трагедийное. Всем рекомендую прочитать «Биографию Шарлоты Бронте» Элизабет Гаскелл, она ее хорошо знала, они дружили. И она пишет без ненужных субъективных оценок, как это обычно бывает. Объект здесь виден, цельный, благородный, чистый. Это яркая страница в истории английской литературы.

Сейчас в списках самых читаемых произведений, в числе которых обязательно Лев Николаевич и Достоевский, на одном из первых мест «Грозовой перевал» Эмили Бронте.

Михаил Попов: И это же тоже дорогого стоит! Это один из самых читаемых романов молодежью XX века. А вот почему? Потому что это вечные темы, вечные проблемы, это противоборство не только на гендерном уровне, а это та самая мифологическая стихия, это архетипы, это же Шекспир! Там прописаны персонажи, там есть страсть, ведь там не просто любовь, а любовь-страсть! И единственный момент для меня загадка: как эта женщина, в жизни которой могли быть, конечно, увлечения, но все же как она смогла изобразить эту страсть, не пропустив ее через себя? А с другой стороны, она же поэт, это ведь поэма! Ей больше дано прочувствовать, не обязательно в личных контактах, но ведь эти люди - они ближе к Богу…

Если посмотреть на программу конференции, то станет заметно, что в секции преподавателей и аспирантов большинство все-таки в своих темах отображали женские образы в произведениях авторов-мужчин, а вот две студенческие секции углубились именно в авторов-женщин. Говорит ли это о консерватизме первых и о смелой тенденции к раздвиганию литературных границ вторых?

Михаил Попов: С одной стороны, мы не давали жестких рамок, но с другой, конечно, преподаватели выросли на определенном материале, в чем-то, возможно, законсервировались. Студенты - это молодая кровь, мозг такой, который без уже устоявшихся канонов, это творчество, а оно безбрежно, и сейчас особенно, когда шлюзы все открылись. Чем хороша литература? Она вбирает в себя все. Как древний миф. Там и формы жизни, т. е. этика, и философия, и литературы в варианте изустном. Все: мироздание, пантеон богов.

Но самое главное - дух женщины, а ведь он неукротим. Марина Никола, в секции лорда Байрона, подняла совсем неразработанную страницу о женщинах Средневековья. Женщины, которые писали в монастырях, в кельях. У них момент очень интересный: псалмовый, мистический. И надо помнить, что женщины - это не XIX и даже не XVIII век. Они были всегда, но они были всегда за гранью. Это всегда была привилегия мужчин. И сейчас кто-то считает, что это не женское дело, но все же наблюдается уже другая тенденция, прямо противоположная: это показывает и западная статистика, где издаваемых женщин больше, и наши литературные премии, даже за этот год (Ольга Славникова, Мария Степанова), и даже наш Литературный институт: теперь здесь учится больше девушек.

Расскажите о дальнейших планах.

Михаил Попов: У нас конференции стали уже традиционными, и они проводятся к определенной теме или к определенному году. Были у нас юбилей Шекспира, юбилей Данте, конференция по Дон Кихоту. Была конференция, посвященная Году экологии. Год английской культуры - мы тоже делали конференцию в связи с этим. На будущий год у нас год Гете. И будет еще большая конференция, посвященная Джону Фаулзу.