Текст: Дарья Грицаенко
Фото обложки предоставлено издательством
Одна из самых неожиданных весенних новинок «Редакции Елены Шубиной» - роман «Бал в Кремле» Курцио Малапарте (1898—1957), скандально известного итальянского писателя и публициста, военного журналиста и бывшего фашиста. В этом неоконченном романе, опубликованном на языке оригинала лишь в 1971 году, Малапарте рассказывает о своем коротком путешествии в Москву в мае 1929 года и общении с представителями московской элиты, которых Малапарте иронично называет «марксистской знатью» и «новой аристократией». Часть текстов была написана еще во время этой поездки, часть - уже после войны, во время работы над романом «Шкура». Не до конца реализованный замысел автора заключался в том, чтобы описать верхушку советской власти со всеми сплетнями, слухами и подковерными интригами - тема, горячо интересующая автора провокационного манифеста «Техника государственного переворота».
Курцио Малапарте. «Бал в Кремле»
Пер. с итал. А. Ямпольской
М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной
«Материалы для романа» (подзаголовок издателя) представляют собой причудливый калейдоскоп из политических анекдотов, ярких портретов, меланхоличных московских пейзажей и историософских рассуждений - узнается стиль Малапарте-художника, уже знакомый российскому читателю по «Проклятым тосканцам», «Капуту» и «Шкуре». Малапарте трогательно описывает свои прогулки по Москве в поисках домов, где жили герои романов Толстого и Достоевского, посещения Новодевичьего кладбища, московских монастырей, Воробьевых гор и мавзолея Ленина.
Несмотря на примечания «топоним неверный», «личность не установлена», «Малапарте путает» и «Пушкин там никогда не жил», итальянец убедителен в своем искреннем интересе к России и реализации в ней идей Маркса.
Будучи в Европе, Малапарте считал Советский Союз «воплощением классицизма и рационализма» и ожидал встретить там пуританское общество граждан-пролетариев, но, приехав в страну, разочаровался в ее новых людях и в том, что стало с их нравами всего через несколько лет после смерти Ленина.
Для Малапарте Россия - это европейская провинция, и в молодом марксистском государстве он видит те же приметы общеевропейского духовного разложения, которые и привели, по его мнению, к мировым войнам:
«В Европе распространилась марксистская мораль, одним из самых страшных проявлений которой стал гитлеризм» (который, заметим в скобках, для итальянца Малапарте совсем не тождественен фашизму). Разложение буржуазии уже описал Пруст; он мог бы описать и советскую элиту, но поскольку в России Пруста не было и быть не могло, Малапарте взял эту роль на себя.
Помимо Пруста, Малапарте осознанно подражает Льву Толстому с его диалогами на французском, детализированными портретами, философским пафосом и тяготением к историческому эпосу. «Бал в Кремле» в нынешнем виде на эпос не тянет, но вполне мог бы им быть и встать в один ряд с историческими романами «Капут» и «Шкура» как завершение трилогии о войне и гибели Европы. Отсюда и постоянное сравнение русской революции с французской, которое, к слову, было довольно популярно в раннее советское время, и живописные портреты «московских принцесс»:
«Холодная и надменная Семенова, смуглая и смеющаяся Егорова, черноволосая и худая Абрамова, дебелая Бубнова, маленькая и толстенькая Буденная, бледный и сгорбленный фон Штейгер — все (кто с желанием, кто с ревностью) оборачивались взглянуть на красавицу Луначарскую, которая бежала вдоль реки, обнажив ноги по колено, к группе молодых кавалерийских офицеров, столпившихся вокруг чистокровного скакуна из конюшен маршала Тухачевского». При этом Малапарте помнит сам и напоминает читателю: большинство тех, кого он описывает, были репрессированы.
Именно в русской литературе Малапарте ищет ключи к пониманию характеров людей нового государства, через ее призму он смотрит на всех, кто его окружает:
«Я смотрел на него, и мне чудилось, будто за спиной его — словно Карахан нарисован на холсте — возникал пейзаж Новочеркасска, описанный Пушкиным в “Путешествии в Арзрум”: Европа постепенно переходит в Азию, леса постепенно уступают место высоким травам, степям, сухим и ветреным долинам, на кочках вдоль проезжих дорог сидят орлы, словно охраняя врата Азии. Я смотрел на Карахана и в эти мгновения ощущал себя молодым Пушкиным, в английской коляске с сиденьями из мягкой блестящей кожи, направлявшимся в Армению, в Арзрум, чтобы увидеть, как князь N воюет против турок. Я видел, как Европа постепенно переходит в Азию, леса постепенно уступают место степи, сухим и ветреным долинам, как под бескрайним бледным небом Азии открывается бесконечный желтый горизонт. И все это был Карахан».
Хотя Малапарте на первой же странице заявляет, что его роман представляет собой «верный портрет марксистской знати в СССР» и в нем «всё правда», это заявление - элемент интеллектуальной игры, возможно, даже неосознанной. Заявка на роман (а не травелог) подразумевает, что автор волен фантазировать; не обошлось и без его личных проекций. Например, выдуманный эпизод с посещением Малапарте и его переводчицы Марики Чимишкиан той комнаты, где покончил с собой Маяковский (Малапарте якобы получил пропуск лично от Луначарского). Есть сведения о том, что когда-то в Тбилиси у Марики был роман с Маяковским, что наверняка вызывало ревность влюбленного итальянца и, видимо, он не случайно «ведет» Марику в это место (на самом деле Маяковский застрелился только через год после визита Малапарте в Россию).
Мир искусства (и особенно литературы) для Малапарте такой же реальный, как мир большой политики, и связь между ними так сильна, что Малапарте просто не в состоянии отделить саму жизнь от поэзии ни в своих произведениях, ни в своем мировоззрении. Правда Малапарте - это правда искусства, правда иронии и эстетики, свободной от морали, в том числе - эстетики отвратительного:
«Приятно думать, что Распутина убил такой невероятно красивый мужчина, как Феликс. Красота Феликса Юсупова не позволяет рассматривать уничтожение Распутина как убийство.
Литвинов от души расхохотался, а посол Черрути сказал, нервно поправляя узел бабочки:
— Ну, это сплошная литература, дорогой Малапарте».
Помимо сугубо политических вопросов эстета Малапарте интересует, почему советская молодежь так любит поэзию аристократа Пушкина и слушает совсем не пролетарскую музыку Чайковского, чтó воспевают молодые советские поэты и верил ли в Бога Маяковский.
Христианский Бог вообще не дает покоя мятежному итальянцу.
Во время работы над романом Малапарте еще не был католиком, но довольно много и болезненно размышлял об этой религии как неотъемлемой части гибнущей европейской цивилизации. Он пристает к Булгакову с вопросом «Почему вы боитесь Христа?», заводит провокационный разговор о христианстве с Маяковским, а через несколько страниц описывает, как Иисус «медленно поднимался на небеса, шевеля бледными жабрами, словно спаривающийся рак», пока «густой голос Демьяна Бедного вопил из громкоговорителя на колонне Большого театра, на площади Свердлова: “Христос не воскрес! Христос не воскрес! Когда он возносился на небеса, его сбила славная красная авиация. Ха! Ха! Ха!”»
Не случайно действие романа, который Малапарте сначала собирался назвать «Бог - убийца», происходит в пасхальные дни, хотя настоящую Пасху в Москве писатель не застал. Эта булгаковская чертовщина тем удивительнее, что Малапарте не читал и просто не мог ничего знать о романе «Мастер и Маргарита», где описана та же пасхальная Москва (и, возможно, того же 1929 года), хотя он и был знаком лично с Булгаковым и Белозерской. О Булгакове напоминает и едкая сатира (чего стоит шутка про чудотворные мощи Ленина), и экзистенциальный ужас, сквозящий во всем тексте. Наталья Громова указывает, что подозрительный иностранец, говорящий о Христе, появляется в романе Булгакова не случайно[1].
Сейчас «Бал в Кремле» - это любопытное сплетение исторических фактов и вымысла, нон-фикшн и альтернативной истории, которое внезапно обрывается на самом интересном месте.
Роман так и остался незаконченным; его издание - попытка реконструкции книги на основе сохранившихся черновиков. Вольный поток сознания Малапарте чуть ли не в каждом абзаце прерывается сносками, а фокус внимания во многом определяют авторы примечаний. Чтобы хоть немного прояснить запутанную историю жизни и творчества Малапарте, понадобилось целых четыре подробных (и щедрых на спойлеры) предисловия трех специалистов, комментарии переводчицы Анны Ямпольской и примечания научного редактора, которые суммарно составляют добрую треть издания, причем наиболее интересную. Стефано Гардзонио рассказал о жизни Малапарте и истории создания неоконченного романа, Михаил Одесский подробно описал поездки Малапарте в Россию, а Наталья Громова поведала о судьбе загадочной переводчицы (и, вероятно, любовницы) Малапарте Марики Чимишкиан. Михаил Одесский и Наталья Громова также составили именной указатель в конце книги.
Русское издание «Бала в Кремле» - одна из тех книг, которые имеют смысл только в плотном корсете предисловий, комментариев, сносок. Потому что им, в отличие от Малапарте, можно верить, и из них мы можем что-то узнать о той России, которую Малапарте всё же не разгадал - или просто не успел до конца высказать свои догадки.
[1] Наталья Громова “Сергей Ермолинский между Курцио Малапарте и Михаилом Булгаковым” (Знамя. 2018. № 5). URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2018/5/sergej-ermolinskij-mezhdu-kurcio-malaparte-i-mihailom-bulgakovy.html
