Текст: Юрий Угольников (популяризатор науки)
Санхи Ли, Синъён Юн. Близкие контакты далеких предков. Как эволюционировал наш вид. - М.: Альпина нон-фикшн, 2022
Мне очень сложно оценивать книгу Санхи Ли.
С одной стороны, всегда хорошо, когда за популяризацию науки берется человек, непосредственно ею занимающийся и внесший в эту самую науку заметный вклад (вполне понятно, что главным автором книги стала именно Санхи Ли, Синъён Юн же выполняла роль литературного ассистента). Не может к тому же не вызывать уважения, что человек этот придерживается, прямо скажем, не мейнстримной точки зрения: Санхи Ли убежденный полицентрист. Вопреки господствующему мнению, согласно которому род хомо, а затем и вид хомо сапиенс зародился в Африке и развивался преимущественно там же, Санхи Ли полагает, что эволюция человека происходила практически на всей территории, или, как минимум, на большей части Старого Света. Разные популяции людей из разных его частей, таким образом, более-менее активно обменивались генами и никогда не переставали быть единым видом (подзаголовок книги «Как эволюционировал наш вид» более чем прозрачно намекает именно на эту авторскую позицию). Готовность быть маргиналом требует мужества, и хотя та эпическая картина с грандиозными переселениями и взаимодействиями, предлагаемая сторонниками полицентризма, крайне маловероятна, в целом вопросы, поднимаемые ими, отнюдь не бесполезны.
Действительно, если мы видим, что между неандертальцами и денисовцами, неандертальцами и саписенсами, сапиенсами и денисовцами происходила гибридизация, то не вернее было бы называть неандертальцев и денисовцев не отдельными видами, а скорее подвидами человека разумного? Тогда появление современного человека будет отодвинуто далеко в прошлое, а включенными в единый вид хомо сапиенс окажутся очень многие группы вымерших людей, которых сейчас считают отдельными видами. Да и мы - современные люди - окажемся тоже всего лишь недавно существующим подвидом древнего вида.
Это всё с одной стороны; с другой ситуацию осложняет не только маргинальность идей, разделяемых Сахи Ли, но и то, что даже с теми ее взглядами, которые более-менее совпадают с научным мейнстримом, я не могу согласиться.
Например, настаивая на полицентризме, Санхи Ли парадоксальным образом считает, что менопауза у людей развилась довольно поздно, что это «изобретение» принадлежит именно хомо сапиенсу в традиционном представлении о нем - и что ничего подобного у неандертальцев или других более древних людей, а тем более гоминидов, еще не было. Но, во-первых, наличие менопаузы - это довольно важный признак, так что если мы действительно обнаруживаем ее только у современных людей, то несмотря на реально происходившую гибридизацию, идею о том, что сапиенсы, неандертальцы и денисовцы представляют собой единый вид, это все-таки ставит под сомнение. Во-вторых, сама мысль о позднем происхождении менопаузы не кажется мне столь уж верной. Она основывается на том, что число пожилых особей среди взрослых сапиенсов всегда было значительно бóльшим, чем среди более ранних гоминид, в том числе неандертальцев. По мнению Санхи Ли, это указывает на то, что ценность пожилых членов сообщества значительно возросла в связи с их заботой о внуках: дети нуждались в более интенсивном уходе, так что вот вам и менопауза. Но ведь менопауза знакома не только людям: самки косаток и гринд также живут еще долгое время после того, как утратили способность к размножению. Для утверждения, что высокая доля пожилого населения связанна именно с развитием менопаузы, следовало бы сравнить, как численность пожилых особей в сообществах косаток соотносится с численностью пожилых особей у других зубатых китов, и проверить – показывают ли они соотношения, близкие к тем, которые мы видим у хомо сапиенса по отношению к другим гоминидам. Кроме того, если появление менопаузы говорит нам, что именно бабушки особенно эффективны для опеки внуков, то число пожилых женщин должно было бы увеличиться в первую очередь. Но если количество долгожителей разного пола увеличивалось пропорционально, это все-таки говорит нам о чем-то другом: например о том, что заботиться о пожилых соплеменниках стало проще.
Однако хотя я не разделяю идеи Санхи Ли, надо признать, что книга читается достаточно легко; она лишена некоторых «фирменных» недостатков англоязычного научпопа вроде непременных экскурсов в детство автора, призванных продемонстрировать, что он не просто так нам тут вещает, а с детства антрополог и вообще молодец. Экскурсы в прошлое случаются, но, по счастью, они не столь глубоки: возможно, потому что «Близкие контакты далеких предков» родились из газетных и журнальных статей, а тамошних читателей рассказы о юных годах антрополога вряд ли бы заинтересовали.
Журнальное происхождение книги сказывается и в том, что здесь нет единого плана и какой-то стратегической последовательности глав: авторы просто рассказывают о любопытной теме в независимости от того, какую часть человеческой предыстории эта тема охватывает. Что мы знаем о гигантопитеке? Были ли наши предки каннибалами? Кто такой флоресский человек? Даже якудза мельком упоминается (но это так – байка из жизни антрополога). Чтобы как-то скомпенсировать эту хаотичность, книгу снабдили приложением, помогающим сориентироваться в хронологии.
Так что в целом книга занимательная и читать ее стоит: главное - не забывать, что ученый тоже человек, и его мнение - это только его мнение, как бы уверенно оно ни излагалось.
