Текст: Андрей Мягков
Анна Матвеева не в первый раз попала в шорт-лист «Большой книги» — на этот раз с новинкой «Каждые сто лет. Роман с дневником» (М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной). Но презентация на «Красной площади» была посвящена не только этому роману екатеринбургской писательницы — скорее, всему ее творчеству. Благо издатели относятся к ней трепетно и переиздают довольно часто. На полке с книгами Матвеевой — романы «Завидное чувство Веры Стениной», «Есть!», «Перевал Дятлова», сборник рассказов «Подожди, я умру – и приду», «Девять девяностых», «Лолотта и другие парижское истории»…
Встречу в шатре на Красной площади неожиданно «украсила» периодически врывавшаяся с соседней площадки такая громкая музыка — не перекричишь. Но Матвеева изящно обыграла каждый музыкальный взрыв: так будто бы задумано — такие музыкальные отбивки.
Началось все с вопроса: «Тяжело ли писать дневники?» «Писать эту книжку было нелегко, прежде всего потому, что эта история связана с моей семьей, – призналась Анна. – Если о чужих людях обычно пишется легко, то секреты своей семьи не всегда легко открывать. <…> Работа заняла порядка 10 лет, но я не писала ее исступленно все эти 10 лет, [а отвлекалась на другие книги]». Забавный факт: благодаря отрывкам из этой книги, которые публиковались в толстых журналах, Матвеевой написал молодой человек, оказавшийся дальним родственником писательницы – завязалось общение, которое до сих пор не прекратилось.
В романе несколько героинь, которых разделяют столетия – а разные времена по традиции требуют от автора разного языка. Воссоздавать эту языковую многоголосицу Анне помогали в том числе дневники ее бабушки, легшие в основу романа. Ну а там, где приходилось выбираться за пределы семейной истории, писательница обращалась уже к «чужим» дневникам и мемуарам. Но не языком единым – для пущего погружения в материал Матвеева также объездила все места, в которые заносит героинь.
«Я знаю, что книга была изначально толще…» – перешла к следующему вопросу модератор. «Не просто толще, в два раза толще», – с грустным смехом прервала Матвеева. «Мы с Еленой Даниловной Шубиной побоялись, что переплет не выдержит» – и в итоге книга потеряла 750 страниц.
Поговорили и о библиотеках – оказывается, работать там было детской мечтой Анны. «Но потом я подросла и поняла, что у библиотекарей не все так хорошо, им приходится еще и работать, а не только читать книги». Но душевный контакт сохранился – Матвеева отметила, что писательские встречи, которые организуют библиотекари, обычно «отличаются в лучшую сторону» от остальных. «Тут неправильное место, чтобы говорить «Не покупайте книги» – покупайте книги, но они занимают много места» – вот вам еще один плюс библиотек».
Следом зашла речь о недавнем переиздании «самой любимой» книги самой Матвеевой – «Завидное чувство Веры Стениной», хотя Анна призналась, что обычно не питает к своим книгам особенно нежных чувств. Героиня дорога писательнице тем, что хотя она испытывает на протяжении книги крайне «незавидное» чувство – зависть, – но справляется с ним: «Давно мне хотелось об этом грешке написать, и все сложилось». При этом то самое «завидное» чувство Веры – это умение воспринимать искусство; такая вот игра.
Зашла речь и об опыте Анны в создании своих аудиокниг. Матвеева отметила, что это крайне полезно для авторов: ведь когда читаешь свои книги вслух, всегда находишь то, что хотелось бы исправить – какие-то случайные созвучия и так далее.
На этапе вопросов из зала человек, начавший писать книгу о своем детстве, попробовал получить урок литературного мастерства: «Как писать о себе, не углубляясь в частности?» «Если пишете для себя, пишите, как пишется, – посоветовала Матвеева. – Но есть один совет – нужно знать, чем история начнется и чем закончится».
«Вы дисциплинированный писатель? Вы придерживаетесь плана или ждете вдохновения?» – спросили у Матвеевой следом. «Все зависит от того, что это – роман или рассказ. Но в последнее время столько всего надо делать, что если я буду ждать вдохновения, я ничего не напишу – поэтому просто сажусь и пишу». И вообще писательские истории про вдохновение кажутся Анне некоторым лукавством.
