Евгений Капьев: «Хорошо бы в рамках правоприменения учитывать XXI век»

Текст: ГодЛитературы.РФ

Евгений Капьев

Когда я выступал на Общественном совете в Минцифре, я подчеркнул один интересный факт, про который мы забываем. Книжная индустрия производит около 25 тысяч национальных творческих продуктов. И мы [книжники] лучше всех сейчас конкурируем с мировыми продуктами. Вообще таких индустрий в России на пальцах одной руки можно пересчитать. Хотелось бы, чтобы различные законы, которые применяются или сейчас приняты, не разрушали такую замечательную индустрию. Потому что 25 тысяч продуктов каждый год никто больше не делает.

Если говорить о том, что нас волнует как издателей. Первое. Волнует обратная сила [закона]. То есть у нас очень специфическая отрасль. Например, для газет и телевизора, кино обратную силу трудно представить. Новые сюжеты запретили и запретили. А у нас огромное количество книг находится уже в магазинах. Что с этими книгами делать? В библиотеки не отдашь. Бесплатно не подаришь. Потому что скажут: «Что вы тут распространяете?» Особенно по классике непонятно.

У меня команда, естественно, перестраховывается.

Юридическая служба говорит, что потенциально в законе написано, что распространение после принятия этого закона уже наказуемо. Если книга уже издана и находится в магазинах, если она будет продаваться после этой даты – должно последовать наказание. Закон принимался для СМИ, но книги немножко другое. У нас книги находятся в огромном количестве магазинов. Наши юристы говорят, что по закону издательство будет наказано. Например, магазин не получил эту информацию, эти списки книг не дошли. Человек покупает, подает на них в суд, и подает на нас в суд. У нас остановка деятельности.

Второй вопрос – связанный с аудиторией. У нас 70% читающей аудитории – женщины и девушки. Запрет ЛГБТ пропаганды в основном обсуждается в контексте пропаганды гомосексуализма. Вопрос: на кого это может влиять? Исходя из того, что как только мы убираем большое количество книг из книжных магазинов, у нас увеличивается рост трафика пиратских ресурсов.

Посещаемость иностранных пиратских ресурсов за третий квартал – 300 миллионов посещений за квартал. Россиян. Некоторые люди по 5-10 раз заходят. Это открытая интернет-статистика. 300 миллионов – это на 20% с февраля увеличилось. Это еще больше увеличится. Мы своими руками эту аудиторию берем от себя и туда направляем. При этом мы понимаем, что молодежь, которая у нас есть, за эти физические книги платит! Здесь важный момент отличия от того же телевизора: она платила за это, она вытаскивала тысячу рублей. Книги недешевые. Если они готовы тысячу рублей заплатить, смогут ли они через анонимайзеры пройти, через vpn, если 1000 рублей готовы заплатить? Поверьте, смогут. Эти 300 миллионов посещений – мы понимаем, что завтра будет 500. И завтра у нас вообще вся аудитория будет там.

• В "РГ" прошел круглый стол "Что такое пропаганда нетрадиционных отношений в литературе и как дальше жить книгам" / Автор: Александр Шансков

Если издатели будут перестраховываться, а издатели все законопослушны, мы все это снесем, и классику снесем. Нас просто закроют, если будут такие жесткие меры. Мы всю нашу аудиторию отдадим туда.

Второй риск, который с этим связан – и с аудиторией, и с изданием книг. Издатели уничтожают где-то 400 тысяч пиратских ссылок в год. Это касается и такой литературы тоже. Завтра по такой литературе мы перестаем уничтожать. Известная книжка «Лето в пионерском галстуке» в Яндексе на второй позиции, прекрасно в доступе есть. Если человек хочет почитать обычную книгу, он ее бесплатно не найдет. Потому что АЗАПИ [Ассоциация по защите авторских прав в Интернете] уничтожает 400 тысяч [пиратских ссылок]. А если он хочет прочитать необычную книгу, то он вообще на привилегированном положении. Он в Яндексе все найдет. Не приняты антипиратские поправки, нет присоединения к пиратскому меморандуму, и это приводит к тому, что этот закон поспособствует тому, что аудитория будет переходить на эти сайты, трафик будет увеличиваться. Эти сайты принадлежат иностранцам. Возникает вопрос: чего мы добьемся? И здесь нас, как издателей, это очень сильно волнует. Особенно учитывая то, что отрасль не упала. И мы налоговые поступления достаточно серьезные даем.

Второй вопрос: к чему это дальше может привести? Есть риск создания зарубежных русскоязычных издательств. Потому что иностранцы нам не будут продавать, появятся русскоязычные издатели в Израиле, в Прибалтике. Они будут покупать эти книжечки, люди будут пиратски доставлять сюда в чемоданах, как раньше. Эти книги будут мегапопулярны. Даже скажу крамольную мысль: Солженицына все читали почему? Потому что он был запрещен. Как только он перестал быть запрещен, его сейчас вообще не читают.

Сейчас по-другому действует информация. И вообще странно регулировать даже новогоднюю телепошлость. Извините, аудитории 18+ нет смысла рассказывать про пошлость, про то, что мы вам чего-то не дадим, когда такой огромный доступ к визуальному контенту. В Яндексе столько пошлости! А в тексте это нельзя. Куда эта аудитория пойдет? Будут опять зарубежные сайты, зарубежные издательства, зарубежные сервисы и т.д. Мы нашу отрасль потихонечку туда переведем.

Когда я начинал, она был суперуспешной, прекрасно конкурировала. 25 тысяч национальных продуктов. И мы своими руками… мы словно говорим: «что-то слишком успешная отрасль». К сожалению, такие стратегические угрозы есть для общества. Спасибо.