Текст: Ксения Яковлева, начальник отдела РГАЛИ
Советский и еврейский писатель, поэт, переводчик и киносценарист Эммануил Генрихович Казакевич за свою жизнь освоил столько профессий, что с лихвой хватило бы на несколько человек. Окончив в 1928 году семилетнюю трудовую школу, он поступил в Харьковский машиностроительный техникум и после выпуска из него в 1931 году переехал с Украины в Биробиджан, где недавно был образован Биробиджанский национальный район (в будущем – Еврейская автономная область).
В течение нескольких лет он успел поработать бригадиром и председателем еврейского колхоза «Валдгейм», начальником строительства городского Дворца культуры, принял участие в организации еврейского молодежного театра (ТРАМ), а затем стал председателем областного радиовещания на идише.
Все это время Казакевич занимался переводами на идиш и писал стихи, так что уже в 1932 году вышел первый поэтический сборник 19-летнего поэта «Бирэбиджанбой» («Биробиджанстрой»). С 1935 г. он окончательно решил сосредоточиться на литературной работе, став штатным сотрудником и заведующим литературной частью редакции газеты «Биробиджанэр штэрн» («Биробиджанская звезда»), главным редактором которой был отец писателя – известный еврейский публицист Генех Казакевич. Газета стала для него и литературным институтом, и окном в большую литературу.
Одновременно Эммануил Казакевич, которому едва исполнилось 22 года, устроился заведующим литературной частью Биробиджанского государственного еврейского театра (БирГОСЕТа). Для этого театра он выполнил переводы на идиш нескольких пьес советского и классического репертуара, в том числе «Сирано де Бержерака» Эдмона Ростана, «Платона Кречета» Александра Корнейчука, «Шестеро любимых» Алексея Арбузова, «Врагов» Максима Горького и др., а также написал пьесу «Молоко и мед».
В переводах Казакевича на идише в Биробиджане вышли стихотворения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, В. В. Маяковского. Стихи же самого Казакевича начали появляться на страницах советской печати в переводе на русский с 1933 года. В 1939 году увидел свет его второй сборник стихов «Гройсэ вэлт» («Большой мир»), а затем поэма «Шолэм ун Хавэ» («Шолом и Ева», 1941). В 1940 году Эммануила Казакевича приняли в Союз писателей СССР, что, безусловно, было значительным достижением для 27-летнего писателя, писавшего преимущественно на идише.
После начала Великой Отечественной войны Казакевич имел все основания остаться в тылу, поскольку страдал сильнейшей близорукостью, имея минус восемь на одном глазу и минус десять на другом. Но поступить так не позволял характер, поэтому он использовал единственный шанс – ушел в народное ополчение, став бойцом знаменитой «писательской роты». Немногие из тех, кто сражался в ее рядах и попал в печально известный Вяземский «котел», вернулись домой. Казакевичу повезло – он смог прорваться из окружения, хотя и получил сильную контузию.
События на фронтах развивались стремительно, вокруг происходила бесконечная череда прощаний с уходившими в армию товарищами, уже шел подсчет первых потерь друзей, а жизнь вокруг Казакевича как будто замерла – посчитав, что он «уже отвоевался», его определили библиотекарем в 354-й запасный курсантский стрелковый полк 4-й запасной курсантской стрелковой бригады МВО. Так Красная армия едва не лишилась будущего талантливого начальника разведки дивизии (а затем и помощника начальника разведотдела армии), а русская литература – замечательной повести «Звезда», написанной Казакевичем на основе своих военных впечатлений.
Пытаясь вернуться на фронт, Казакевич написал командиру своего полка, подполковнику Захарию Петровичу Выдригану, докладную в стихах с просьбой отправить его в действующую армию. Опытный командир, герой Гражданской войны, Выдриган был впечатлен. Они познакомились ближе, а потом и подружились, несмотря на значительную разницу в возрасте и жизненном опыте. З.П. Выдриган добился отправки Э.Г. Казакевича на курсы младших лейтенантов, а затем сделал своим адъютантом.
Однако вскоре командование обратило внимание на то, что Казакевич является опытным литработником, поэтому в мае 1942-го его перевели на работу во фронтовую газету 4-й запасной курсантской стрелковой бригады «Боевые резервы». Шансов оказаться на передовой становилось все меньше и меньше, поэтому Казакевич решился на отчаянный поступок – самовольно оставить запасную часть и ехать на фронт. Перед этим он заручился поддержкой З.П. Выдригана, который в апреле 1943 г. сам добился направления в действующую армию и был назначен заместителем командира по строевой части 51-й стрелковой дивизии. Он оформил для Казакевича командировочное удостоверение и приказ о назначении на должность помощника начальника 2-го отделения штаба 51-й стрелковой дивизии, после чего тот выехал в ночь на 26 июня 1943 г. в ее расположение. Своим бывшим сослуживцам он оставил письмо, в котором писал: «…Я хочу, искренне хочу быть на фронте. Это не поза “удальца” или голые слова хвастуна. Это – вопрос моего горячего желания и, если хочешь, дальнейшей литературной жизни».
Последовало долгое разбирательство, писателя пытались вернуть на прежнее место службы, его дело рассматривалось военным прокурором Московского военного округа. Но постепенно разбирательство сошло на нет. С сентября 1943 г. Казакевич был зачислен на должность помощника оперативного отделения 76-й стрелковой Ельнинской дивизии, командование которой с 19 сентября 1943-го принял З.П. Выдриган, а в марте 1944-го был переведен на должность начальника разведки дивизии. «В наступательных боях летом, в 1944 г. большую часть времени находился в боевых порядках частей, организуя разведку и лично участвуя в ней», – писал З.П. Выдриган в боевой характеристике Э.Г. Казакевича в июне 1944 г.
Известно немало примеров недюжинной храбрости и военной смекалки Казакевича, которые он демонстрировал в годы войны. Но, вероятно, главным эпизодом его военной службы стало обнаружение разведчиками Казакевича немецкой дивизии СС «Викинг» под Ковелем, где в это время готовилось наступление Красной армии. Добытые сведения помогли предупредить контрудар немцев на этом направлении и обеспечили успех наших частей. Впоследствии эта история была положена писателем в основу повести «Звезда».
Демобилизовавшись в 1946 г., писатель вернулся в Москву. Уже в 1947 г. в первом номере журнала «Знамя» вышла его повесть «Звезда», первое произведение Казакевича на русском языке. История семи разведчиков, заброшенных в тыл врага во время Белорусской операции 1944 года с целью узнать численность и состав немецких войск, была воспринята критикой как литературное событие и получила небывалое читательское признание. Казакевичу приходили сотни писем от читателей с вопросами, признаниями, замечаниями и просьбами о новых книгах. За свою повесть Э.Г. Казакевич был удостоен Сталинской премии второй степени.
Следующее произведение Казакевича – роман «Весна на Одере» (1949) и его продолжение «Дом на площади» (1956) − тоже были тепло встречены критикой, а вот военные повести «Двое в степи» (1948) и «Сердце друга» (1953) подверглись сокрушительному разгрому. В последние годы жизни Э.Г. Казакевич успел написать путевые заметки «Венгерские встречи» (1955), повесть «Синяя тетрадь» (первоначально «Ленин в Разливе», 1961) и несколько рассказов («При свете дня», 1961, «Приезд отца в гости к сыну», «Враги», оба 1962, и др.), начал писать роман «Новая земля». В планах была большая эпопея, посвященная жизни страны от коллективизации до послевоенного времени, но реализовать замысел писатель не успел. 22 сентября 1962 г. он скончался от рака.
***
В РГАЛИ (ЦГАЛИ) архив писателя поступал частями в 1963-1975 гг. от его вдовы Галины Осиповны Казакевич. Материалы архива составили личный фонд № 2285 «Казакевич Эммануил Генрихович (1913-1962) – писатель». На сегодня это собрание включает в себя 421 ед. хр. за 1941–1968 гг. Здесь хранятся рукописи основных художественных произведений, статей и заметок Казакевича, в том числе романов «Весна на Одере», «Дом на площади», повестей «Двое в степи», «Сердце друга», «Синяя тетрадь» («Ленин в Разливе»), «Озеро Рица», рассказов «При свете дня», «Старые знакомые», «Враги» и др., а также записные книжки и тетради писателя с набросками сюжетов, дневниковыми и путевыми записями, обширная переписка. Среди его корреспондентов были А.И. Аджубей, В.В. Вишневский, В.С. Гроссман, Д.С. Данин, В.Д. Дудинцев, В.А. Каверин, Ю.В. Манн, Ю.К. Олеша, К.Г. Паустовский, К.М. Симонов, А.Т. Твардовский, К.И. Чуковский и др. Большую ценность представляют материалы к биографии, в том числе относящиеся к периоду Великой Отечественной войны, фотографии. К сожалению, долгое время немалая часть фонда была закрыта по желанию вдовы Э.Г. Казакевича, и только недавно эти материалы стали доступны исследователям.
- Перечень иллюстраций:
- 1. Э.Г. Казакевич. 1940-е гг. Фотография. РГАЛИ, ф. 2285.
- 2. Э.Г. Казакевич. Письмо Г.О. Казакевич (жене). 25 ноября 1942 г. Автограф. РГАЛИ, ф. 2285.
- 3. Э.Г. Казакевич на Западном фронте. 1942 г. Фотография. РГАЛИ, ф. 2285.
- 4. З.П. Выдриган. Боевая характеристика Э.Г. Казакевича. 17 июня 1944 г. Машинопись с правкой. РГАЛИ, ф. 2285.
- 5. Э.Г. Казакевич. «Звезда». Рукопись повести. 1946 г. Машинопись с правкой автора и резолюцией В.В. Вишневского от 11 декабря 1946 г.: «За! Сильная вещь». РГАЛИ, ф. 618.
- 6. Э.Г. Казакевич. «Весна на Одере». Рукопись романа. [1947-1949 гг.] Автограф. РГАЛИ, ф. 2285.
- 7. Э.Г. Казакевич. «Душа человеческая» («Двое в степи»). Рукопись повести. 1948 г. Автограф. РГАЛИ, ф. 2285.
- 8. Э.Г. Казакевич. Ответ на отзыв читателя на повесть «Звезда». 2 февраля 1949 г. Машинопись. РГАЛИ, ф. 2285.
- 9. А. Ильина. Письмо Э.Г. Казакевичу с отзывом о его творчестве. Вторая половина 1950-х гг. Автограф. РГАЛИ, ф. 2285.
- 10. Э.Г. Казакевич. 1950-е гг. Фотография. РГАЛИ, ф. 3112.
