САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Такая пушкинская страсть. I

В день рождения Александра Сергеевича хочется поговорить о том, что было неотъемлемой частью его личности. Только не о дуэлях и не о женщинах, хотя, куда уж там совсем без них

Петр Федорович Соколов - Портрет А.С.Пушкина. 1836/Из альбома-каталога выставки 'Деньги - Пушкин - деньги' / rg.ru
Петр Федорович Соколов - Портрет А.С.Пушкина. 1836/Из альбома-каталога выставки 'Деньги - Пушкин - деньги' / rg.ru

Текст: Андрей Цунский


  • «Кто ими в обществе себя не занимает,
  • Воспитан дурно тот и скучен всем бывает».
  • Василий Львович Пушкин

Давным-давно в Китае надежность претендента на ссуду в банке определял гадатель на палочках. Выбросив несколько палочек из множества, сжатых «веником», он смотрел на вырезанные на палочках знаки, комбинация которых и позволяла сделать нужный вывод. Впрочем, гадатель ловко выкидывал именно нужные палочки – а черты характера и возможные риски определял по лицу соискателя ссуды. Красавцу, например, редко удавалось пройти такой экзамен – им интересуются женщины, а там, где женщины, деньгам спокойно не будет.

Позднее палочки заменили тончайшими деревянными табличками из дерева или слоновой кости. Потом – бумажными фигурками, прямоугольными или любыми другими, от квадратных до круглых, так возникли… да, это они. Игральные карты. Так что у незыблемого правила «кому везет в любви – тому не везет в карты» может быть и вполне рациональное объяснение. Только вот знать бы, кто сдает эти карты?

Чем не тема для дня рождения Пушкина? Именно он сделал карты, Игру и власть случая весьма популярными темами и предметами исследования для русской литературы, вдобавок весьма значительно обогатив тем самым русский литературный язык. Язык, в который карточные игры внесли не такой уж маленький том слов и выражений.

Несколько примеров

Вы не согласны? Думаете, я преувеличиваю? Вот вы, молодой человек, очень бурно говорили, в частности, что я все время передергиваю и даже хочу купить вас втемную, и что я не отмажусь, поскольку доказательств у меня нет.

Так вот вся ваша речь, юноша, пошла насмарку, вы обремизились. Это не то, что вы подумали, но для игрока это уж точно не лучше.

А как вы думаете, откуда пошло название футбольного нечистоплотного приема «коробочка»? Откуда термин «чес» у гастролирующих артистов? Где взяли водители и воришки глагол «подрезать»? Что означает «маячить»? И я вовсе не заправляю вам арапа и не втираю очки.

Конечно, Пушкин все это сам в словарь не вписывал. Но он открыл тему карт для большой литературы, а тема не только увлекательна, но и огромна, так что нам предстоит ее ограничить. Но сначала мы просто погуляем по зеленому сукну, как по травке, наслаждаясь элегантной эстетикой с пьянящим привкусом порока. Подготовим помещение и соберем необходимые атрибуты.

Ломберный столик

- Никол, раскладывай ломбер, сразимся!

(Цитата из фильма, спросите из какого – пошлю искать. Причем заметьте – именно фильм, а не пьесу!)

  • «Столы зеленые раскрыты:
  • Зовут задорных игроков
  • Бостон и ломбер стариков
  • И вист, доныне знаменитый».

Если не знаете, откуда эта цитата, – о чем с вами вообще говорить?

Неисповедимы пути любого языка человеческого, но пути русского труднее многих. Когда-то игра эта называлась El Hombre, так что в русский язык пришла, обозначившись как «гомбер». Потом в моду вошел французский язык, где она именовалась L’hombre, и в нашей речи игра перекрестилась в «ломбер».

Под этим названием ее воспел еще в XVIII веке русский драматург Василий Иванович Майков в ирои-комической поэме «Игрок ломбера». Кстати, в поэме применил он любопытный способ придания драматизма литературной карточной партии:

  • Тогда из рук его Давид на стол вступает,
  • Которого злой хлап червонный поражает;
  • Влечет его во плен, копье в его вонзя, —
  • Леандр то зрит, но что? помочь уже нельзя.
  • Потом и Цесарь сам свой важный вид являет,
  • И в гордости маниль бубнову похищает;
  • Влечет с собою в плен, подобно как Плутон
  • Цереры красну дщерь влек в ад без оборон.
  • И се Юдифу в брань как бурный ветр выносит;
  • Единоборца та себе, гордяся, просит:
  • «О! есть ли, — вопиет, — меж карт такой герой?
  • Да выступит со мной, отважась, в смертный бой:
  • Не устрашусь его я в поле сем широком».
Дерево с инкрустацией в мгновение ока оборачивается зеленым сукном

Царь Давид (король пик) побит козырным червонным валетом (хлапом, и этот хлап, как вы и сами догадались, ведет свое словесное происхождение от холопа). Цезарь – бубновый король, Юдифа (Юдифь) – дама червей (или «краля червонная»). Дав картам имена библейских и античных героев, поэт устроил на столе эпическое побоище. Самая старшая в игре карта – шпадилья, или пиковый туз, третья – баста, или туз треф, а второй – карта переменная, и называется она манилья. Правила этой игры можно узнать без затруднений, игра эта не более азартна, чем домино, «дурак» или шашки. Кстати, имеется в Сети и разбор знатоками изложенной в поэме Майковым партии.

Но нас интересует не забытая уже при Пушкине испанская карточная забава, а предмет, в честь нее поименованный, а именно – ломберный стол.

Карточные столы стали отдельным предметом мебели еще при Тюдорах, но время шло, менялись и усложнялись игры. От столиков требовалось достаточное удобство, чтобы разместить от двух до четырех человек, место, где можно держать фишки, буде они требуются, или письменные принадлежности. Записи ведутся мелом по сукну. Но к пушкинским временам многое изменилось в жизни майковского

  • «...картежного героя,
  • Который для игры лишил себя покоя;
  • Бессонницы, труда, и голоду, и слез,
  • И брани, и побой довольно перенес».
Вот так

Теперь обходятся без побоев, дерутся на пистолетах. А за столом проще оформить долговую бумагу – а то и отписать все имение или деревеньку. Пресс-папье и клякс-папир появятся в России уже после смерти Пушкина. За картами нередко песочницы под рукой не оказывалось. За игрой особый смысл приобрел глагол сушить – можно было сушить хрусталь (выпить вина), а можно было и вексель высушить солью.

Только в русском языке карточный столик называют ломберным. Складным его делают для того, чтобы он легко мог кочевать из комнаты в комнату, из гостиной – в будуар, например. Дамы тоже не чурались карточных игр, любили карты и все русские императрицы. Кому-то позволялось играть с ними даже в опочивальне. Нас же более всего интересует тот столик, за которым есть место для четырех человек. Именно за таким столом можно играть в фараон – иначе в штосс, или метать банк. Он шире и больше других – записи мелом велись прямо по сукну и занимали много места.

В быту людей попроще столик не должен был занимать много места и часто раскладывался у стола побольше или у буфетной стойки – ведь игре сопутствовали напитки и закуски. Напитки – чтобы поддержать себя в тонусе, закуски – чтобы неперетонизироваться.

Непременный спутник карточной игры – свечи. Игра должна, как известно, стоить свеч – то есть ставки должны быть достойными серьезных людей, выигрыш – действительно порадовать, а уж если выпадет проиграться – так ощутимо, иначе это пустая забава.

Редко кто играет днем. Разве что уж совсем отчаянные игроки не могут оторваться от большой и долгой игры аж до полудня. Где свечи, там и подсвечники. Иногда это было чревато самыми неприятными последствиями.

Владимир Милашевский изобразил посвечник, а не шандал. Разница же существенная

«Сильвио имел обыкновение за игрою хранить совершенное молчание, никогда не спорил и не объяснялся. Если понтёру случалось обсчитаться, то он тотчас или доплачивал достальное, или записывал лишнее. Мы уж это знали и не мешали ему хозяйничать по-своему; но между нами находился офицер, недавно к нам переведенный. Он, играя тут же, в рассеянности загнул лишний угол. Сильвио взял мел и уравнял счет по своему обыкновению. Офицер, думая, что он ошибся, пустился в объяснения. Сильвио молча продолжал метать. Офицер, потеряв терпение, взял щетку и стер то, что казалось ему напрасно записанным. Сильвио взял мел и записал снова. Офицер, разгоряченный вином, игрою и смехом товарищей, почел себя жестоко обиженным и, в бешенстве схватив со стола медный шандал, пустил его в Сильвио, который едва успел отклониться от удара. Мы смутились. Сильвио встал, побледнев от злости, и с сверкающими глазами сказал: "Милостивый государь, извольте выйти, и благодарите бога, что это случилось у меня в доме"».

- Кто спросил: «Откуда это?!»

Ага... Это вы пошутили. Над пожилым человеком, приходящим в отчаяние от современного невежества по три раза на день! Везет вам – я нынче добрый отчего-то. Но раз у вас такое развитое чувство юмора, то скажите мне вот что: почему выходка сумасброда Р. была вдвойне оскорбительна? Несчастный граф, например, поплатился за данную ему пощечину ужасом, отравившим ему память на всю жизнь, и его жене Маше пришлось не лучше, хотя уж она-то была вообще ни при чем. Та еще сволочь этот Сильвио – хотя в молодости сказать о нем такое мне бы и в голову не пришло.

А в истории с этим пьяным дурнем дам рядом не было, если бы он просто наговорил дерзостей – ну, одного заставили бы извиниться, другого убедили бы простить, выпить мировую, помирили бы как-нибудь. Теоретически, во всяком случае – могло бы такое быть. Да и с самим Пушкиным бывало. Но почему именно это действие не могло иметь прощения?

Мало того, что это физическое оскорбление, и то, что «не попал» – не считается. Важно – чем не попал. Шандалом! Так «привечали» карточных шулеров. И уж это оскорбление так оскорбление. Во всяком случае – для Пушкина. Но для многих в его время – ничего. Терпимо.

Случай из московского быта друзей и знакомых Пушкина

Федор Толстой a.k.a. Американец в молодые годы

Шулерство встречалось регулярно, и его могли даже… простить. Всем было известно, что граф Федор Иванович Толстой a.k.a. «Американец» – прототип Долохова в «Войне и мире» – одно время просто жил шулерством и даже того не скрывал. Фаддей Булгарин писал о Федоре Толстом: «…он был, как говорится, добрый малый, для друга готов был на всё, охотно помогал приятелям, но и друзьям, и приятелям не советовал играть с ним в карты, говоря откровенно, что в игре, как в сраженье, он не знает ни друга, ни брата, и кто хочет перевести его деньги в свой карман, у того и он имеет право выигрывать». А выигрывать любил Американец наверняка.

Знал Пушкин Американца, и очень знал.

  • «… философа, который в прежни лета
  • Развратом изумил четыре части света,
  • Но, просветив себя, загладил свой позор:
  • Отвыкнул от вина и стал картёжный вор?»

Да-да, это из «К Чаадаеву», стихотворения из одной знаменитой тетради, имеющей непосредственное отношение к нашей сегодняшней теме. Но сейчас речь идет о Пушкине и Федоре Ивановиче Толстом.

Об их отношениях, начавшихся со вражды и кончившихся дружбой. Их можно даже проследить по стихам Пушкина.

  • …некогда буян,
  • Картёжной шайки атаман,
  • Глава повес, трибун трактирный,
  • Теперь же добрый и простой
  • Отец семейства холостой,
  • Надежный друг, помещик мирный
  • И даже честный человек:
  • Так исправляется наш век!

А ведь окажись Американец в Петербурге в 1837 году – может, и не стал бы тот год для Пушкина роковым. Этот Толстой мог бы рискнуть… впрочем, почитайте сами о том, что он мог бы предпринять и однажды предпринял, чтобы спасти одного своего друга. Жаль, что он не смог этого повторить для другого своего друга – Пушкина. За него ему бы простилось… ох, было ему за что прощения просить.

А еще Федор Толстой обогатил русский язык одним из его маленьких сокровищ – оказывается, и оно имеет непосредственное отношение к картам! Но – по порядку. История драматическая.

Александр Алябьев. Фото: wikipedia.org

Однажды знаменитый композитор Александр Алябьев написал романс на стихи друга Пушкина, Антона Дельвига – да-да, тот самый, «Соловей». Вам будет небезынтересно узнать, что он сочинил эту душещипательную мелодию… в тюрьме. И привели туда его карты.

24 февраля 1825 года, Леонтьевский переулок, дом Заборовых. Здесь Алябьев снимает квартиру. Тут бывали Владимир Федорович Одоевский, Денис Васильевич Давыдов, Вильгельм Карлович Кюхельбекер, Александр Сергеевич Грибоедов. Но кроме них бывали тут и куда менее известные люди, например, отставной гусарский майор Иван Глебов, шурин Алябьева Николай Шатилов, ну и к общему несчастью явился как-то воронежский помещик, губернский секретарь Тимофей Михайлович Времев. Бывают же несчастливые дни в несчастливых местах.

От восьми до десяти вечера гости ужинали и угощались шампанским – а может, и не только. Потом до одиннадцати играли на фортепиано и пели. Алябьев слишком часто ходил к буфетной стойке и задремал в кресле. А в это время тут же отставной гусар Глебов метал банк, понтировали Шатилов, Времев и друг его Сергей Калугин (к современному музыканту Сереже Калугину не имеет отношения, Сережа участвует исключительно в «Оргии праведников»).

В общем, по ходу игры «убили карту в 60 000 рублей и понт господина Времева». Времев проигрывал, увеличивал ставки и в итоге профуговал не значительную, а огромную сумму – сто тысяч. А так как к стойке подходили все и регулярно, то губернский секретарь в расстройстве повел себя неправильно: мало того, что отказался платить, так еще и завопил на весь дом, чем разбудил хозяина, да в лицо-то ему и выкрикнул: «У вас баламут подтасован!» И уж непосредственно обвинил Алябьева в шулерстве и содержании шулерского притона.

Что было дальше – разобраться непросто. В рассказах, показаниях и преданиях фигурируют и «пара пощечин», и удар шандалом по голове, и удар по темени бутылкой мадеры (не только шампанским, все-таки, угощались). Времев согласился выплатить часть долга, вынув значительную сумму золотом из сапога (тяжеловато ему было ходить, должно быть). Остаток долга Времев высушил солью. Через два дня он поехал к себе в Воронеж, но по дороге, 27 февраля, умер в деревне Чертаново (там теперь одноименная станция метро), причем… в уборной. Не то от апоплексического удара, не то от разрыва селезенки. Мило они там с ним поговорили… Хотя на селезенку непохоже. Не ушел бы он тогда с Леонтьевского на своих ногах.

Виктор Васнецов изобразил игру в преферанс, но нас интересует важная деталь – один из игроков отошел к буфетной стойке взбодриться рюмочкой

В итоге несчастного Алябьева решили наказать для примера. В назидание другим. 23 октября всех в этой истории оправдали, но оправдательный приговор для Алябьева отменил лицейский однокашник Пушкина – Иван Пущин, будущий (уже через пару месяцев) декабрист. Алябьева подвергнут гражданской казни, лишат дворянства, отправят в Сибирь. Могли там и повстречаться с Пущиным. Интересно карта ложится в России. Иногда.

Федор Толстой был Пушкину врагом, между ними едва не случилась дуэль, но Американец был, по счастью, гораздо умнее Дантеса. Кстати, именно он держал над Пушкиным венец на свадьбе

А когда узнал обо всей этой истории Федор Толстой «Американец», так только и сказал: «Весело же вы время убили!» С тех пор это выражение и вошло в повседневный обиход, обогатив собою русский язык.

Вот такой получился «Соловей». Примечательно, что ста тысяч выигранных так никто даже и не увидел. А в Москве после этого случая играть перестали? Да не смешите.

Через два года московская полиция занесет картежников в особый реестр. Толстой «Американец» будет в нем под номером 1. Пушкин – под номером 36. Всего игроков там будет девяносто три – и только тех, кто полиции уже надоел преизрядно.

Толстой-Американец вел другой, не карточный счет.

«Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в свой синодик. У него было 12 человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит». Когда же у него умер одиннадцатый ребёнок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганёночек будет жив», – писала Марья Федоровна Каменская, урожденная Толстая – но Американцу не дочь. К счастью.

А уже в тридцатые Толстой ни на дуэлях не дрался, ни в карты почти не игрывал. Годы были уже не те.

Русская страсть

Не в России карты придумали. История карточных игр тоже не здесь началась. Но почему именно здесь карты заняли такое огромное место в культурном пространстве? Почему, несмотря на запреты – мягкие до революции и строгие порой до бреда и галлюцинаций при Советах, они оставались – и остаются?

Лудоманы встречаются везде. Патологическое влечение к азартным играм признано заболеванием, хотя ученая дискуссия о том, является ли оно аддикцией или в большей степени одной из форм обсессивно-компульсивного расстройства, не прекращается. В международной классификации болезней лудомании присвоен номер F63.0.

Но русская форма пристрастия к игре – все же нечто другое.

Трудно не заметить, что в русской литературе крайне редко встречается персонаж, который долгим и упорным трудом заработал большие деньги. Да и в русской жизни такие редко встречаются. О том, как достается в России человеку собственность или состояние, говорили очень многие, и подчеркивали, что чаще всего это украл, убил, ограбил, отнял. Многие пребывают в уверенности, что иначе и быть не может. Даже когда это утверждение несправедливо, мы нередко подразумеваем, что все же что-то такое было, и вообще все современные крупные состояния нажиты нетрудовым путем. К тому, что требуется сверх труда – интеллект, жизненная стратегия, деловая тактика и хватка, умение за себя постоять – мы относимся с подозрением и недоверием, пытаясь объяснить их привычными «украл» и «ограбил». И только одно на этом фоне кажется нам непредосудительным, и уж во всяком случае простительным – улыбка фортуны. Удача. Игроцкое счастье. Ну или…

«Захожу я в... Интересуюсь, какая игра. Оказывается, очко. Думаю, почему бы мне с ними не поиграть?! Сажусь, играю. Он мне говорит: «Девятнадцать». Я ему: «Покажи!» Он мне говорит: «У нас в клуб принято джентльменам верить на слово». И тут мне как стало везти… Везет и везет. Как ни прикуплю – двадцать одно».

Помните, как дальше? «Машенька, во имя общего дела, Господь его простит!»

Это не из Пушкина, это попозже, из кино. Хотя его тоже уже успели забыть. «Чокнутые», Алла Сурикова, 1991 год.

И почему бы это с нами никто не стремится играть в карты?

Но это так, легкая форма.

Дело бывает и похуже.

Пора рассказать вам о любимой игре Пушкина подробнее. Впрочем, какая уж тут «любимая». Это даже не пагубное пристрастие алкоголика к спиртному или наркомана к своему зелью. Это пострашнее.

Пятьдесят четыре несчастья

Ах да, среди игровых атрибутов мы еще не добрались до самого главного. Карты! И откуда они берутся. Сейчас расскажу.

В этом здании некогда производили все карты России, много ли мало ли – 14 000 колод в день

24 марта 1798 г. Императорским указом Павел I отдал право клеймить и продавать игральные карты в Российской Империи Воспитательному дому – нечто вроде благотворительного фонда, обычно под покровительством императрицы. Сюда же относился Опекунский совет, куда закладывали имущество под ссуды. Фабрика, ныне находящаяся в Санкт-Петербурге по адресу пр. Обуховской обороны, дом 110, печатала карты и клеймила их (обычно трефовый туз) изображением пеликана с надписью «Себя не жалея, питает птенцов». Где брал средства человек, нигде не служивший и отвечавший на вопрос «Чем вы занимаетесь» – «Забочусь о сиротках» или этой фразой о птенцах, догадаться нетрудно.

Карты никто не берег, на них беспощадно загибали углы и в прямом смысле. Немудрено, колода должна была прожить всего ничего. При игре в фараон талью прометывали единственный раз. Потом она немедленно летела на пол.

А теперь – предлагаю вам совершить небольшое путешествие во времени. Мы с вами будем невидимками и только посмотрим. У вас все равно нет таких денег, чтобы играть там, куда мы с вами собрались. Да и одеться должным образом сейчас невозможно. Мы отправимся туда, но не прямо сейчас. В следующем опусе. Итак, мы с вами идем по…

Продолжение следует.