Текст: ГодЛитературы.РФ
Писатель Антон Секисов — среди последних работ которого роман «Бог тревоги» и книжный сериал «Комната Вагинова» — несколько лет назад переехал из Москвы в Петербург. А чем еще заниматься литератору в Питере, как не исследовать тамошние кладбища и рыться в городских легендах? Благо петербургские погосты отнюдь не безмятежны и с удовольствием рассказывают свои истории — в том числе литературные. Секисов их подслушал, записал, — и получилась вот такая книга, предисловие к которой написал антрополог Сергей Мохов.
Предлагаем вам прочитать фрагмент об утраченной могиле писательницы Елены Гуро.
Антон Секисов. «Зоны отдыха. Петербургские кладбища и жизнь вокруг них»
СПб.: Все свободны, 2023 - 164 с.
12. Утраченная могила Елены Гуро
Особенный интерес к поэтессе и художнице Елене Гуро возник у меня из-за нелепого инцидента в Музее петербургского авангарда. Есть ощущение, что этот музей скрывает какую-то тайну.
Прежде всего, в него почти невозможно попасть. Дважды на входе мне сообщали, что музей закрыт на внеплановый санитарный день. Оказавшись там в третий раз, я добрался до сувенирной лавки, где увидел репринтное издание сборника Гуро «Осенний сон».
Я немедленно попытался его купить, но транзакция не состоялась. Кассирша сказала, что у неё сломался картридер. Хотя прямо передо мной пара девушек оплатили билеты карточками. Я сказал, что схожу за наличными, отправился к ближайшему банкомату, выстоял длинную очередь, и, когда вернулся к музею, оказалось, что он уже закрыт (хотя, судя по графику на двери, должен был работать ещё больше часа). В следующий раз, когда я снова пришёл за книжкой Гуро, в музее орала сигнализация, и вокруг бегали старики с мокрыми тряпками. Касса была закрыта. Я снова пришёл неделю спустя: женщина за кассовым аппаратом сообщила, что она не может мне ничего продать, потому что кассирша уволилась. Взгляд женщины был холодным, и голос звучал сурово.
В этот момент я понял, что следует отступить. Что каждый раз я буду слышать новые, всё более абсурдные оправдания:
«Извините, но этой книги в наличии нет». Но вот же она! «Это выставочный образец (Это просто кусок пенопласта. Это оптическая иллюзия)». Наконец тяжёлый взгляд из-под сдвинутых бровей: «Молодой человек! По-хорошему вам советую оставить эту затею с книгой».
К счастью, сборник стихов «Осенний сон» я вскоре заполучил, хотя и другим путём, как и последнюю книгу Гуро «Небесные верблюжата». Тексты Гуро произвели чарующее впечатление, прежде всего какой-то общей расфокусированностью, приятно обвалакивающей размытостью, но всё же я чувствовал между собой и стихами дистанцию, которую, как я счёл, удастся преодолеть, если посетить место, где Гуро доживала свою короткую жизнь и где лежат её останки. И я отправился в посёлок Поляны Выборгского района.
Ниже уровня кладбища
До 1948 года населённый пункт с безликим названием Поляны назывался Уусикиркко (в 1947-м у него ещё было промежуточное название Новинка). Сюда в 1912 году тяжело больная Елена Гуро переехала с мужем Михаилом Матюшиным. В Петербурге они занимали второй этаж деревянного дома на Петроградской стороне, и их жильё было главным местом собрания футуристов в Петербурге, да и вообще проходным двором для всевозможных деятелей авангарда (это и есть будущий Музей петербургского авангарда). В резиденцию футуристов этот дом превратил прирождённый организатор Матюшин — он вообще горячо любил всевозможные объединения, кружки и съезды.
Гуро, очевидно, была в этом предприятии стороной пассивной, позволявшей себя вовлекать в активности. Она была полубезумной мамашей, тенью бродившей среди юных авангардистов, так называемых будетлян. Разрушители, любители ломаных линий, рубленых фраз и рубленых слов, целиком искусственные, они были ни в чём не схожи с нежной и плавной Еленой Гуро. И всё же она влилась в их круг вполне органично, как могла влиться совершенно легко во что угодно. Гуро сочинила одно из программных стихотворений будетлянства. Самое цитируемое «заумное» стихотворение Гуро «Финляндия» написано в Полянах, в последний год жизни. Вероятно, в этом стихотворении Гуро воспроизводит звуки, окружавшие её в этой дачной местности.
- Лулла, лолла, лалла-лу,
- Лиза, лолла, лулла-ли.
- Хвои шуят, шуят,
- ти-и-и, ти-и-у-у.
- Лес ли, — озеро ли?
- Это ли?
- Эх, Анна, Мария, Лиза,
- Хей-тара!
- Тере-дере-дере… Ху!
- Холе-кулэ-нэээ.
От Петербурга до Полян нужно добираться следующим образом: доехать до станции метро Гражданский проспект и сесть на маршрутное такси номер 827, которое будет ехать до нужной вам остановки где-то два с половиной часа.
В Полянах есть одна действующая достопримечательность — одноимённый сельскохозяйственный кооператив, куда крупный государственный поэт Соловьёв-Седой ездил за навозом для своих грядок. Всё остальное — это озёра и лес, плюс небольшое количество домиков. Я снял на ночь один из домиков — что-то среднее между хлевом и сараем, — почему-то решив, что одним днём могу и не обозреть всю местность.
Мой дом стоит в низине у озера, а кладбище — на холме. Есть нечто гнетущее в том, чтобы жить намного ниже уровня кладбища. Я безотлагательно направляюсь туда. В окрестностях, в траве и кустах можно различить элементы стен и фундамента стоявших здесь прежде домов. Все они давно поросли мхом, и невозможно даже приблизительно оценить, к какому временнóму периоду принадлежат. Немногие уцелевшие здания — это группа плавучих домов, пришвартованных тросами. Такое чувство, что единственный способ здесь уцелеть — не заводить ничего постоянного, жить без фундамента, быть всегда наготове перерубить трос и отдаться на попечение волнам. Которые, впрочем, не отнесут далеко: в озере-то.
По дороге возникают непрерывные дежавю — всё время кажется, что тот или иной вид я уже наблюдал на картинах Гуро в Музее петербургского авангарда. Пейзажи приглушённых тонов, приятная умиротворяющая размытость. Преодоление телесных границ, стремление раствориться в природе — постоянный мотив у Гуро. Счастья можно достигнуть, только превратившись в нечто текучее. Границ у Гуро не было и в искусстве.
Как пишет Николай Харджиев, в её творчестве невозможно разграничить поэзию и живопись.
В интервью журналу «Роллинг Стоун» Егор Летов сказал, что человек — это аквариум в океане, и когда приходит смерть, аквариум разбивается. Вероятно, это определение очень понравилось бы Гуро. Предчувствуя свою смерть, она пыталась проделать дыры в аквариуме ещё при жизни: чтобы это разрушение аквариума происходило плавно, по возможности незаметно. То, что могила Гуро была разрушена и смешалась с ландшафтом, кажется выражением её загробной воли. При жизни она стремилась к полному растворению в природе.
Разговор с землёй
Гуро припадала к земле, говорила с травами, насекомыми, камнями и комьями грязи. В «Небесных верблюжатах» она описывает, как однажды стояла на станции, дожидаясь поезда. Гуро ждала и ждала, а поезд не прибывал (не удивлюсь, если там, где она ждала, не было даже рельсов), и тогда с ней заговорила земля. Гуро обращается к земле с деловой просьбой:
- Послушай, ты теперь от меня так близка, ты слышишь голоса воздуха и капель, ты услышишь и меня. Видишь, у меня есть заботы, — у меня есть такие дети, которых надо мне поручить кому-нибудь, а раз ты слышишь меня, ты сможешь и разыскать их. Разыщи, приюти моих детей, — они столь неловкие, они молчат и едва шевелят губами, вместо того, чтобы громко и гордо говорить.
Дети земли — застенчивые и печальные молодые люди, не приспособленные к жизни. Они были созданы для того, чтобы ходить по лугу и сочинять стихи, но их обманом заманили в конторы. Земля просит Гуро вернуть их домой, в своё лоно. Из текста сложно понять, как лирическая героиня Гуро восприняла эту просьбу.
Проводить время с людьми Гуро нравилось не так сильно:
- Мне уже [34] года, но я убежала от собственных гостей. [Какое] чудное чувство спасшихся бегством! Чтоб не заметили [с опушки], пришлось низко прилечь лицом ко мху, к старым еловым шишкам. Дно леса выстлано мохом и тонкими прутиками.
На подходе к Старому Полянскому кладбищу из травы вырастает бетонная плита с граффити «Храм Наруто». Здесь следует вспомнить, что если вы наберёте в поисковике «Гуро», то в числе первых ссылок вряд ли увидите страницу поэтессы-футуристки на «Википедии». И в разделе фотографий её портрету будут предшествовать изувеченные тела в стилистике аниме: распотрошённые туши, пауки, насилующие школьниц, отрубленные куски плоти, каннибализм, люди с щупальцами вместо конечностей и так далее. «Гуро — направление в искусстве, характеризующееся наличием сцен, вызывающих отвращение у большинства людей, — странных, абсурдных и выходящих за рамки привычного».
Входа на это кладбище как будто и нет: просто с обеих сторон дороги начинают всё чаще и чаще встречаться гранитные плиты с портретами. Старое Полянское кладбище выглядит совершенно обыкновенно, никаких визуальных изысков у памятников, никаких интересных фамилий и лиц. Когда много гуляешь по погостам, начинает казаться, что эти лица и фамилии видел уже много раз, и на кладбищах существует ограниченный набор мертвецов, перекладываемый с места на место.
Впереди маячит руинированная башня, напоминающая форт. По всей вероятности, это останки колокольни протестантского храма. В частично сохранившихся стенах зияют дыры — всё заросло травой и деревьями, а внутри возвышаются необъятные горы мусора. Стены украшают надписи типа «Саша» или «Валера».
Комментаторы яндекс-карт не верят в то, что это бывшая колокольня протестантского храма, построенная в 1857 году. По мнению женщины под ником Анна Матвеева, это древнерусская дозорная башня: «Дозорная башня находится на старом кладбище посёлка Поляны. Думается мне, что это древняя столица Руси, которую давно все ищут». Я хорошо понимаю Анну Матвееву: огромные валуны, раскиданные поблизости, создают ощущение чего-то неимоверно древнего. Может быть, и действительно, русских Микен.
Где-то недалеко и должна была упокоиться Елена Гуро. Впрочем, в 40-е годы на этом месте шли ужасающие бои, изменившие рельеф местности. Все довоенные могилы стёрты с лица земли.
Вот как проходили похороны Гуро. «Скончалась она в одинокой бревенчатой финской даче на высотах, покрытых елями и соснами. Гроб её на простых финских дрогах, украшенных белым полотном и хвоей, по лесистым холмам и пригоркам провожала маленькая группа близких и ценивших. Могила под деревьями на высоком холме простого и сурового финского кладбища с видом на озеро, оцепленное лесом. Лучших похорон, лучшего места успокоения нельзя было придумать для покойной…», — пишет в своём некрологе художник Александр Ростиславов.
У её супруга Матюшина есть картина «Могила Елены Гуро». Но самой могилы на этой картине нет — есть только деревянная скамейка с ящиком. В ящике — книги и репродукции картин. На крышке ящика была надпись: «Тот, кто хочет познакомиться с произведениями Елены Гуро, может достать их из ящика. Уверен, что они будут положены обратно».
