Текст: Ольга Лапенкова
Она в семье своей родной казалась девочкой чужой
Казалось бы, что такого в любви к тишине и спокойствию? Разве это недостаток? К тому же, если девушка строга не только к окружающим, но и к самой себе, то для дворянина начала XIX века это — идеальная жена. Она не будет подавать поводов для сплетен, таскать в дом странных личностей и устраивать скандалов: идеальный вариант для светского льва!
И в итоге Вера действительно выходит замуж за безупречного человека. Альфонс Карлович Берг — не картёжник, не охотник, не игрок и не сердцеед, а наоборот, само спокойствие, умница и карьерист. Но родители опять недовольны, опять им всё не нравится. Может, они вообще не хотели выдавать её замуж?
Вовсе нет: Ростовы-старшие спали и видели, как Вере кто-нибудь сделает предложение, — так будет официальный повод выпроводить её из дому. Хотя, опять же, зачем такую выпроваживать? Она редкая красавица, а вдобавок ко всему, ещё и отличница по всем предметам. Если смотреть на объективные достоинства, Наташе и даже Соне до старшей родственницы — как до Китая пешком.
Но почему-то Николаю и Наташе прощается всё, а Вере — ничего. Николай решает жениться на бесприданнице, и родители хоть и недовольны, но волей-неволей соглашаются на этот брак. (Свадьба в итоге срывается, но сам факт!) Потом тот же Николай проигрывает неимоверную сумму бывшему приятелю — и граф Ростов принимает непутёвого сына в свои объятия. Что до Наташи, она и вовсе чуть не убежала из дому с человеком, которого едва знала, — и ничего! А Вере нельзя слова лишнего сказать, чтобы не поймать на себе предосудительный взгляд. Вот в какую сторону заходит однажды разговор между супругами Ростовыми и гостьей — княгиней Анной Михайловной Друбецкой:
— ...Может быть, я балую её [Наташу. — Прим. О. Л.]; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
— Да, меня совсем иначе воспитывали, — сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо её стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у неё был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на неё, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
— Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что-нибудь необыкновенное, — сказала гостья.
— Что греха таить, ma chère! Графинюшка мудрила с Верой, — сказал граф. — Ну, да что ж! всё-таки славная вышла, — прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Кое-как пережив неловкую беседу и выйдя из-за стола, Вера идёт наводить порядок и «строить» младших родственников. А ругать их есть за что. Наташа, по-детски влюблённая в сына Анны Михайловны, Бориса, ведёт себя уж очень вольно (насколько может вести себя вольно тринадцатилетняя девочка). А старший брат, которого больше остальных должна заботить репутация старшей сестры, будто бы не видит в этом ничего плохого!
— И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом между вами, — всё одни глупости!
— Ну, что тебе за дело, Вера? — тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа. <...>
— Очень глупо, — сказала Вера, — мне совестно за вас. Что за секреты?..
— У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, — сказала Наташа разгорячаясь.
— Я думаю, не трогаете, — сказала Вера, — потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
— Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, — сказал Борис. <...>
— Ну, добилась своего, — вмешался Николай, — наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдёмте в детскую. <...>
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и причёску. Глядя на своё красивое лицо, она стала, по-видимому, ещё холоднее и спокойнее.
Сами Ростовы, как мы уже заметили, объясняли неудачу в воспитании Веры просто-напросто тем, что она — старший ребёнок в семье. Ну, ещё чрезмерной строгостью. Но вот княгиня Марья Болконская едва ли не каждый день плачет из-за отца, Николая Андреевича, который заставляет её решать сложнейшие математические задачи, грозится прочитать её письма, запрещает выезжать в свет и не стесняется сказать ей в лицо, что та некрасива. Но Марья вырастает прекрасным человеком — хотя, конечно, в какой-то мере и травмированным. Однако в эпилоге семейная жизнь у неё складывается как нельзя лучше. Все её любят: и те же самые Ростовы (Николай и Наташа), и верный друг семьи — Пьер Безухов, и свои дети, и чужие дети… А Веру не любит никто. Получается, дело всё-таки не в воспитании? А в чём же тогда?
Почему так?
Поначалу не объясняя, почему Вера вызывает у остальных такую антипатию, автор в красках показывает, как складывается её семейная жизнь с Бергом. А складывается она, мягко говоря, неважно. И хотя сами Берги всем довольны, со стороны их семейное «счастье» выглядит убого. Оказывается, всё это время, воспитываясь в родительском доме, Вера мечтала о статусе, почёте и роскоши, а не о любви. Вот что чувствовали, хотя и не понимали и не могли выразить словами, её милейшие родители и братья!
И ладно бы одна только тяга к богатству. Поженившись, высокомерные Берги наслаждаются тем, что могут дурно думать друг о друге: муж — о жене, жена — о муже. Супруг считает Веру (которая, напомним, в семье славилась умницей и отличницей) глупышкой, а Вера уверена, что её спутник жизни беспокоится только о себе любимом:
...Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё-таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины <...>. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё-таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание на всех, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Впрочем, блестящее положение в обществе, по мнению Веры, стоит того, чтобы терпеть самодовольного мужа. К тому же, кое-какие Верины воззрения Берг очень даже поддерживает. А именно — он настаивает, что в первые годы супружества им не стоит заводить детей. И Вера этому только рада: она хочет пожить «для общества», то есть для себя. Зная мировоззрение Толстого, можно понять, почему ему так не нравилась собственная героиня.
Так или иначе, равнодушное — или и вовсе пренебрежительное — отношение Ростовых к Вере оказывается вполне заслуженным. Выходит, они предчувствовали, какой выбор она сделает и насколько пустой, при всём внешнем блеске, будет её жизнь. Курица и яйцо меняются местами: Вера плохая не потому, что её дурно воспитывали, а наоборот, Веру дурно воспитывали, потому что она плохая. Логика странная, но у Толстого — именно так.
Странная родственница
Отношение автора к Вере немного проясняется, когда читатель узнаёт, что у этой героини есть прототип. А именно — старшая сестра Софьи Андреевны Толстой (жены Льва Николаевича).
Эта своеобразная женщина, Елизавета Андреевна Берс, тоже была человеком, на первый взгляд, замечательным. Послушная, обходительная и начитанная, она вдобавок ко всему имела удивительное для женщины XIX века хобби: она интересовалась экономикой, читала, а впоследствии — писала сама статьи о финансах. Как-то раз, уже после замужества, Софья Андреевна написала в личном дневнике: «Сегодня приехала моя сестра Лиза из Петербурга, привозила и читала свои статьи о тарифе, о финансах, о крестьянской общине. Ведь придёт же в голову женщине заниматься такими вопросами!»
Вот только, несмотря на периодические поездки в Ясную Поляну, к младшей сестре Елизавета Андреевна относилась сдержанно — в ответ на детское предвзятое отношение. Ругались сёстры постоянно. Будучи ребёнком, Лиза смеялась над Соней из-за её мечтательного настроя и любви к литературе (будущая жена Толстого не только была страстной читательницей, но и сама пробовала писать), а Соня над Лизой — из-за её резкости и строгости.
Любопытно, что, как и в романе, жизнь расставила всё на места: отношение Берсов к старшей дочери оказалось закономерным. В 1868 году Елизавета Андреевна вышла замуж. Год спустя Лев Николаевич закончил работу над «Войной и миром». Классик не мог знать (хотя и подозревал), что её семейная жизнь будет несчастной. Но он даже не мог предположить, что Елизавета Андреевна настолько разочаруется в спутнике жизни, что добьётся развода с супругом — человеком таким же уважаемым и видным, как Альфонс Карлович Берг. И это в XIX веке, когда второй брак был почти невозможен!
Вот и поди разберись: человека формирует окружение — или он рождается практически «готовым», а родителям остаётся только наблюдать?..
