Москва и немосквичи

Текст: Людмила Прохорова

Анна Шипилова. Скоро Москва. — М.: Альпина.Проза, 2024. — 200 с.

Дебютная книга Анны Шипиловой «Скоро Москва» уже успела покорить весеннюю ярмарку non/fictio№ — сборник рассказов возглавил на ней рейтинг продаж издательства «Альпина.Проза». А годом ранее автор с этим сборником (с немного другим, однако, меньшим набором рассказов) вышла в финал премии «Лицей».

Под обложкой издательского варианта — двадцать историй, которые завершаются той, что дала название сборнику. Получается своего рода «возвращение на круги своя» — как будто станция кольцевой дороги «Скоро Москва» встречает читателя с обложки книги и, совершив один полный оборот, под шум колёс читатель вновь возвращается на неё же… Только возвращается уже немного другим.

Скоро Москва... А всё, что до и между, оставляет ощущения вовсе не столичные, хотя «декорациями» то тут, то там выступают вполне знакомые всем москвичам — хотя бы по названию — спальные районы. Москва Анны Шипиловой неуютная, неблагополучная, маргинальная, нуждающаяся. Москва, наспех одетая на галдящем вещевом рынке за шторкой в одном из ларьков, а не заказавшая очередной комплект одежды онлайн и выгуливающая его в благоустроенном парке. Не Москва настоящего, но Москва (чьего-то возможного) прошлого — вновь круг, только во времени.

Стиль Анны Шипиловой кинематографичный, недаром она окончила ВГИК. Если искать определение ее манере в области изобразительного искусства, то художественность ее особого рода — это не выписанная в мельчайших деталях картина маслом, а набросок, сделанный с натуры зорким художником. Быстрый, потому простой, но зачастую улавливающий какие-то подлинные, щемящие детали:

• Железный Феликс смотрит на всех сверху своими белыми слепыми глазами и не знает, что здесь позорно одеваться хуже других, иметь не «Нокию», не раскладушку «Моторолу», а старый «Сименс». Позорно хотеть учиться, готовиться ко всем экзаменам, брать много книг в библиотеке, собираться поступать в вуз.
• 
  
• — Кроме высшего образования, нужно иметь среднее соображение, — выдает ей отец. — Работать пора идти. Я после семилетки пошел на завод, видишь, поднял семью, тебя выучил. Пора отдавать долги.
• 
  
• Позорно хотеть большего — поступить в медицинский или педагогический, стать врачом или учить детей. «Самая умная, что ли?» Позорно хотеть странного — отправиться путешествовать в Исландию на велосипеде, выкрасить волосы в синий, выучить корейский, стать вегетарианкой.

Сборник открывает калейдоскоп рассказов о женщинах — разных, но объединенных одинаковыми «паттернами»: трудным детством, ранней беременностью, поломанной судьбой. Персонажи даже по касательной проходят через истории друг друга. Вдруг мелькнет чей-то образ, и думаешь: «О, так это Алина из “Линии отрыва”… а вот это Марина из “Пересортицы”!». Неплохой прием, только в такой концентрации глубина женского горя становится подчас однообразной, даже удушающей… И глотком свежего воздуха приходят на помощь совсем иные истории, вероятно, написанные автором в более позднее время — там уже и настроенческие рассказы, где главными героями выступают дети, и антиутопии.

Хорошо удается Анне Шипиловой включение потустороннего в свои, в общем-то, очень укорененные в реальности тексты. Эта светотень жизнесмерти придает им дополнительный объем, делает истории более многогранными. Так, например, тем, кого интересуют не только скелеты в шкафу, но и призраки прошлого во всех смыслах, стоит обратить внимание на рассказы «Линия отрыва» и «Рита». Один из лучших рассказов сборника — «Послушная девочка» — заканчивается и вовсе неожиданно и неоднозначно. Это как раз та самая странность, к которой автор обращается не так часто, как к социальной проблематике, но которая, как ложка хороших специй, делает литературное блюдо исключительно вкуснее.

Игорь Белодед. Утро было глазом. — М.: Альпина.Проза, 2024. — 304 с.

В сборнике рассказов «Утро было глазом» полуфиналиста премии «Большая книга» Игоря Белодеда странностей, наоборот, достаточно. Игорь Белодед, что видно и по его роману «Великая Мать», вышедшему в издательстве «РИПОЛ классик», и по сборнику повестей «Не говори о нем» («Альпина.Проза», 2023) — скорее «писатель для писателей», нежели писатель для читателей. Однако в формате рассказа излюбленная автором сложность принимает концентрированную форму. Рассказы Белодеда подобны микстуре, которую можно и нужно принимать залпом. По два рассказа в день, семь дней в неделю для успешного прохождения курса лечения от недостатка красивого литературного языка и (прямо)линейности времени.

Время, память и сознание, пожалуй, три кита, три главные темы, на которых держится единство сборника. И в этом времесознании (нечто антонимичное названию книги лауреата Букеровской премии Георги Господинова «Времеубежище») время скорее выступает в образе безжалостного Кроноса, пожирающего своих детей. Ярким примером является второй рассказ сборника «Неумирающий» — о титане-ветеране, третирующем своих близких.

Время — это что? Какая стихия? Может быть, вода… Водоворот, поток. Как и сознание, как и память… Недаром поток сознания — один любимых, отточенных приёмов автора. Но Игорь Белодед вводит его дозированно и каждый раз, что интересно, по-разному, не превращая течение мысли в укачивание от мыслей. Так, например, в рассказе с говорящим названием «Забытие» соединяются и разбиваются друг о друга воспоминания и их утрата, забвение и его преодоление.

Заглавный рассказ сборника — это литературный лабиринт. Тоже поток, но не сознания — бессознательного; поток образов, обрывков воспоминаний, ощущений, чувств. Выход из этого лабиринта — ответ на школьный вопрос «о чем произведение». И он оказывается не то чтобы невероятен, но действует оглушающе. Белодед не боится сложных, неоднозначных тем и ситуаций, но всегда старается выбрать для них необычный ракурс, угол наблюдения. Так, один из ранних (и лучших) рассказов автора, «Самуил» позволяет взглянуть на смерть (и жизнь) глазами умирающего от рака кота. А вместе с тем, и от лица самой смерти.

Подобно стихотворениям Блока, рассказам Игоря Белодеда присущи сильные, ударные концовки, словно награда за тот путь, который читатель проделал вместе с автором. И каким бы ни был финал, в нём всегда есть надежда — через очищение, через переживание и принятие утраты, через прикосновение к чему-то, к чему возможно прикоснуться лишь через настоящую литературу.

• …и он совсем по-другому представлял смерть, ведь смерть не что иное, как припоминание событий, что не были с тобой, смерть — это как память всего неодушевленного обо всех живых.