Текст: Борис Кутенков
Начнём с утраты этого мая. Ушёл из жизни Богдан Агрис, чудесный поэт, натурфилософ, соредактор журнала «Кварта».
- Где зоркие проталины вещей
- в библейских зеркалах ломки и приоткрыты –
- там золотой сверчок – палеозоя мытарь –
- играет с иволгой во глубине мещер
- и льётся лунный клён по кровле мезолита.
- Пространство сведено в скупые образа.
- Всё прорисовано впервые.
- Ещё на пастбищах волы не клонят выи,
- но прочертил уже ликующий сизарь
- нам линии городовые.
-
- По швам невидимым расколота луна.
- Се время нимродовой ловли.
- И зримы нам уже и Пникс, и Квиринал.
- Но здесь ещё пока – ограда, не стена,
- и голубиный страж на кровле.
- (Из подборки в журнале «Волга», № 9, 2020).
Богдана вспоминаем с разных сторон – и как тонкого поэта, и как чуткого редактора «Кварты», и как доброго литературного товарища (умевшего поддержать и найти нужные слова, в т.ч. в ситуации травли, чему не раз становился свидетелем автор этого обзора). Скорбим.
Перечитаем и интервью Агриса, данное «Формаслову» в 2021-м. «Это лишь предощущение смены эона малого, исторического, не космогонического. Обещание высоких и светлых чудес. Впрочем, их атмосферы у меня с лихвой хватает и в других местах, пусть в равной мере это получается не всегда. Если попытаться сказать о себе немногими словами, то да — я поэт высоких и светлых чудес. Даже когда в стихах позволяю себе погрустить или поужасаться. Впрочем, и в этих случаях печаль или ужас окутаны у меня неизменной дымкой волшебства… или такой странности, которая сама по себе является знаком за-мирового присутствия…»
В «Знамени» – мемуары Евгения Бунимовича о Марке Шатуновском, Юрии Арабове, Нине Искренко. Об Искренко: «Поэзия дело одинокое, поэты аутичны, у каждого свой мир, откуда трудно выходить на контакт с другими. Пружина туго завинчена внутрь, в себя. Нина Искренко была вся наоборот — распахнутой миру мощно раскручивающейся пружиной. Современные интернет-возможности — они для нее. Разместить, зачеркнуть, ответить, добавить вслед, тексты, комменты, картинки… Но ей бы и этого было мало. А в те времена не было никакого интернета, соцсетей, бесконечных возможностей коммуникаций, были только телефонные звонки и встречи. <…> Ей нужен был мгновенный отзвук, и этого ей всегда не хватало. Нина не хотела и не могла примириться с унылостью существования, готова была устроить праздник из ничего…»
Там же Ольга Балла пишет о трёх поэтических сборниках – Александра Переверзина, Тамары Жуковой и Данила Файзова. Об Александре Переверзине: «Там, где Файзов расшатывает, разламывает рамки, способные — предположительно — защищать (ему тесно в них, он не верит им — и не спешит собирать разломанное в устойчивое новое единство), Переверзин, тихий и сдержанный (это значит, есть что сдерживать, как сказала опять же другой поэт), такие рамки тщательно, нарочито-неторопливо выстраивает. <…> Всю свою печаль — не отчаяние (хотя да, в разрыве он отдает себе полный отчет), именно печаль, элегическую, ностальгическую, безутешную — в классическую, крепкую (чуть ли не уютную) силлабо-тонику. Его работа — не разрывающая, а соединяющая. Может быть, несоединимое». О Тамаре Жуковой: «Самой младшей из обозреваемых сегодня авторов, родившейся уже в XXI веке (2002) Тамаре Жуковой удалось, кажется, почти невозможное: занять поэтическую позицию, противоположную сразу обеим рассмотренным выше. В ситуации разрыва между двумя цивилизационными (значит: и речевыми, и антропологическими) состояниями, на которую, каждый на свой лад, реагируют оба старших поэта, возможны как минимум две основные стратегии: разрывающая и соединяющая. Жукова выбирает последнюю — но не в традиционалистском ее варианте, а в куда более радикальном. Дерзость ли молодости тому причиной? — весьма вероятно; во всяком случае, ее позиция — демиургическая…»
Станислав Секретов беседует c создателем электронных библиотек ImWerden и «Вторая литература» Андреем Никитиным-Перенским. «Библиотека обрастает кругом единомышленников. Всегда хочется чего-то большего. Это ведь и есть двигатель прогресса — неудовлетворенность в данности. Что касается занятых в сканировании и обработке книг — сегодня мы работаем на максимуме возможностей. Не имея постоянного финансирования, можно рассчитывать только на волонтеров и на собственные силы. Библиотеки остаются некоммерческими. Сейчас только двадцать человек спонсируют нашу работу…»
В поэтическом разделе – Сергей Рыбкин:
- в лужу всмотрелся,
- как раз по мне,
- думал, там рыба, и тело сковало
- Нечто, как будто уснул во сне,
- лужа стоит в ледяной чешуе —
- автопортрет мой,
- каких не бывало
В «Лиterraтуре» Анна Кузьмина пишет о современных критиках в контексте премии «Неистовый Виссарион». «Ольга Балла, и это очевидный факт, критик, ищущий и ценящий в литературе концентрацию “человеческого”. Она, может быть, как никто, понимает, что раскрыть тайну настоящей литературы не так-то просто: многое о произведении, конечно, можно понять, проследив “родословную” текста в литературе и культуре, но самое важное лежит за пределами литературоведения, доискаться до внутренних мотивов автора – вот задача, достойная критика (особенно при анализе поэзии)…»
Много интересного в свежем номере журнала «Артикуляция». Cтенограмма встречи с Натальей Ивановой: «А если говорить о сегодняшнем месте, то, конечно, сейчас место моё самое главное — это место человека, который влияет, направляет, редактирует, отбирает и ежедневными усилиями формирует ситуацию. А с другой стороны, я как критик, постоянный наблюдатель должна постоянно этот движущийся мир отслеживать и описывать. И это бывает довольно сложно: моя первая роль вступает в конфликт со второй, получается когнитивный диссонанс. Потому что ещё в XIX веке издатели говорили о том, что не всегда в журнале печатается то, что мы хотим…» О публикациях перестроечных лет: «Работая в отделе поэзии “Дружбы народов”, напечатала большую подборку Ходасевича, а через три дня увидела чуть ли не фельетонного духа статью в “Литературной газете” — реакцию на мою врезку о том, что Ходасевич — крупнейший поэт, и мы счастливы его печатать. Статья с вынесенным приговором гласила примерно так: “Прошлогодние солёные огурцы ваш Ходасевич”…»
Интервью со Львом Обориным: «Задачи поэзии — те же, что и прежде: быть лабораторией языка, давать посмотреть на вещи по-новому, загадывать загадки, быть честным и неожиданным свидетельством, не быть на стороне насилия и смерти. Иногда и трясти человека за плечи…»
В свежем выпуске «журнала на коленке» Михаил Эпштейн и Сергей Юрьенен отвечают на вопросы Алексея Чипиги о своей новой книге «Кульминации», написанной в соавторстве. Эпштейн о замысле книги «местомигов» и «кульминаций»: «Во-первых, после такой кульминации меняется перспектива жизни, понимание ее смысла и направления, как будто приоткрывается новый горизонт. Во-вторых, усиливается внимание к самому ходу времени, к значимости отдельных мгновений, которые могут вдруг оказаться новыми кульминациями, — возрастает смысловая насыщенность времени, острота его переживания…» О переключении скоростей: «Именно смена скоростей дает наибольшую ощутимость жизненного процесса, и это верно во всех областях, включая интеллектуальную и эротическую. Враг живого — инерция, автоматизация. Быстрота должна прерывать медленный ход жизни, но если жить только быстро, то пропадает ценность постепенности, накопления, да и нельзя переключать скорость, если нажимаешь только на газ. Замедление — убыстрение: такова жизненно наполненная динамика…»
В «Дружбе народов» Алексей Алёхин представляет последние стихи Эдуарда Лимонова: «Очень тщательно, борясь со смертельной болезнью, Лимонов составлял свой последний сборник. В сентябре 2019 года книга была готова, к началу октября уже и набрана. После чего автор словно о ней забыл. А через несколько месяцев написал помогавшему в этой работе другу: “Я решил ее не выпускать, слишком мрачная”. Думаю, дело не в том, что мрачная. Книга не совсем сложилась. И не все стихи в ней удачные. Взыскательный Лимонов это знал…»
- Зимы — малоснежные
- Девки — мускулистые
- Как сержант полиции,
- А совсем не нежные
- Мясо — многожильное
- Мысли о восстании
- А не о свидании,
- — Персонажи сильные
- Я поеду в Азию
- Где в Китае с пандами
- Обезьяны бандами
- Склонны к безобразию
Валерий Хаит вспоминает о письме Константина Паустовского, написанном, но не полученном более полувека назад, и своем ответе на него.
В «Звезде» — переписка Анны Ахматовой и Льва Гумилёва. «Разумеется, не вся переписка двух по-разному великих людей сохранилась. Так, письма Гумилева, изъятые при обыске в Фонтанном Доме 6 ноября 1949 года, были в дальнейшем сожжены в Лефортовской тюрьме следователями, а письма Ахматовой частично уничтожены самим Гумилевым в ГУЛАГе. Все-таки по разным хранилищам, помимо гумилевского, преимущественно в Отделах рукописей РНБ, ИРЛИ и в РГАЛИ, сохранилось еще достаточное количество эпистолярных свидетельств, связующих обоих конфидентов, хотя их интимное общение и было затруднено несомненным фактом перлюстрации их посланий…» Публикация и подготовка текста и примечания С. Н. Казакова, Н. И. Крайневой, А. Я. Разумова.
Вернёмся к «Дружбе народов». В «Литературном барометре» Евгений Абдуллаев углубляется в историю цензуры: «Хотя иногда политическая цензура может апеллировать и к моральным, и даже к эстетическим нормам. Таковой была цензура советская. Основу легитимности советской власти составляла идеология, со своей системой эстетических норм, и то, что в эти нормы не вписывалось, цензурировалось. В 1930-е это могло быть связано с обвинением в формализме, в конце 1940-х — в космополитизме… По инструкции, о которой шла речь выше, изъятию из библиотек подлежали не только “контрреволюционные”, но и “антихудожественные” (с точки зрения ее составителей) книги. Эстетические аргументы могли использоваться, когда нужно было заретушировать подлинную, политическую, причину запрета. Как, например (если брать из смежной литературе области), в 1958 году, когда для запрещения постановки “Матросской тишины” Галича чиновники воспользовались фразой Товстоногова, что пьеса актерам пока “не по зубам”».
В «Урале» Кирилл Ямщиков пишет о стихах талантливой Ксении Ковшовой: «Речь Ксении Ковшовой закономерно свободна — и одинаково увлечена всем сразу: трагедией, шутовством, конспектированием сегодняшних заблуждений, препарированием быта и его зазеркалья. Именно потому, что подобная речь впитывает всё как губка — и ничего не стыдится, — читать представленные в книге тексты невероятно интересно. Быть может, “Лёгкие” и ощущаются так легко по причине абсолютной стилевой вседозволенности?»
Приведем стихотворение Ксении Ковшовой из подборки, составленной нами для «Прочтения»:
- как высказать огонь
- огромнее себя
- на языке ожог
- последний красный жук
- как нижняя губа
- дрожит не наступи
- на каждый волосок
- нанижут валуны
- и маятник луны
- колючая вода
- во рту как раз и два —
- и кануло внутри
- слегка слегка гудок
- сложи фотоны в ряд
- рукой изобрази
- вот волк вот крокодил
- и тени на земле
- троит и четверит
