Текст: Владимир Буев
Путь Дарьи Еремеевой от Льва Толстого к его сестре Марии вполне обыкновенен. Однажды старшеклассница Даша открыла роман «Война и мир» (во всех смыслах открыла) и… не смогла от него оторваться. А уже работая в музее-заповеднике «Коломенское», Дарья с делегацией пришла в музей Льва Толстого («попросили попереводить с английского»), и это оказалась судьба. Сегодня Дарья Еремеева — старший научный сотрудник этого музея. Но не только. Еще – состоявшийся писатель. Автор рассказов, эссе, повестей и литературоведческих статей. В том числе необычной книги «Граф Лев Толстой. Как шутил, кого любил, чем восхищался и что осуждал яснополянский гений».
Новое творенье Дарьи Еремеевой — книга «Сестра гения. Путь жизни Марии Толстой» (М: Бослен, 2022). На встрече в книжном клубе Гаянэ Степанян «Поварские чтения в Доме Ростовых» писательница определила её жанр как «художественная биография». Хотя в предисловии сама отметила, что «очень скоро обнаружила, что не могу давать волю фантазии и украшать повествование художественными домыслами — все события, фамилии, факты и высказывания героев подлинные». Так что же это? Нынче все жанры перемешались: нон-фикшн, документальный роман, просто биография (без определения «художественная»). Может, художественное исследование?
Несмотря на документальность книги, у читателя не раз и не два может возникнуть впечатление, что автор по своему разумению воссоздаёт эмоциональный мир героини, которая в жизни была закрытой и внешне довольно сухой женщиной (письма её тоже сухие, а дневников она не вела), хотя и имела «сложный» и даже «скверный характер», с которым она сама «боролась» (братья её с детства баловали младшую сестрёнку, покрывали её шалости, семья была дружная). Кажется, что книга не совсем документальна и автор местами додумывает за сестру «зеркала русской революции». Например, когда «пересказывает» мысли Марии Николаевны о Тургеневе при прослушивании музыки («улыбалась через силу»). Впрочем, как утверждает писательница, это всё-таки основано на документальных источниках: сестра Толстого любила музыку и много музицировала на фортепиано.
В одном сомнений нет, книга написана великолепно: непринуждённым и лёгким движением руки/пера/клавиатуры, превращающим исследование если не в запойное чтение, то в элегантное повествование. Правда, на мой читательский вкус, в бочке мёда есть ложка дёгтя: текст иногда перегружен не просто выдержками из документов (воспоминаниями современников, дневниками), а их полными текстами: например, письмами Толстых друг другу (и на только Толстых), хотя очевидно, что книга ориентирована не на научных работников, а на массовую интересующуюся темой аудиторию. Научпоп! Впрочем, такую избыточность чувствует и отчасти, экивоками, признаёт и сама автор: «Возможно, некоторых читателей смутят обширные цитаты из мемуаров и писем, но мне не хотелось (даже в ущерб художественной цельности) лишний раз пересказывать своими словами то, что прежде уже было ясно изложено современниками и родственниками героини». Очевидно, что тут в творческий процесс писателя вмешался ещё и научный работник: в открытый для всех оборот введен ряд ранее не публиковавшихся писем – а ведь для любого учёного это равно открытию!
В книге не строго в хронологическом порядке, но довольно последовательно излагается вся жизнь Марии Толстой: детство, девичество, юность и старость – до самой смерти, последовавшей в апреле 1912 года, через полтора года после своего великого старшего брата, и в том же возрасте – 82 года. Кстати, Мария Николаевна всю жизнь носила звалась «графиня Толстая» не потому, что, выходя замуж, оставила девичью фамилию (в то время это было юридически невозможно), а потому, что что ее муж тоже был Толстым и тоже графом – ее собственный троюродный брат Валериан Толстой.
В общем, барыня как барыня: ветреный муж на 17 лет старше, четверо детей, первый из которых умер в младенчестве, мелкие причуды. Ничего выдающегося. Правда, в жизни графини было два примечательных обстоятельства:
Во-первых, ее отношения с писателем Иваном Тургеневым, который то ли был увлечён, то ли делал вид, что увлечён сестрой входящего в моду коллеги-литератора. Судя по содержанию письма Ивана Тургенева к одной из его поклонниц, Мария Толстая «очень милая женщина», но «с некрасивыми руками, — а для меня это — если не всё, то почти всё» (так вот в глазах одной женщины походя опустить/принизить другую). В любом случае отношения эти внешне были вполне романтическими. В значительной степени графиня стала даже прототипом героини рассказа Тургенева в девяти письмах «Фауст» — да-да, есть у Тургенева и такой рассказ, в качестве постскриптума целиком помещённый в конец книги. Тургенев в реальности полемизировал с Марией Николаевной на разные темы, а потом эти дискуссии в преломлённом виде перекочевал в его рассказ. К примеру, сестра Толстого не любила стихов и романов — в рассказе героиня их тоже поначалу не любит.
Я сам неоднократно и читал, и слушал на читках те куски гётевского «Фауста», которые в XIX веке переводил Иван Тургенев. Гётевский шедевр был любимым произведением этого писателя: он знал первую часть философской драмы наизусть. Что касается собственного произведения Тургенева с таким же названием, то его я не только никогда не читал, но даже не подозревал о существования такового. Вот уж точно не зря прочитал «Сестру гения...» Дарьи Еремеевой! Ну а то, что Мария Николаевна была одним из прообразов Анны Карениной в известном романе её брата Льва — факт общеизвестный…
Поводом к этому стал другой примечательный факт биографии графини Марии Толстой: ее разрыв с мужем и появление внебрачного ребёнка, о котором не знало ни её окружение, ни родные дети, рождённые от законного мужа (знали только братья Марии Николаевны). Почему ушла? Тургенев в своём письме литературному критику и переводчику Василию Боткину так объясняет причину разрыва: «Одна любовница из ревности принесла графине письмо, в котором её муж совещается с другой любовницею о том, что он будет делать после смерти жены».
Благоверный Марии Николаевны напропалую изменял жене с крестьянками, горничными и гувернантками и имел кучу побочных детей. Уйдя от супруга, Мария Николаевна, путешествуя «по Европам и Алжирам», встретила шведского виконта Виктора Гектора де Клена. Вместе они увлекались спиритизмом – и, как часто бывает, от вызывания духов они перешли к опытам более осязательным. Графиня родила от него ребёнка, но предложения он ей тоже не сделал, хотя она мечтала об этом и готова была к тяготам официального развода. Но семья виконта была категорически против его брака со взбалмошной русской графиней, он не пошёл против семьи (а может, просто её мнением прикрылся)…
Погружение Марии Толстой в конце жизни в православие и её уход в монастырь («встала на прямую дорогу и преобразилась») вряд ли можно считать чем-то выдающимся. Мало ли барынь под старость впадало в глубокую религиозность и даже становилось монахинями?! В допетровской Руси на клобук были практически поголовно обречены царевны, потому что найти им достойного мужа было крайне непросто, но и в описываемую эпоху на этот путь встали, например, две великие княгини: Александра Петровна и Елизавета Фёдоровна. Как монахини они известны только потому, что были членами царской семьи – ровно так же Мария Николаевна как монахиня известна потому, что она сестра Льва Толстого. Ho большинство игумений монашеских обителей были дворянками.
Так чем же оказалась столь примечательна Мария Николаевна, что у автора возникла мысль о написании её «художественной биографии» на три с лишним сотни страниц? И возникал бы эта книга, если бы графиня не была сестрой «зеркала русской революции» - через призму которого она часто и показывается? Как, например, в обильно цитируемом очерке с воспоминаниями Сергея Плаксина «Граф Лев Николаевич Толстой среди детей», где основная речь идёт о Толстом, а Мария Николаевна лишь вскользь/периодически упоминается.
На книжном клубе «Поварские чтения» Дарья Еремеева назвала три мотива, побудивших её увидеть «примечательность» Марии Толстой:
- В части религии сестра Толстого не попала под влияние великого брата и пошла своим религиозным/православным путём – в отличие от ее дочери и дочери писателя;
- Дарье самой очень хотелось написать роман о судьбе женщины «на историческом фоне». Пусть в итоге книга и не стала романом, её начало более художественно, чем остальной текст: «когда стала писать, показалось фальшиво, что-то не то…»;
- В музее хранятся ранее не публиковавшиеся письма Марии Николаевы. «Это для музейщика лакомство, всегда хочется покопаться». Почерк Марии Николаевны невыносимый, мелкий, приходилось разбиралась. Когда за Толстую писала келейница (под диктовку), то всё понятно и красиво.
Но вот ответ на вопрос, написала бы Дарья книгу о Марии Толстой, если бы та не была «сестрой своего брата», расставил все точки над «i»: не стала бы.
P.S.
А ведь куда интересней, возможно, была бы книга о тульской цыганке Маше, которая, имея от Сергея Николаевича (старшего брата-погодки писателя) целый выводок детей, после пятнадцати лет любовной связи наконец стала официальной женой и графиней. Вот бы о ней почитать отдельную книгу!
Видеозапись обсуждения книги на «Поварских чтениях» в Доме Ростовых в dzen.ru
