Текст: Дмитрий Шеваров
Фото: из архива автора
Ёжик в тёмном лесу потерял узелок.В узелке - всех счастливых мгновений залог.
В узелке - всё, что надо душе для паренья:
Много сладостей разных, включая варенье.
Но растяпу ежа не спешите жалеть.
Узелок - молодец. Он умеет белеть.
Пёс добрейший принёс его ёжику в пасти.
Всё здесь временно. Временны даже напасти.
И неважно, что там у судьбы на уме.
Наше дело - светиться, светиться во тьме.
Лариса Миллер, 2011
Наверное, вы догадались, что эти стихи посвящены фильму Юрия Норштейна «Ёжик в тумане». Фильм по сказке Сергея Козлова снят тридцать пять лет назад, а стихи родились совсем недавно, упали откуда-то вдруг. Так падает яблоко - отрывается и летит в траву.
Вот как сама Лариса рассказывает об этом в недавнем интервью: «Я читала какую-то книгу, и вдруг мне в глаза ударило слово «узелок». И дался мне этот «узелок»… И я не могу от него отделаться, не могу понять, что мне надо от этого «узелка». И вдруг он у меня стал вспыхивать, светиться белым светом, и я поняла, что это Ёжик в тумане… И я написала это стихотворение…»
Стихи Ларисы Миллер - это вот такие светящиеся узелки. Они тихонько светятся в тумане, и когда ты одинок, на твое растерянное «ау» сразу отзываются родные голоса. Кто-то бережно берет тебя на руки и переносит домой. В самую сердцевину дома - в детство.
…В доме том жила ребенком.
Помню ромбы на клеенке.
Помню скатерть с бахромой.
Скинув валики с дивана,
Спать укладывали рано…
Поэт - это взрослый, проснувшийся ребенком. Он очнулся от взрослости как от страшного сна и видит все впервые. Для него и взгляд в окно - путешествие.
Капля падает с листа.
Долго длится жизнь куста.
Вот на ветку села птица…
Жизнь куста так долго длится.
Кто-то скажет: «Ну это уж слишком простые стихи, детские. Ежу понятно…» А я скажу, что это, быть может, высшее мастерство: написать так, чтобы было понятно и ежу, и ребенку, и старику.
Да, есть много поэтов, которые пишут сложно и причудливо. Они дрессируют слова, упиваясь своей властью над ними. И тогда поэзия становится расчетливым цирком. Но жить-то в цирке постоянно нельзя. Даже после замечательного представления хочется вернуться домой.
Чтоб быть счастливой, надо мало:
Под старенькое одеяло
К бабуле вечером залезть,
И чтоб мне было только шесть,
Чтоб на ночь мне читали сказки,
Чтоб утром выйти, взяв салазки,
Туда, где снега пелена,
И чтобы кончилась война.
Лариса Миллер родилась за год до начала войны. Окончила Институт иностранных языков. Много лет работала преподавателем английского языка. Первое стихотворение написала в 1962 году, почти полвека назад. В это даже не верится. Ведь читая ее стихи, кажется, что человек только-только вошел и в жизнь, и в поэзию. Еще и оглядеться толком не успел. Всего смущается, всему радуется, плачет по пустякам и слов боится. Опасается их послушания. И оттого лишь тихо наблюдает за ними, как наблюдают за птицами или облаками.
Голубое, зелёное всюду...
Я ещё здесь немного побуду.
Разреши мне, Господь, разреши
Хоть немного помешкать в тиши…
Помните, как в первом классе, через пень колоду заполняя дневник наблюдений, мы думали, что нас учат скучному природоведению. Мы ленились, отвлекались, заглядывались на что-то постороннее, ковыряли замазку в окне, тянули время. А, оказывается, нас этому и учили - медлить в тишине и внимать подробностям бытия.
И дышалось так сладко, и пелось,
Потому что ничто не приелось,
Всё как будто впервые, в новинку.
Дай, скворец, рассмотрю твою спинку,
Твою черную скромную грудку.
Не пугайся. Замри на минутку.
Марина Цветаева однажды заметила: «Именно на чувства нужно время, а не на мысль. Мысль - молния, чувства - луч самой дальней звезды. Чувству нужен досуг…»
Поэтому и кажется, будто все слова у Ларисы только что вышли из Букваря. В них лишь самый первый, чистый смысл. Он не призрачен, а прозрачен. И никаких вторых и третьих смыслов.
Читай в незримом букваре,
Как облака плывут горе,
Плывут небесные овечки, -
Шепчи простейшие словечки…
Плоть этих стихотворений так легка и воздушна, что остается ощущение нерукотворности. Это вдохи и выдохи, крохи, шелест и капли.
Слова встают в стихах рядом друг с другом не по произволу автора, а по взаимной симпатии, по естественному тяготению. Они как деревья в саду: рядом с яблоней - вишня, рядом с вишней - куст жасмина, а там дальше и выше - липа, клен, дуб, вяз… Порядок, определенный свыше. Поэту, которому дано увидеть все это, остается лишь запечатлеть Божественный порядок вещей как порядок слов.
Мастерство поэта, быть может, в том, чтобы ощутить счастье быть подмастерьем у Бога. Тогда ему легко вовсе отойти в сторону и сказать вслед за юной Ахматовой (6 июня 1914 года):
…Здесь солнца луч последний торжествует. // И часто в окна комнаты моей // Влетают ветры северных морей, // И голубь ест из рук моих пшеницу... // А не дописанную мной страницу — // Божественно спокойна и легка, // Допишет Музы смуглая рука.
Когда-то были пластинки на 78 оборотов - они крутились как сумасшедшие, глядеть на них было страшновато. Потом появились пластинки на 33 оборота, и их плавное вращение было сродни течению тихой реки. Казалось, что время задумалось. Наступил тот час души, о котором писала Цветаева: «Час души - это час, когда человек становится достойным своей Божественной природы. Это час полного поворота извне вовнутрь…»
Час Ёжика в тумане. Час утренней росы.
Поющий циферблат. Крылатые часы.
- Скажи, который час?
- Час утренней росы.
Час утренней росы и птичьих голосов.
Волшебные часы. Точнее нет часов.
- Живя по тем часам, скажи, который час?
- Тот самый заревой, когда Всевышний спас
Нас, грешных, от тоски, вручив бесценный клад:
Крылатые часы, поющий циферблат.
Выйдем на цыпочках. Оставим на столе записку, прижмем ее камешком, чтобы не улетела. Очнется Ёжик, возьмет записку, прочитает, застесняется и спрячет ее в узелок. И узелок еще ярче засветится.
А застесняется Ежик, потому что на бумажке - стихи про него. Написал их Борис Рыжий. С Ларисой они очень дружили.
Кто тебе приснился? Ёжик!
Ну-ка, ну-ка расскажи.
Редко в сны заходят всё же к
Нам приятели ежи…
Ёжик - это милость рая,
Говорю тебе всерьёз,
К жаркой ручке припадая
И растроганный до слёз.
Весна. Стихи пошли гуськом
Когда читаешь стихи Ларисы, то невольно замираешь и затихаешь. Кажется, что это и не стихи, а лепет самой жизни - трепетанья бабочек, шелесты кустов, веяния вешнего воздуха. Затихаешь от того, что давно не слышал всего этого. Ведь взрослый человек устроен так обидно, что даже если жизнь и признается тебе в любви, ты этого не слышишь. Для нас моросящий дождь - это только неприятность; воробей, заглянувший в окно, - это просто воробей, а трава - это сорняки. Мы похожи на неграмотного, который получил записку от любимой девушки, но прочитать ее не может даже по складам.
А стихи Ларисы это и есть такие записки. Лариса благодарно и чутко улавливает то, что у нас протекает сквозь пальцы, - божественную любовь. То счастье, о котором ведал Бунин: «О счастье мы всегда лишь вспоминаем. // А счастье всюду. Может быть, оно - // Вот этот сад осенний за сараем // И чистый воздух, льющийся в окно…» И когда отрываешься от книги Миллер, то чувствуешь себя в каком-то ошеломлении: оказывается, признания в любви сыплются на нас со всех сторон. Мы окружены ими. И какое это, наверное, счастье - делиться счастьем!
Марина Цветаева просила: берегите счастливых - от счастливых идет счастье. А еще она писала: «Оставьте меня, потрясения, войны и т. д. У меня свои события… Летопись своей судьбы. Свое самособытие. Войны и потрясения станут школьной невнятицей.., а мое - вечно будет петь».
Какое счастье, что у нас есть Лариса Миллер.
Подборка, которую вы прочитаете ниже, открывается фрагментом из воспоминаний Ларисы о детстве. А за этой прозой, столь схожей со стихами, пойдут гуськом и сами стихи. Кстати, именно так - «Стихи гуськом» - называется страница Ларисы Миллер в Живом Журнале. Эта страница сродни нашей рубрике, но обновляется она не еженедельно, как в РГ, а ежедневно! Каждое утро вас встретят два стихотворения Ларисы - одно новорожденное, а другое - перекликающееся с ним старое.
...За что я помню этот апрельский день, сама не знаю. Ничего не произошло в то пасхальное воскресенье. Я стояла во дворе возле пахнущего свежей краской дощатого столика, а через двор шли старушки. Они шли стайками и поодиночке, некоторые с внучатами. В руках у каждой аккуратный узелок, у некоторых цветы бумажные. И эти старушки казались непременной принадлежностью струящегося лазоревого дня. А посреди двора стояла группа пионеров с тетрадочками наготове. Они проворно и радостно заносили в тетради фамилии знакомых ребятишек, идущих в церковь, чтобы потом передать списки в школу. Это была их внеклассная пионерская работа в пасхальный день.Не за горами Первое Мая. Скоро будут муку давать. И вдоль домов поползут огромные очереди, напоминающие многоглазое, многорукое, многоногое доисторическое чудовище. И тогда мы, дети, будем нарасхват. Мы прогуляем школу, и нас будут брать напрокат, чтобы получить лишний паек муки. Мы будем показывать друг другу ладошки с фиолетовым номером очереди и спорить, чей длиннее. Чернильный номер на ладони, гудящая очередь, обсыпанное мукой пальто, прогул, весна – неужели мало для счастья?...
Я не помню, как я родилась
И как я на земле оказалась.
Я за мамой сперва увязалась,
А теперь вот с тобою слилась.
Я совсем не умею одна.
Я тебе, как спасению, рада.
Вот бы знать, что такая награда
Мне на вечные веки дана.
* * *
И цвели небеса мои ясные, детские,
И звучали весёлые песни советские,
И с уроков мы шли в раздевалку гуськом,
И подарки волшебные шли косяком:
То вдруг падала льдинка в трубу водосточную,
То вдруг мама работу закончила срочную.
* * *
А у сойки на тельце - небесные пятна.
Ведь летает она до небес и обратно
И на крылышках, так облегчающих вес,
Каплю краски приносит с лазурных небес.
Я никак на тебя не нарадуюсь, Боже,
Ты и небо придумал, и крылышки тоже.
* * *
Ей-богу, всё до свадьбы заживёт,
До скромной свадьбы рыженькой зарянки.
Затянутся болезненные ранки,
И даже не потребуется йод,
А лишь весенний ультрафиолет
И первого тепла весёлый градус.
И ты узнаешь ту щенячью радость,
Которую ты знала в десять лет.
* * *
А кто виновник торжества?
Новорождённая листва.
И феи, что на пир слетелись,
Во всё воздушное оделись.
И утро, просветлев лицом,
Поёт то славкой, то скворцом.
* * *
Плачется мне. Хорошо нынче плачется.
Плачет со мной сыроватый апрель.
Солнце за тучку небесную прячется,
Детский кораблик садится на мель.
В этих широтах сто лет зимовали мы,
Светлый апрель избавленье принёс.
Манит он нас бесконечными далями,
Теми, что мне не видать из-за слёз.
* * *
Не имей привычки жить,
Не имей привычки.
Жизнь твоя дрожит, как нить,
И горит, как спички.
И цвета терзают глаз,
Звуки бьют по нервам,
Будто в самый первый раз,
Будто в самый первый.
Ни к дождю не привыкай,
Ни к берёзам-елям,
Ни к тому, что будет май
Следом за апрелем.
* * *
Творенье - разве это труд?
Синь неба, листьев изумруд,
Цветок, что на земле родился,
Да разве наш Господь трудился?
Вдохнул и выдохнул - и вот
Земная твердь, небесный свод.
Лариса Миллер
