ЛЕФ и львенок. 115 лет Льва Кассиля

Текст: Андрей Цунский

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

- Вот из этого учебника я вам буду диктовать разные предложения. А вы записывайте, по возможности без ошибок.

- Ну, это еще надо посмотреть, кто из нас с ошибками пишет, - нахально сказал Фокс и приготовился писать.

- "Лев Кассиль". С новой строки. "Что это значит - нет биографии? Это все старомодная интеллигентщина, дорогой мой. Не биография делает человека, а человек биографию. С биографией родятся только наследные принцы", - продиктовал я. - Готово? Давай дальше, с новой строки...

А. Вайнер, Г. Вайнер «Эра милосердия».

Если бы задачей было написать биографию Льва Кассиля (1905–1970) – можно было бы начинать сразу с молодости, пропустив детство. Зачем о нем писать? Все и так знают и город Покровск (Покровскую слободу) почти как свой родной, его жителей, гимназистов... Знают точную дату открытия государства Швамбрания (8 февраля 1914 года), его историю, топонимику и выдающихся граждан...  Те, кто не читал – всегда могут обратиться к первоисточнику. Кассиль написал достаточно много. Его книги на слуху, они экранизированы и воплощены в телеспектаклях. И дети их читают – а детей ведь не обманешь. Но при этом те же дети (а мы все - вчерашние дети) скажут: лучшая книга Кассиля – «Кондуит и Швамбрания».

Это одна из самых трудных писательских судеб – написать свою главную книгу в самом начале. Полное собрание Кассиля – пять томов. И в пять томов ведь вошло далеко не все.

За здоровье брата

Если Швамбрания появилась на свет в известный день, то с книгой о ней все было не так просто. Писатель не знает, когда он начал писать – как человек не знает, когда именно научился говорить.

Хотя кое-что все же известно. После окончания школы, в которую преобразовали ненавистную гимназию, Лева Кассиль стал работать в библиотеке-читальне, издавал там рукописный журнал. Там – первые письменные опыты. В 1923 году, восемнадцати лет, Лева Кассиль получил за эту работу (о чем читатель «Кондуита и Швамбрании» осведомлены подробно) путевку в ВУЗ от обкома компартии. Поступил он на физико-математический факультет. Тут бы мог случиться и конец всей истории. Но писать очень хотелось. И к тому же – приходилось. Мама требовала от сына посещения спектаклей, концертов, выставок – да не просто посещения, а подробного отчета в письмах. И письма эти Лев писал – иногда под три десятка страниц в одном. Самое интересное, что их оплачивали гонораром, а гонорары получал его брат Оська – тот самый, из книги, в реальной жизни – брат писателя Иосиф Абрамович Кассиль. Как? А предприимчивый школьник перепечатывал их на машинке и относил в городскую газету родного Покровска, где материалы из столицы охотно публиковали. В этой газете даже завели специальную рубрику: «Письма из Москвы». Оська на гонорары лопал с подружками пирожные и пил газировку «за здоровье брата».

Студент и RocknRolla (прямо как у Гая Ричи)

Владимир Владимирович, почти сконфуженный, говорит мне: - Пожалуйста, Кассильчик, спуститесь к администратору - мне уже совестно. А там пришли комсомольцы, кружковцы. Пусть пропустят пять человек, скажите: последние... Ну ладно, заодно уж восемь... Словом, десять. И бейте себя в грудь, рвите волосы, выньте сердце, клянитесь, что последние. Он поверит. Девять раз уже верил...

Среди спектаклей, выставок и концертов Кассиля больше всего привлекали выступления Маяковского. Это естественно – популярность великого поэта была сравнима только с последующей популярностью рок-звезд. И неудивительно: тут тебе и эпатаж, и массовость, и высокое искусство, и нонконформизм, и манифест поколения. И даже ранняя смерть.

Одно время к юбилеям Маяковского в газетах и журналах публиковали подборки его ответов на записки и реплики аудиторий. Остроумные, резкие, саркастические – даже нахальные. А собирал их Кассиль. Не только он, конечно, но самую большую подборку. Лев Кассиль был... ну сейчас сказали бы «одним из лидеров фан-клуба». Преданным читателем, слушателем и организатором его выступлений. Пропагандистом его творчества, и не только при жизни Маяковского. Злые языки поговаривали, что Кассиль нашел «хлебную тему» и ездил по стране с лекциями о нем. А нам стоит позавидовать тем, кто бывал на этих лекциях. Кассиля знали и самого. И ему было о чем рассказать. И рассказчик был отличный. А самого Маяковского он не просто обожал – а лично знал.

Первый рассказ Льва Кассиля «Приемник мистера Кисмиквика» публикуется в журнале «Новости радио» 28 июня 1925 года. Автору вот-вот стукнет двадцать. И это - дата рождения Кассиля-писателя. Ему хотелось дать герою фамилию, схожую с мистером Пиквиком Чарльза Диккенса. Получилось Kiss-me-quick («Целуй-меня-быстро!»). Ох, и нагорело ему потом за такую штучку от наставников.

В одной статье за 2015 год, написанной к 110-летию писателя, встречается примерно такой оборот: «Маяковский с восторгом встретил повесть «Кондуит и Швамбрания" и начал публиковать ее в ЛЕФе». Ну что тут скажешь. Не читайте перед чтением книг сомнительных статей. Шутка вспомнилась, про ВВМ: «Дядя, достань воробушка!» – «А орла не хотите?».

Маяковский «с восторгом» мог отнестись к образу, рифме, детали. Но к произведению целиком? Да еще и с пера провинциального юноши? Поэт, которому ручку подарить некому – потому как «Шекспир-то умер?». «Восторги» были примерно такие:

 – Боже ж мой, какую дрянь написал! – громогласно возвещает он на всю Таганку и ее окрестности, потрясая при этом поднятой над головой тростью. – Какая чистейшая халтура! И сам ведь знает, что халтуру накропал. Не подписался же полностью, а прикнопил две буковки, как к галошам, чтобы не спутали: «Лы-Ка… Лы-Ка…» А я из вас этого «лыка» понадергаю…

А между прочим, орла-то как раз он разглядел и достал.

Боксерский журнал

В 1928 году материалы к повести «Кондуит» печатаются в журнале «Новый ЛЕФ», номере 1(13). Публикуются они на последних страницах. Ведь это именно рабочие материалы, размещенные под заголовком «Изустный период в городе Покровске». Почему не подождать и не издать саму повесть? Может, срочно были деньги нужны?

Деньги всегда нужны, но дело не в этом. ЛЕФ, РЕФ – это литературные группы. Они видели себя как производственные цеха. А «ЛЕФ», «Новый ЛЕФ» и «РЕФ» – не просто журналы, а манифестные издания группы ищущих, ориентированных на будущее экспериментаторов-формотворцев, на их страницах идет полемика с противниками метода группы – и друг с другом. И в этой полемике не щадят там никого.

Приятели Есенина не решались лечить его от запоя, потому что боялись, что он выздоровеет и перестанет писать стихи.

Благодаря совершенно ложному представлению о характере художественного творчества, благодаря непомерной переоценке значения так называемой творческой индивидуальности Воронские и Полонские задержали естественный переход старых литературных мастеров на выполнение новых культурных задач.

Это Осип Брик, а статья называется «Против «творческой» личности». А вот Сергей Третьяков, «Биография вещи»:

Не надо забывать, что идеалистическое искусство уходит корнями в феодализм, где правящей является фигура бездельно-барствующего привилегированного рантье. Не оттуда ли это презрение романа к человеку в труде? Взгляните, сколько в романе отделено места технической и производственной специальности героя? 

А там ведь еще Арватов, Чужак, Шкловский! Таким, как говорится, «на карандаш» лучше не попадаться. Все – опытные литературные боксеры, спор честный – но жесткий. Даже жестокий. И для многих ссора с ними кончалась нокаутом. Впрочем – для ЛЕФовцев – кончилось все еще хуже...

Изустный период

1. 1928. Это год принципиальной и жестокой борьбы, в финале которой Маяковский – редактор этих журналов – уходит из редакции. А спустя полтора года – из жизни.

Итак, Кассиль публикует подборку материалов как часть своего продолжительного литературного эксперимента – «вот с чего я начинаю и что в итоге получится». Смелый, интересный эксперимент! – он молод, талантлив и при этом в прекрасной компании. Лучшей в те годы. Итак, что же он опубликовал в «Новом ЛЕФе»?

«Покровск на Волге – столица. Главный город Республики немцев Поволжья. Это из географии. К сведению.

     Вывески двойные – немецко-русские. Язык тройной. Вроде одеколона. Украинский, русский, немецкий.

     Интересный городок. Летом пыль – жуть. А это было зимой. В 1927 году. Снег был до окон, до крыш, до безобразия».

Далее:

«Место неизвестно. Зима. Отец выписал журнал "Родина". У «Родины» «юмористическое» приложение. О смешных говорят и ждут. Отец ходит и поет свое всегдашнее «алон занфан де ля по четы ре». «Родина» пришла. Раскрываю, и сразу (картинка) ору: «Как смешно! Дядя с тетей целуются». Смеялись. Позднее, когда пришло приложение и надо было действительно смеяться, выяснилось – раньше смеялись только надо мной. Так разошлись наши понятия о картинках и юморе».

Ой, извините. Вот он, чертов копипаст. Это я из автобиографии Маяковского влепил абзац...

А, материалы к «Кондуиту»:

«...нашлись в библиотеке книги Маяковского. Читал с любой страницы, где откроется. Все оказалось понятным. И тогда посыпались вопросы:

     – Что такое Леф? Что такое футуризм? Какие книги есть у Маяковского?

     Много вопросов не по существу. Вернее "о существе" – сколько лет Маяковскому, женат ли? Рост, возраст и масть».

«Когда стали толстые и тощие журнальчики блефать на Леф и Маяковского, друзья мои из клуба Халтурина ходили огорченные:      – Читали Полонского? Что же это? Ругань все. Нехорошо.

Незадолго до моего отъезда кружок совместно с АППом устраивали большой литературный вечер в рабочем районе.

     Я приготовил Маяковского. Все, и даже кружковцы, отговаривали. Не поймут, дескать, рабочие.

     Я человек упрямый. Читал Маяковского.

 

     Шкловский говорит, что он воскресил в России Стерна. Научил нас читать его. Все думали, скучный, скучный, а оказалось, интереснейший писатель. Шкловский очень гордится этим.

     Я научил покровчан читать Маяковского. И я тоже очень горд. В покровском масштабе».

Там все примерно такое же. Эх. Ничто человеческое не чуждо молодым авторам... как и главным редакторам... великим поэтам... :0) (именной смайлик).  И Шкловского не забыл. Правильно. Этот мог и брыкнуть, и отбрить – куда хуже Брика. Вместе с Третьяковым.

Не «Кассильчик»

Огромная ошибка подумать, будто бы Лев Кассиль был в ЛЕФе этаким мальчиком на побегушках, «Кассильчиком» за все. Есть создатели форм. Такие, как Хлебников или Маяковский. Есть теоретики – и теоретики скорее объясняют созданное и создаваемое другими. Ну, или «вносят коррективы». А есть те, кто новую форму должен заполнять, чтобы она оставила свою «отливку» в истории искусства.

В пятом номере ЛЕФа за 1928 год опубликованы три странички из «Кондуита» – тогда еще не «Кондуита и Швамбрании».

В теоретической основе ЛЕФа – «литература факта». «Если бы Лев Николаевич Толстой в 18 лет пошел бы жить в дом Герцена, то он Толстым никогда не сделался бы, потому что писать ему было бы не о чем». – Виктор Шкловский.

Вот как предваряют публикацию Кассиля в ЛЕФе:

«Редакция помещает отрывок из книги Л. Кассиля «Кондуит», как образец фактической прозы, построенной на материале, лежащем у каждого под руками. Важно умение найти такой материал и способность не отмахнуться от него, во имя «живых людей», психологизмов, «обобщенных показов» и прочего инвентаря современной беллетристики, пыжащейся под классиков».

Разумеется, Кассиль был горд этой публикацией: благословение ЛЕФа – это как авторучка от Шекспира. Сейчас понятно, что это стало благословением в классики. Он, конечно, хочет представить лучшие фрагменты. Дает конспект предыдущей главы. Главу наверняка выбирал по совету самого Маяковского (впрочем – мог и Брик посоветовать. А то и Лиля Юрьевна). В главе есть и «убойная» шутка («А наша кошка – тоже еврей?»), и текст «Боже, царя храни», растворяющийся сначала стандартным оборотом из школьной записки «передай дальше», затем – поглощенный «Рабочей Марсельезой», и народная попевка «А как в городе Покровске случилась беда – Молодая гимназистка сына родила». Это прекрасный образец работы над авторским текстом на основе образцов простонародной, казенной, детской речи. Это именно пример для подражания. Ну, для тех, кто поймет почему и главное – чему.  Из сноски в публикации:

«Книга составлена из кондуитных записей Покровской гимназии, протоколов родительского комитета, пометок в гимназических дневниках, старых записок, личных записей-воспоминаний и т. д.

     Автор скрепляющего текста – Л. Кассиль.

     Соавторы книги: революция, директор гимназии, инспектор, надзиратель "Цап Царапыч", преподаватели, гимназисты и другие, составившие использованные в книге документы. К сожалению, фамилии многих соавторов я был вынужден изменить».    

А упомянутая в отрывке Оськой «Битва слона с китом» популярна и актуальна до сих пор. Хоть в Лукморе почитайте. «Что круче – «Готика» или «Морровинд» – ...В общем – со ссылкой на произведение.

И еще четыре и две трети тома

В 1929 году опубликован «Кондуит» - в журнале «Пионер». В 1930-м – «Швамбрания». Каждая через год издана отдельной книгой. Однако настроение у Кассиля уже совсем другое. 

Застрелился Маяковский.

На его похоронах в смятении и друзья, и враги, словно предощущая судьбу.

Следующим романом Кассиля будет «Вратарь республики». Футбол он любит с детства. Любовь на всю жизнь. В «Спартаке» даже прислушиваются к его мнению о составе команды на матче со сборной Басконии... Ну – это важно для тех, кто знает, что это за матч.

Будут и еще книги, но больше будет документальных – и учили так в ЛЕФе – вроде бы. Но оно и безопаснее. А то критика и так ругает его за чуждый романтизм. И это вам не ЛЕФ.

В 1937 году, в марте, тот самый Оська – Иосиф Кассиль – публикует свою первую повесть «Крутая ступень». Второй не будет. «Я заявляю, что повесть Кассиля “Крутая ступень” политически вредная вещь, которая выгодна классовым врагам. Я только удивляюсь, почему партийные и общественные организации Саратова до сих пор допускают, что альманахи имеются в продаже.

Тов. Кассиль скомпрометировал себя как кандидат партии, находящийся на должности ответственного секретаря». Это вам не Брик. И не Шкловский. Это товарищ А. Жучков, «представитель Центрального союза писателей» на собрании в Саратовской парторганизации. И это не бокс. И вообще не спорт. Иосифа расстреляли.

Лев продолжал жить и, как пишет сам, порой среди ночи ронял голову на стол и плакал. 

Он потом был фронтовым корреспондентом, писал о войне, о юных героях. Дожил до 1970 года и умер – эффектная деталь – от инфаркта, полученного, пока смотрел финал чемпионата мира по футболу. Бразилия – Италия, 4:1! А вот книги, равной «Кондуиту и Швамбрании», уже не написал.

Стране не были нужны никакие львы, да и Иосиф там мог быть только один.

К вопросу о величии именно что советской литературы. Или – не только советской?