Текст: Борис Кутенков
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Вышел новый номер журнала поэзии
Prosodia.
Редакторское предисловие продолжает тему «потерянных навыков чтения поэтического слова» и бессмысленности дидактической критики, справедливо отмечая: «Впрочем, стремление поддержать тех, кто стремится не затоптать за амбиции, а реконструировать и развить замысел, показать потенциал той или иной поэтики, в сегодняшней ситуации вполне естественно…» Как инициатива поддержки тех самых пишущих - объявление о конкурсе на лучшее эссе о современной поэзии (подробности - на сайте ).
Prosodia возобновляет традиционную рубрику «10 лучших стихотворений прошедшего года» по версии одного из авторов журнала; на этот раз подборку составила поэт и филолог Надя Делаланд. Среди героев рубрики - Михаил Айзенберг, Ганна Шевченко, Александр Кабанов, Марина Гарбер и др. Всегда интересно видеть за выбранными текстами манеру самого выбирающего поэта, как и отклонения от нее. «Прицел» здесь - за немногими исключениями - в сторону метафоризма в рамках традиционной силлаботонической просодии. Процитируем текст Анны Русс - выделяющийся на фоне подборки не только формой дольника, но и тяготением к прямому, даже манипулятивно-надрывному высказыванию:
Скажи хоть слово поддержки,
сил моих нету больше
Не ем, не спала две ночи,
Завал, работа стоит
Ты просто не представляешь,
как меня обесточили
Как абсолютно вымотали
Похороны твои
В журнале - много критических и литературоведческих материалов, среди которых отметим исследование Ирины Фещенко-Скворцовой об истории «фальшивого гетеронима» Фернандо Пессоа: «Ещё в прошлом веке, в 1989 году, вышло второе расширенное издание антологии произведений Пессоа и его масок-гетеронимов [Пессоа, 1989]. В эту антологию был включён перевод Е. В. Витковским поэмы Куэлью Пашеку под названием «За пределом других океанов». В первом издании антологии [Пессоа, 1978] этого перевода ещё не было. В книге пояснялось, что это поэма ещё одного гетеронима-маски Пессоа. <…> Ошибка была допущена португальскими издателями, на время составления Е. В. Витковским антологии (и ещё в течение длительного периода после) в существовании этого гетеронима были убеждены и португальские филологи. Только недавно появились статьи португальских и других исследователей, посвящённые этому «фальшивому гетерониму». Но русский читатель и до сих пор уверен, что Куэлью Пашеку (в антологии 1989 года он назван Коэльо Пашеко) - полу-гетероним Пессоа...» Тайну гетеронимов поэта Игоря Меламеда, в свое время наводивших шороху в Живом Журнале, раскрывает также в «Арионе» поэт Александр Переверзин.
«НГ-Ex Libris»
публикует беседу с переводчиком Евгением Витковским. «Одна из <...> книг только что вышла - «Раздол туманов. Страницы шотландской гэльской поэзии XVII—XX веков». Это стихи 29 поэтов, все в переводе с оригинала - моём и Елены Кистеровой. Работа заняла 10 лет, включая изучение языка. Она была упоительно интересной: до нас переводов из этой поэзии на русский не было вовсе. Сейчас должен выйти том стихотворений канадского классика Роберта Уильяма Сервиса, «канадского Киплинга», около 300 стихотворений». О продолжении работы над циклом исторических баллад «Град безначальный»: «Просто не существует Москвы как единого поэтического поля. Отдельные стихотворения тут ничего не докажут. И я решил попробовать создать такое поле сам. Написать историю Москвы и России в персонажах и событиях за последние 500 лет, от постройки Спасской башни (кстати, дата совпадает с датой открытия Америки) до наших дней. Причём не призывая в герои особо известных лиц - куда плодотворней судьбы тех, о ком известно очень мало…»
«Новый мир»
(на момент написания обзора в Сети доступно содержание и ссылка на заказ) представляет главы из новой книги Вл. Новикова, прозаика, литературоведа и профессора МГУ, - собрание дневниковых эссе, сквозной мотив которых - стремительное убывание времени и разрыв между «читательской» и «элитарной» культурами. «Миниатюрный жанр - моя математика. Здесь я стремлюсь быть предельно точным, однозначным и логичным. В более пространных жанрах такой вектор был бы невыносим. Не только для потенциального читателя, но и для меня самого как автора. Писать трактат - умереть со скуки. Нет, если пишешь не афоризм и не фрагмент, то уже нужны: сюжетность; эмоциональность; характеры (хотя бы один)». Всем этим требованиям эссеистика Новикова отвечает как нельзя лучше. Сочетание афористичности и здравой самоиронии; неизменное понимание, что развлекательный элемент необходим внутри сколь угодно научной рефлексии, - всё это делает миниатюры чрезвычайно увлекательными и заставляет ждать книгу.
Александр Ливергант, переводчик, главный редактор
«Иностранной литературы»,
увлекательно пишет в биографическом ключе о Гилберте Ките Честертоне и его избраннице: «Родителям же Гилберта Франсес казалась излишне прагматичной. <…> Прагматичной - однако же полюбившей смешного, трогательного чудака, который пытался купить кофе в железнодорожной кассе (а в кафе - приобрести билет на поезд), открывал дверь вместо ключа штопором, регулярно опаздывал на вокзал или же проезжал свою станцию. «Недавно, к большому своему удивлению, я не опоздал на поезд», - напишет он в эссе «Видные путешественники». <…> Да и как было не полюбить этого нескладного, высоченного ухажёра, когда она увидела, как тот, отдуваясь, едет на велосипеде во фраке и цилиндре по теннисному корту, думая только о том, как бы не упасть на глазах (и в глазах) любимой женщины и как бы поскорей с велосипедом расстаться…»
Василий Авченко продолжает серию исследований о писателях прошлого, имеющих отношение к Дальнему Востоку. Герой его будущей книги - писатель и геолог Олег Куваев (1934—1975), автор подзабытого романа «Территория». «Вот как характеризовал книгу автор: «Внешне - это открытие золотоносной провинции. Но сие - сугубо внешне… Внутренне же это история о людях, для которых работа стала религией. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: кодекс порядочности, жестокость, максимализм и божий свет в душе. В принципе каждый уважающий себя геолог относится к своей профессии как к символу веры…» «А если вспомнить, сколько молодых людей под влиянием «Территории» пошло в геологию, то роман можно считать вкладом не только в геологию, но и в науку…»
В поэтическом разделе - три стихотворения Андрея Василевского, заключительное из которых вполне отвечает авторской интенции «в любой непонятной ситуации - работай». На перепутье культуры редакторский завет «иди и верстку почитай» становится своеобразной религией, одновременно и контрастируя с «прямо-религиозным» заветом («Отца и матерь почитай…»), и совпадая с ним - как способ выхода из тупика. Намеренно обедненный стих с «нулевым градусом письма» держится на подпорках тавтологических рифм, что подчеркивает состояние экзистенциального тупика. Речь автодидакта, взирающего на себя «с той стороны зеркала», в этой ситуации выступает в роли спасительного императива. Всё перечисленное - и зов об утрате собственных энергических возможностей:
Огонь угас, пропал запал,
Ты в непонятное попал,
Как язычок в замке запал.
В безветрие куда грести?
Куда без яндекса брести?
Отца и матерь почитай.
Иди и вёрстку почитай.
Герой подборки Евгения Кремчукова исследует состояние, выраженное в первом же стихотворении: «за туда заплыли далеко…» и в дальнейшем являющее себя на уровне метафизическом - в диалоге с культурой прошлого («Под утро спит Набоков в Ленинграде / по Герцена идёт к Большой Морской»), в звуковых и тактильных ощущениях («всё чутче шаг с той стороны теней»), и, более того, на уровне смелого эксперимента ощупывания этого запредельного пространства:
в ночь ложишься заживо один
к мёртвым спишь в воздушные грибницы.
Третий номер
«Знамени»
вышел со стихами Инны Лиснянской 80-х и начала 90-х, где являют себя «фирменные» черты поэтики автора: лаконизм, интонация неподдельного самоумаления - и возвышение яви до символа. К очередной годовщине со дня ухода поэта письма к дочери, Елене Макаровой (1970—1989 гг.), публикует также Textura.
Я не прозябала,
Хоть и не добрала огня,
Я жизнь прозевала,
А смерть прозевала меня.
К друзьям бы любимым -
В земной иль заоблачный дом,
Да стала незримым
Меж жизнью и смертью звеном.
Выступления лауреатов «Знамени» - как всегда, в лучших образцах выходящие на уровень полноценных эссе о литературе - публикуются в рубрике «Конференц-зал». Говорит прозаик Константин Куприянов: «Литература, думал я первые годы, - сердитое, живое пламя, с нею не совладать. Так и будет она властно вести мои слова, делать меня завистливым и обидчивым, тщеславным и гордым <…>. Однако, к большому удивлению и тихой радости, она добрее к человеку, чем я ожидал. Она помогает нащупать нужное слово, выводит из лабиринта страстей, отрезвляет и даже лечит. Мы приносим ей в жертву свою молодую кровь, и, если она соглашается впитать её, то на выходе буквы и слова окрашиваются розовым, как правильно сделанное сочное мясо в стейк-баре. И людям, прочитавшим нас, передается это горькое упоение молодостью — далеко не совершенной, но способной дать тексту свежей крови…» (О речи Ольги Славниковой см. в нашем предыдущем обзоре).
«Дружба народов»
публикует стихи Наты Сучковой - фотоснимки провинциальной жизни, в которых элемент документального органично дополняется метафизическим, а узнаваемые пейзажные сцены преображаются элементом чуда. По сравнению с предыдущими стихами Сучковой еще более явным стал элемент «вещной» материализации, не только уравновешивающий метафизическое, но и оттеняющий приметами современности разговор о прошлом:
«Русь» стоит, вокруг - забор,
у ворот - корыто.
А у Пушкина айфон -
новенький, да битый.
Где забор сошёл на ноль,
всё равно - крапива.
А у Пушкина пароль
на джимейл - arina.
«Октябрь»
представляет выступления участников круглого стола «Современная российская социальная проза: основные тенденции и ключевые фигуры», организованного в Санкт-Петербургском государственном университете Андреем Аствацатуровым и Ириной Барметовой. Среди представленных авторов высказываний - Валерий Айрапетян, Наталия Курчатова, Борис Куприянов и другие. Андрей Аствацатуров: «Проблемы литпроцесса, филологии и критики вырастают из полного отсутствия внятного разговора. Территорией таких разговоров должны были бы стать толстые журналы. Мне кажется, «Октябрь», «Новый мир», «Знамя» могли бы сделаться подобной зоной. Сегодня в этих журналах печатается высококлассное литературоведение, интересные критические обзоры и замечательная художественная проза. Но (возможно, я заблуждаюсь) они располагаются в изолированных друг от друга зонах…» Евгений Ермолин: «Гораздо легче говорить о прошлом. По его поводу не сложился консенсус, но там есть по крайней мере четкость конфликта, хоть какая-то (тоже не всегда убедительная) определенность смыслов. Можно говорить о будущем - вспомним недавний расцвет антиутопии: это, по сути, речь о том, что приемлемого будущего нет, но можно фиксировать характер того, что неприемлемо. Однако хотелось бы разговора о настоящем…» Андрей Рудалёв: «Если в нулевые годы молодые литераторы писали манифесты и бодро заявляли о своей свободе от идеологических пут, то сейчас идеология стала активно проникать в литературу. Художественный текст становится идеологически предзаданным, особой формой развертывания политического кредо авторов. Книга превращается в нечто среднее между пространной публицистической колонкой и постом в соцсети. <…> Литература вновь становится орудием борьбы, а художественный текст мыслится в качестве проводника той или иной догматической позиции...»
