Текст: Яна Ларина
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
В сезон отпусков мы пробиваемся к достопримечательностям через частокол селфи-палок и форпосты сувенирных лавок. Путеводитель или гид методично сообщают угол наклона Пизанской башни и количество ступеней Испанской лестницы. Искомый «дух места», ради которого мы готовы тратить время на перелеты и деньги на авиабилеты, рассеивается из-за «эффекта Пеготти» — няня Дэвида Копперфильда так много лет видела изображение лондонского собора Св. Павла на своей шкатулке для рукоделия, что в натуральном виде он не произвел на нее впечатления.
С прессом туристической уравниловки справляются по-разному: ищут секретные рестораны «для местных» или встают в пять утра для уединенной прогулки. Другой отличный способ — взять в поездку не только традиционный путеводитель, но и путевые заметки наших соотечественников, посетивших эти места сто или триста лет назад. Так мы совершим путешествие и в пространстве, и во времени. Узнаваем ли изображенный предшественником город или истерся в жерновах истории? А может быть, город остался прежним, но мы изменились и увидим его совсем другим? Есть множество путевых заметок — от «Хождения за три моря» Афанасия Никитина до «Одноэтажной Америки» Ильфа и Петрова.
Давайте вспомним три европейских вояжа, которые прошли по сходному маршруту и узкому карнизу границ исторических эпох.
И рассказать об этой встрече в нашем конкурсе «В место гения»
«Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе (1697—1699). Серия «Литературные памятники» М.: Наука, 1992.
Когда вместо Санкт-Петербурга, империи и флота у Петра I было лишь предчувствие реформ, он отправил в Европу несколько человек изучать корабельное дело. Среди молодежи выделялся 43-летний Петр Толстой. За два года он выучил итальянский язык, исколесил Священную Римскую империю и Италию, исходил на кораблях Адриатику, обстоятельно описал в своих заметках Венецию, Милан, Падую, Рим, Дубровник, Валлетту, их главные здания и площади, местную кухню и женщин, нравы, одежду и алкогольные пристрастия жителей, постоялые дворы и библиотеки, больницы и театры. Роли путешественника, разведчика и дипломата в те времена были едва разделимы, а личные впечатления и записи зачастую становились единственным источником сведений о загранице. Впоследствии опыт вдумчивого наблюдения помог Толстому (уже царскому послу в Турции) подмечать «таиности» местной жизни, а знание европейской географии, реалий и дорог очень пригодилось ему в 1717 году, когда Петр I поручил ему деликатнейшую миссию — найти и вернуть сбежавшего в Европу царевича Алексея.
Наибольшее впечатление на Толстого произвела Венеция:
«Место зело великое и предивное, цесарскаго столишнаго города Вены многим вдвое болши. Около Венецыи стен городовых и башен, проезжих и глухих, нет. Домовное строение все каменное, преудивителное и зело великое, каких богатых в строении и стройных домов мало где на свете обретается. В Венеции по всем улицам и по переулкам по всем везде вода морская, и ездят во все домы в судах. […]
Венецыяне — люди умные, политичные, и ученых людей зело много; однако ж нравы имеют видом неласковые, а к приезжим иноземцам зело приемны.
Между собою не любят веселится и в домы друг к другу на обеды и на вечери не съезжаются. И народ самой трезвой, никакова человека нигде отнюдь никогда пьянаго не увидишь; а питей всяких, вин виноградных розных множество изрядных, также разолинов и водак анисовых изрядных, из винограднаго вина сиженых, много, толко мало их употребляют, а болше употребляют в питьях лимонадов, симады, кафы, чекулаты и иных, тому ж подобных, с которых человеку пьяну быть невозможно. […]
И народ женской в Венецы зело благообразен, и строен, и политичен, высок, тонок и во всем изряден, а к ручному делу не очень охоч, болши заживают в прохладах».
Толстой отмечал и то, что современные туристические порталы называют «условия проживания и питание»:
«Для приезжих иноземцов поделаны постоялые домы, которые италиянским языком называются остарии. В тех домех множество полат; и ежели кто приезжей иноземец в остарии станет, тогда ему там отведут полату особую. В той полате будет изрядная кровать с постелею, и стол, и кресла, и стулы, и ящик на платье, и зеркало великое, и иная всякая нужная потреба. И на всякой день будет ему готов обед и ужин, и на всякую ночь ему свеча салная маканая, также лампада с маслом деревеным. […] И за обедом, и за ужиною всем приезжим иноземцам и слугам их питья доволно виноградных вин, красных и белых, за тою же вышеписанною платою; а
после обеда и после ужины кто захочет пить, тогда бес платы не дадут. А пища в тех остариях бывает добрая, мясная и рыбная; и по обеде, и после ужины ставят немало фруктов, а болши употребляют италиянцы в пище трав: салатов, селдерей, капросу и иных, тому подобных.
В тех же остариях всякому иноземцу, которые в них стоят, служат тутошние работники: постели перестилают по вся дни и простыни белые стелят на постели через неделю, также полаты метут всегда,и нужные потребы чистят, и во всем служат за тою ж платою.
А когда ж которой иноземец из остарии идет вон, тогда тому работнику, которой ему служил, даст для своей чести, что изволит, бес прошения. […] И на всякой день в тех остариях бывает в обеде и в ужине за столом человек по сто и болши, для того в тех остариях между полат делают великие сени сажен 20 в длину, иные и болши, и в тех сенях много ставят столов долгих, и четвероугольных, и круглых, за которыми столами едят фарестиры, то есть иноземцы, по розной цене. И когда обед или ужина поспеет, тогда в тех сенях зазвонят в колокол, на то устроенной, тогда все пребывающие иноземцы в том доме идут обедать или ужинать из полат своих в сени, и всякой садится за свой стол, и кто что за себя платит. А в бытности всякому приезжему в тех остариях волность: сколко кто прхочет быть, столко будет, хотя год или болши, хотя один день – то в ево воле».
Когда окажетесь на площади Св. Марка, представьте, как триста лет назад «на средней части тое площади сидят острологи, мужеска и женска полу, на подмосках высоко в креслах з жестеными долгими трубами;
и кто похочет чего ведать от тех острологов, те им дают не по сколку денег, и острологи через те трубы шепчут приходящим в ухо.
На той же площади многие бывают по вся дни забавы: куклы выпускают, сабаки ученые пляшут, также обезьяны пляшут; а иные люди бандерами, то есть знаменами, играют; иные блюдами медными играют на одной палке зело изрядно и штучно: высоко мечет то блюдо палкою вверх, и сверху паки упадает то блюдо на тое ж палку; и иные люди огонь едят; иные люди каменья немалые глотают и иные всякие многие щтуки делают для забавы народу — и за то себе берут денги от тех, которые их смотрят».
И таких живых сценок у Толстого превеликое множество!
В следующий раз мы "пройдемся" по Парижу с Николаем Карамзиным
Путешествие во времени. Часть II. Карамзин.
Ссылка по теме:
