Роберт Хайнлайн как зеркало американского всего

Текст: Олег Дивов

Картинка: newrepublic.com

Попытки критиков разложить Хайнлайна на периоды — от становления через расцвет и далее к старческому маразму с уклоном в сексуальный психоз — полная ересь, идущая, вероятно, от растерянности при столкновении с такой глыбой.

Один из многочисленных парадоксов Хайнлайна в том, что мы имеем дело с автором абсолютно цельным от начала до конца.

И самое интересное в творчестве Хайнлайна — его адресат.

Формально писатель работал на довольно узкую и весьма специфическую аудиторию — «массового читателя фантастики» — пробиваясь к ней через фильтр в лице издателей, хорошо изучивших своего потребителя и имевших четкое мнение о его текущих запросах.

На практике Хайнлайн не делал на это никаких скидок. Он всегда обращался к читателю так, будто апеллирует к нации в целом.

Строго говоря, это единственно верная писательская стратегия, занимайся ты хоть фантастикой, хоть дамским романом. В конечном счете она ведет прямиком к зачислению в Классики — скорее посмертно, чем прижизненно. Но чтобы такую стратегию успешно реализовать, мало быть самоуверенным и упрямым.

Нужно обладать сложным комплексом человеческих качеств, одни из которых тесно сближают тебя с аудиторией, другие позволяют над ней приподняться. Надо быть, чего уж там, истинно народным писателем. Знать, чем страна дышит, говорить с ней на одном языке и вовремя давать ответы на вопросы, которые она вот-вот соберется задать себе.

И еще нужно быть искренним. Проблему, над которой задумалось общество, надо отрефлексировать так, будто она для тебя — вопрос жизни и смерти. У Хайнлайна это получалось легко. Просто для примера: в начале 50-х они с женой выстроили по собственному проекту дом с бомбоубежищем. В самом сердце Америки, за полторы тысячи километров до ближайшего побережья. То есть люди не просто жили в обстановке военной истерии; они так ее прочувствовали, что мало не показалось.

Хайнлайн всегда высказывался о наболевшем — либо чуть-чуть опережая время, либо подытоживая тему. Все его якобы идейные перерождения, смены политической линии и так далее просто «зеркалят» актуальное общественное мнение. Зеркало было кривое; строго говоря, Хайнлайн — изрядный сатирик, зверски серьезный с виду, но способный так поиздеваться, что публика лезла на стенку. Казус со «Звездным десантом» помните?.. Ладно, расскажем чуть ниже.

Отдельная задача — как вовремя пропихнуть свое откровение сквозь издательскую машину. Большинство книг, имеющих на сегодня культовый статус — и книг Хайнлайна в том числе, — шли к читателю, превозмогая очень серьезное сопротивление. Издатель готов продавать то, что уже хорошо продается, и не готов рисковать, вкладываясь в книгу, ни на что не похожую. У «взрослых» романов Хайнлайна никогда не было аналогов на рынке, он всегда либо задавал новый тренд, либо шел поперек тренда. И не было, естественно, никаких гарантий, что публика с восторгом подхватит новое веяние или обрадуется слому шаблона. Множество авторов погорело на этом; не так-то просто быть ровно на один шаг впереди.

У Хайнлайна это получалось тютелька в тютельку: недаром Библиотека Конгресса включила роман «Чужак в чужой стране» в список «Книг, сформировавших Америку». Там восемьдесят восемь позиций — и целых два фантаста: второй — это Брэдбери с «451° по Фаренгейту».

Хайнлайн всегда прекрасно знал, что делает. Он двигался в четко заданном направлении, и называлось оно «мне все вокруг интересно, а еще я себе на уме и вас в гробу видал». Если кажется, будто он легко менял убеждения — поверьте, это ошибки восприятия, а временами сознательный блеф писателя. Иногда еще проблемы с публикацией. Или желание быстро отстреляться по злободневной теме.

Он мог отвлечься от «Чужака в чужой стране», чтобы написать «Звездный десант» — трудно придумать две более непохожих книги, но Хайнлайн преспокойно родил их «вперехлест». С «Чужаком» (рабочее название «Еретик») он возился в общей сложности десять лет. «Я не торопился, поскольку он все равно не мог быть опубликован раньше, чем изменятся общественные "нравы". Я видел, как они меняются, и так уж вышло, что роман подоспел как раз вовремя».

Тут в первую очередь под «нравами» следует понимать готовность издателей и критиков оценить, что это такое им подсунули. Но и общество в целом окажется не готово принять «Чужака» с дружным энтузиазмом, как оказалось не готово к «Десанту». Автора ругательски ругали и за милитаристскую агитку, и за проповедь любви ко всему живому.

Общество никогда не было готово к Хайнлайну вполне, и это не общество такое плохое, это автор не давал ему расслабиться. Неспроста ведь

целевую аудиторию «Десанта» поджидала на финальной странице большая ложка очень невкусной касторки.

Если вы знакомы с «Десантом» только по фильму Верхувена, возрадуйтесь: буквально на последних двух строках романа выяснялось, что Джонни Рико — чернокожий. Тысяча девятьсот пятьдесят девятый год, однако! Мартину Лютеру Кингу еще жить и жить.

Хайнлайн вообще был давно, очень давно. «Пасынки Вселенной» — первый его роман, добравшийся до советского читателя, — вышел двумя отдельными повестями аж в далеком-предалеком 1941-м, а у нас появился в 1977-м. Ирония судьбы: вслед за Хайнлайном другие авторы начали вертеть так и эдак идею «звездного ковчега», но к русскоязычной аудитории сначала пришел вовсе не зачинатель темы, а рассказ Саймака «Поколение, достигшее цели», обогнав «Пасынков» на двенадцать лет.

По лучшим текстам Хайнлайна совершенно незаметно, что им стукнуло уже пятьдесят-шестьдесят-семьдесят.

Вопрос в том, какие считать лучшими. Здесь мнения расходятся очень сильно. Хайнлайн-проповедник, Хайнлайн-идеолог, Великий Хайнлайн, этот матерый человечище нависает над просто хорошим писателем Хайнлайном, как глыба, и тот теряется в тени.

Без обид, все культовые тексты Хайнлайна строятся по одной схеме: автор быстро и вполне мастерски рисует впечатляющую картинку, задает атмосферу — и когда читатель в эту атмосферу влип, темп повествования вдруг падает, начинается проповедь, а тебе уже вроде и деваться некуда, ты хочешь знать, как повернется сюжет, когда писатель о нем вспомнит.

Легко понять мотивы Фредерика Пола, который при редактуре выкинул десять процентов «Свободного владения Фарнхэма», безжалостно урезав начало, где типичная хайнлайновская нудятина — была, а типичной хайнлайновской атмосферой даже не пахло. В восстановленной автором «полной версии» роман просто разваливается на две неравные части, точнее, производит впечатление сшитого из двух очень разных книг. Но автору виднее, он же там в начале слегка проповедует, страниц на двадцать, а когда Великий Хайнлайн проповедует — композиция идет побоку.

Этого изъяна лишен, пожалуй, только роман «Двойная звезда» — единственный из «взрослых» текстов Хайнлайна в крупной форме, о котором можно сказать почти без натяжки, что он хорошо сбалансирован. Удивительно, каким образом он взял премию «Хьюго». Читатели по сей день ругают его за «легковесность» и называют развлекательным чтивом... Стопроцентная шекспировская драма, история человеческого сердца, поданная без пафоса и надувания щек, плутовской роман с переходом в политический триллер — такой книге трудно играть на поле, где ценятся ложная многозначительность и замах на эпичность.

Хайнлайн прекрасен, когда идет «от персонажа», а не от идеи. Талантливый актер-неудачник Лоренцо Смит — герой, выписанный рукой мастера, — вытягивает «Двойную звезду» на очень высокую орбиту.

Особняком в ряду культовых текстов Хайнлайна стоит мелодрама «Дверь в лето», процентов на пятьдесят, если не больше, обязанная своей популярностью удачному образу кота, несущему чисто антуражную функцию.

Но даже Хайнлайну-С-Котом нелегко конкурировать с Великим Хайнлайном, который сейчас как задвинет Идею — и все обалдеют.

Правда, Идея будет разжевана в кашу, иначе число обалдевших сократилось бы на порядок. Талант Хайнлайна — не в философской накачке текста, а в интонации. Он гениально вбрасывал. И вбрасывал так, чтобы оценили силу удара, но могли отбить, иначе не будет игры.

Объясняется это умение попадать в десятку до смешного просто.

В 1960 году Роберт Хайнлайн разоблачил Большой Советский Обман.

Почти двадцать лет писатель молчал, но в 1979-м его прорвало, и он заявил об Обмане публично, уже на более глубоком уровне осмысления, привязав к нему конспирологическую теорию: отчего правительство США молчит про Обман вместо того, чтобы использовать его в борьбе с Советами.

Сразу вспоминается наше родное «Почему власти СССР замалчивали тот очевидный факт, что американцы не были на Луне?!»

Нет, к космическим успехам Советов у Хайнлайна не было вопросов. Просто он посетил Москву и обнаружил, что в столице СССР никак не могут жить заявленные советской пропагандой пять миллионов человек. Максимум семьсот пятьдесят тысяч.

Всех, кто сейчас обалдел от Идеи, отсылаем к статье Хайнлайна «”Интурист” изнутри», точнее, к послесловию 1979 года, где Большой Советский Обман безжалостно взломан гвоздодером им. Оккама.

Повторим: само Закрытие стряслось в шестидесятом. Год для Хайнлайна этапный, знаковый, а с точки зрения стороннего наблюдателя так и вовсе переломный в карьере 53-летнего фантаста — недавно вышел «Десант», а теперь готов к публикации «Чужак». Что сказать о самом авторе? Очевидно умен, а еще хитер и расчетлив. Он идет наперекор мнению истеблишмента, зато в ногу с народом. У него камень за пазухой и фига в кармане. Камень он бросит во власть, а фигу внезапно сунет под нос народу.

Ну прямо Лев Толстой от фантастики.

И вот наш автор попадает не в улей арахнидов и даже не в гнездо марсиан — всего лишь в город, который функционирует несколько иначе, чем Хайнлайн привык. И ему, умному, не по силам поверить в жизнь, сдвинутую набекрень по трем переменным (схема логистики; структура снабжения; загруженность жилого фонда). Хайнлайн много ездил по миру, видел десятки столиц. Но объяснить себе Москву не смог без ухода в конспирологию. Почему?!

Потому что бомбоубежище. Потому что в ногу с народом.

Потому что истинно народный автор — больная совесть нации. Если совесть научится смотреть на мир широко раскрытыми глазами и связывать далеко разнесенные понятия, она будет уже не совесть, а Айзек Азимов, второй Великий американский фантаст, официально стоящий с Хайнлайном вровень по степени величия, но совершенно не народный писатель.

В общем, неча на зеркало пенять, оно делает свою работу.

Роберт Хайнлайн до конца своих дней был очень эффективной совестью.

А что касается Идей, нам для этого не надо американцев, сами с усами. У нас есть такие приборы... И мы вам про них расскажем! Хайнлайн вскрыл Советский Обман в конце апреля 1960 года. Первого мая Гэри Пауэрс сфотографирует баллистическую ракету на стартовой площадке полигона Тюра-Там. Самолет Пауэрса собьют, но Хайнлайн и в это не поверит, скажет: сам упал, а русские опять соврали... А осенью на Тюра-Там пришлют блок оборудования для первой советской «марсианской станции», призванный установить, есть ли жизнь на Марсе. Сергей Павлович Королев отнесется к устройству скептически и предложит испытать его в казахской степи.

К восторгу ракетчиков, приборы покажут, что на Земле жизни нет.