Тот стих, что сердце бередит. Татьяна Глушкова. 12 декабря

Текст: Дмитрий Шеваров

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Эти стихи навсегда вписаны не только в русскую поэзию, но и в историю Отечества.

Когда не стало Родины моей,

я ничего об этом не слыхала:

так, Богом береженая, хворала! -

чтоб не было мне горше

Когда не стало Родины моей,

я там была, где ни крупицы

света:

заслонена, отторгнута,

отпета -

Когда не стало Родины моей,

я шла тропою к Неземной

Отчизне.

Но даже там, как на горючей

тризне,

Когда не стало Родины моей,

в ворота ада я тогда стучала:

возьми меня!.. А только бы

страна моя из немощи своей.

Когда не стало Родины моей,

воспряла смерть во всем

рукой костлявой на железной

лире

бряцая песнь раздора и цепей.

Тот, кто явился к нам

из Назарета,

осиротел не менее поэта

последних сроков Родины моей.

Ранней весной 1992 года, были написаны два стихотворения в память о Советском Союзе: "Час Беловежья" Татьяны Глушковой и "Плач о потерянной Родине" Бориса Чичибабина. Два реквиема, вобравших в себя немую боль миллионов людей. Два свидетельства. Если дети или внуки спросят нас: где мы были тогда, о чем думали, что переживали, а мы не найдем своих слов, то в помощь нам - слова поэтов.

Не счесть простым совпадением то, что авторы этих стихотворений родились в Украине. Борис Чичибабин появился на свет в Кременчуге, большую часть жизни прожил в Харькове. Татьяна Глушкова родилась перед самой войной в Киеве, в семье ученых-физиков.

Ей было два года, когда беженский поток уносил ее от наступающих немцев, но уйти далеко не удалось, попали в окружение и оказались под немцами в глухом селе. "Коптилка, младенчество, голод..."

Только к 9 мая 1945 года семья вернулась в Киев. Парада Победы в Москве Таня не видела, но это событие стало ее точкой отсчета, мерой всех вещей, критерием истины. Передавая мне в апреле 1998 года свою последнюю книжку, она красным подчеркнула в оглавлении два стихотворения: "Парад Победы" и "Прощальный парад". И книгу воспоминаний она назвала "После Победы".

Девочка росла замкнутой и резкой. Бабушка переживала, звала ее "дикаркой" (так и потом, во взрослой жизни, о ней говорили, когда она бросала в лицо ту правду, которую другие не решались сказать).

В тринадцать лет Таня осиротела. Читая "Евгения Онегина", узнавала себя в пушкинской Татьяне. "Дика, печальна, молчалива..." Вскоре судьба привела ее в Михайловское и несколько лет она работала в Пушкинском заповеднике. Ее дипломной работой в Литинституте стал цикл "София Киевская", посвященный первым христианским страницам русской истории. Тему сочли опасной "сусальщиной" и диплом ей выдали на полгода позже, чем другим выпускникам.

Так всю жизнь она шла против течения, и даже нахлынувшие новые времена ничего не могли с ней поделать. Она, неуступчивое дитя войны, не хотела знать никакой другой страны, кроме той, где она ребенком провожала смуглых от пыли и гари ополченцев и срывала одуванчики Победы.

Татьяна Глушкова была единственной из больших поэтов, кто посвятил событиям 1991—1993 годов не скупую строку, не затаенный вздох, а целую книгу отчаянных и горьких стихов.

Она проводила СССР, как родного человека провожают русские женщины - не тая слез. Одно из стихотворений так и называлось: "Сквозь слезы".

Поздней осенью 1993-го строки из ее стихов неизвестная рука начертала на стенах Красной Пресни, вблизи Белого дома. Ее стихи переписывали и перепечатывали как народные. "Я не стала доказывать, - сказала Татьяна Михайловна незадолго до своего ухода, - что автор известен. Важно, чтобы стихи жили в сердцах людей, а уж кто сочинил эти строки гнева и скорби - не так существенно..."

В сыром тумане нависает,

при первом солнышке горит...

Не знаем сами, как спасает

тот стих, что сердце бередит.

Он добр, язвителен ли, строг ли,

но в нем навек впечатан лик:

незримый нам наш тайный облик

хранит поэзии язык.

Оригинал статьи: "Российская газета"