Текст: Леонид Радзиховский / РГ
Причина постановления заключалась в следующем.
Писатели, жившие в Советской России - СССР, в 1920-е годы делились на две большие группы. "Пролетарские писатели" и "попутчики" (термин Троцкого).
Пролетарские писатели - это люди пролетарского происхождения (или считавшиеся такими) и члены Партии. Собственно, других ("буржуазного происхождения") в Партию в 1920-е годы почти и не принимали. Так что политическое прилагательное вполне понятно. Вот с существительным "писатели" бывали проблемы.
М. Герасимов. В. Александровский. Г. Санников. С. Родов. Н. Полетаев. В. Казин. Ф. Васюнин. Вл. Кириллов. Эти имена хоть 1 (одному) читателю хоть что-то говорят? Могу спорить, что нет: сверхузкие специалисты по "истории советской литературы 1920-х гг." едва ли читают "Неделю" - просто потому, что таких спецов мало. Понятно, названные товарищи - пролетарские писатели того времени (группа "Кузница").
Из всего ими натворенного за 10 лет кое-как зацепилась за притолоку лишь одна строчка Вл. Кириллова: "Во имя нашего Завтра - сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы". Ну, хоть экспрессия есть - и то хлеб. А вот содержание подгуляло. И не потому, что оно "страшное", "нигилистическое", просто дурацкое - а ЗАЧЕМ, собственно, жечь-то Рафаэля (тем более - кто ж вам даст?! В СССР его картин вроде и не было...). Но дело не в этом - просто этот порыв был при всей искренности абсолютно вторичным! Да кто ж не грозился "сбросить Пушкина с корабля современности"?! Популярная идея... Последними по времени так выступали за несколько лет до Кириллова футуристы, Маяковский, Бурлюк. А вскоре, в 1933 г., похожие слова скажет персонаж пьесы немецкого писателя Г. Йоста: "Когда я слышу слово "культура", моя рука тянется к пистолету". Вошло в историю. Я далек от того, чтобы заниматься сравнениями, тем более вешать ярлыки, - просто напомнил, что такие эпатирующие фразы очень банальны, расхожи.
Если мы добавим в список "пролетписов" имена А. Жаров, А. Безыменский, Ф. Панферов, Ф. Гладков, Б. Иллеш - их-то уже, может, кто-то и слыхал, да вот только, опять же могу спорить, ни единой книжки никто не назовет, тем более не читал. Наконец, золотой фонд пролетарских писателей. Д. Фурманов. А. Фадеев. И сам М. Шолохов. Да, их знают, но только единственно и исключительно Шолохов - до сих пор вполне живой писатель из всей компании. (Абсолютно партийно-пролетарский Н. Островский из-за болезни был далек от этих литературных игр.)
А вот "попутчики", т.е. писатели - не члены Партии, самого разного происхождения. Но вполне лояльные (более чем лояльные!) к Советской власти, потому и "попутчики".
Пастернак. Маяковский. Есенин. Олеша. Бабель. А. Толстой. Ильф - Петров. Платонов. Чуковский. Зощенко. Леонов. Паустовский. Маршак. (Сознательно не называю Булгакова, Ахматову, Мандельштама - граждан неблагонадежных, которые и "попутчиками" не могли бы считаться, скорее уж ближе к "врагам".)
Да-с... Ну что ж тут скажешь? Мастер - и Иван Бездомный. Ничего не попишешь. Контраст все-таки неприличный.
В чем тут дело? "Идеология заела"? Но, еще раз, "попутчики" тоже были "за" советскую власть, вполне искренно восхищались Лениным, Революцией, не показывали никакие "фиги в кармане". Ведь это не 1960-1970-е, а Горящие 1920-е! Тогда модно ("сексапильно") было не фрондировать, а "задрав штаны, бежать за комсомолом". Только вот сами "комсомольские поэты" были "чудовищны", как говорил Булгаков, а их "попутчики" - талантливы, Мастера...
Почему же?
Интересный вопрос, на который общепризнанного ответа, как я понимаю, нет. Достаточно очевидное: даже фанатичное идеологическое начетничество талант, увы, не заменит! Между тем "партийно-пролетарские поэты и писатели" эту нехитрую истину признавать никак не желали.
Они искренно (еще бы не искренно!) почитали себя "солью земли Советской" и просто в силу "революционной биографии" верили, что стоят на 100 голов выше не только "Пастернака какого-то", но и "самого Маяковского" - ведь он-то только СТРЕМИТСЯ к Партии, "себя под Лениным чистит", а они-то УЖЕ ЕСТЬ Партия, они вправе "чистить" и "вычистить" всех других! Благодаря "пролетарскому происхождению" и партийности им открыта некоторая Истина, которую "буржуазными словами" и не выразишь. Как столбовые дворяне всегда в определенном смысле выше любых, самых талантливых разночинцев, как арийцы всегда выше "неарийцев", так "идейный партиец-пролетарий" всегда превосходит любого попутчика. Партия и Идеология - Первичны, талант - вторичен ! Так они видели систему литературных приоритетов. Так они пытались ее выстроить - заодно, естественно, заваливая вход "в партийную пещеру" для "попутчиков", чтобы защитить свои Сословно-пролетарские привилегии.
При таком раскладе вполне естественно, что главными людьми среди "пролетарских писателей" были отнюдь не писатели, а критики, "литературные комиссары", среди которых особо блистал Л. Авербах, глава РАППа (Российская ассоциация пролетарских писателей). Более того, даже те из "пролетписов", кто все же писал литературные произведения (Фадеев, В. Киршон), с куда бóльшей страстью занимались все тем же делом - критикой, "комиссарством", боролись с "попутчиками", ставили им оценки по идеологическому поведению, секли за ошибки. При этом они благоразумно старались избегать опасных и невкусных слов вроде "талант".
Когда на I Первом Всесоюзном съезде писателей Бухарин в своем докладе осторожно, но вполне определенно сказал, что Пастернак - поэт талантливый, а партийные товарищи - Демьян Бедный, Безыменский, Сурков - увы, нет ("Мы видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо. И никакие лекции не изменят этого соотношения сил", как говаривал гроссмейстер О. Бендер), это вызвало настоящий взрыв зависти, прикрытой, понятно, высокой идеологией. Кстати, такое соотношение во многом сохранилось до самого конца Советской власти. К 1970-1980-м, когда вроде бы давно стерлись все различия внутри "блока коммунистов и беспартийных" и уже по тексту и лицу часто не отделишь одних от других, все равно, как ни удивительно, большинство талантливых и просто популярно дефицитных писателей были "б/п" (такие разные, как Стругацкие и Распутин, Вознесенский и Астафьев, Евтушенко и Арбузов, Г. Горин и Ю. Трифонов, Жванецкий и Иван Ефремов, Пикуль и даже почему-то певец КГБ Юлиан Семенов и т.д.), а истинно популярных писателей-коммунистов было много меньше (Михалков, Симонов, Ан. Иванов, Окуджава, Бондарев, братья Вайнеры и т.д.), хотя больше 50% членов СП СССР были членами КПСС. Кстати, так обстояло дело и в других сферах - наука (особенно математика), искусство.
Но вернемся в 1930-е.
Как же сама Партия относилась к литературно-идеологическим битвам?
Об этом - в следующей статье.