Жорж Сименон — заслуги перед детективом

Текст: Петр Моисеев

Фото: duofox.com.br

13 февраля — день рождения Жоржа Сименона. Репутация его известна: вроде бы он классик детективного жанра, вроде бы даже самый известный из французов. Еще он писал «серьезные» психологические романы, хотя известности Бальзака на этом поприще не добился (впрочем, среди этих книг есть одна-две по-настоящему хороших — в первую очередь, «Поезд из Венеции»). В общем, помнят его как создателя комиссара Мегрэ. Справедливо ли это? Кто-то вон и Пинкертона помнит, но стоит ли? 

Серия о Мегрэ велика. Некоторые романы о нем действительно занимательны — особенно завязки. «Порт туманов», например, — бывший моряк, а ныне начальник порта бесследно исчезает, а через полтора месяца объявляется, потерявший память, со следами пулевого ранения и с более чем солидной суммой на банковском счету. Однако далеко не все произведения о Мегрэ — такие. С самого начала — с романа 1929 года «Петерс-латыш» -

и чем дальше, тем больше Сименон делает ставку не на сюжет, а на атмосферу.

Бистро, баржи, бродяги, каналы, шлюзы, рюмочка кальвадоса — атмосфера создается, причем любопытная — парадоксально уютная, так скажем: ощущение уюта появляется как будто вопреки реалиям этого мрачноватого мира, где главный цвет, кажется, серый. Атмосфера у него приятная, слов нет. А в развлекательных жанрах атмосфера вообще важная вещь. Даже очень важная. Но все-таки не такая важная, как сюжет. Музыка в фильме может быть немножко однообразной только в том случае, если сам фильм хорош. Сименон в своих «атмосферных» романах слишком часто напоминает гитариста, который знает всего два-три аккорда, но упорно надеется, что публика этого не заметит. 

Характерен уже сам выбор жанра: Сименон ведь почти не писал детективов — он обратился к полицейскому роману, где требования к автору гораздо ниже. Борхес справедливо заметил, что Честертон в своих детективах «не объясняет ничего, кроме необъяснимого». Если же писатель не может придумать кажущуюся необъяснимой загадку и мало-мальски убедительно ее объяснить — то и детектива он не напишет. Другое дело — полицейский роман, в сущности, ближайший родственник приключенческого: здесь подойдет расследование любого преступления, лишь бы автор был способен занимательно его описать, снабдив историю занимательными поворотами, чтобы читатель не бросил книгу раньше, чем дочитает. В том же «Порте туманов» мы заинтригованы завязкой, но ничего необъяснимого или противоречивого в ней нет — да, вот исчез человек, влип в какую-то уголовную историю… Интересно, да! Но… придумать это не так трудно, как еще один вариант убийства в запертой комнате. И характерно, что мы — ни при каких обстоятельствах — не можем догадаться, что же там произошло с капитаном Жорисом; Сименон объяснит это в конце, но восхититься тем, как долго он не давал нам заметить то, что все время было на виду, мы не сможем. Нет здесь и железной логики: исчезновение капитана можно было мотивировать и другим способом, да и не одним.

В детективе (по крайней мере, в хорошем) мы, напротив, убеждаемся, что именно такое объяснение все расставляет по своим местам.

А если еще учесть, что Сименон изрядно разбавил полицейский жанр «психологизмом» и «социальными проблемами», то неудивительно, что на придумывание сюжета он не всегда тратил много времени и сил. Кроме того, когда работаешь в каком-то жанре несколько десятилетий, нужна особенная ответственность; легче всего сказать себе, что читатель, дескать, не будет слишком тщательно пережевывать привычную пищу. 

И можно было бы на этом поставить точку, если бы наш герой был так прост, каким представляется на первый взгляд. Однако среди словесной руды Сименона попадаются и драгоценные блестки. Скажем, в цикле о Мегрэ есть новелла «Капли стеарина». Уже первые ее слова внушают оптимизм: «Это было одно из тех редких дел, которые можно разгадать, исходя из схем и документов, - методом дедукции и лабораторных исследований». Это притом, что обычно Мегрэ и шагу не может ступить без того, чтобы не погрузиться в атмосферу места действия, а преступников вычисляет, руководствуясь интуицией, чуть ли не по наитию! Но это еще не все: в конце концов, использование дедукции само по себе еще не делает произведение детективом. Но Мегрэ действительно сталкивается с загадкой! Ничего сногсшибательного и все же — самая настоящая детективная загадка. В самой глухой французской глуши живут-поживают две сестры пенсионного возраста. Внезапно одну из них находят мертвой, вторую раненой, деньги и ценные бумаги пропали, под подозрением сын убитой. Однако преступник ведет себя странно: уничтожает отпечатки пальцев на орудии преступления и оставляет их на портфеле из-под бумаг, совершив убийство, преспокойно выходит на улицу… Есть в деле и еще пара странностей, позволяющих назвать эту историю подлинно детективной. Разгадка? Ничего сногсшибательного, однако концы с концами сведены. Пристойный средний уровень — примерно тот же, что, скажем, у Чарльза Сноу в «Смерти под парусом».

Но главное — сам этот жест Сименона говорит о том, что желание изобрести подлинно оригинальный сюжет, заморочить читателю голову было ему отнюдь не чуждо. 

Правда, такие попытки он делал в молодости, в 20-е — 30-е годы, — пока еще комиссар Мегрэ не превратился для него в дежурное блюдо. Но попытки были, хотя и утонули в море написанного Сименоном.

Несправедливо забыты и очень фрагментарно переведены на русский, например, сборники новелл о Жозефе Леборне (этот герой, кстати, был придуман еще до Мегрэ, хотя раннее творчество Мегрэ принято считать исключительно низкопробным), о Маленьком Докторе Жане Доллане, об агентстве «0» (в котором работает бывший инспектор Мегрэ Торранс).

Леборнь — типичный «великий сыщик». Повествует о нем не менее типичный — и безымянный - «Ватсон», в начале каждой из тринадцати новелл цикла навещающий своего друга. Однако, как бы часты ни были его визиты, обычно к моменту начала повествования Леборнь уже разгадал загадку; в особо сложном случае рассказчик наблюдает, как он задумывается на десять минут («Капли стеарина», кстати, тоже отличаются сверхлапидарностью). Ну, конечно, сколько будет думать сыщик — решать автору. Однако в этом лаконизме есть свои достоинства: Сименон не рассусоливает (этим он будет заниматься в более поздних произведениях), он излагает проблему — и ее решение. 

Чуть-чуть многословнее он в детективах о Жане Доллане. Само по себе это не так плохо, а вот загадки здесь несколько более расплывчатые, чем в цикле о Леборне. Скажем, «Привидение на вилле месье Марба» начинается с необъяснимых визитов «привидения» к упомянутому месье, но по ходу дела центр тяжести переносится на необъяснимое поведение самого Марба. В «Пассажире и его негре» все начинается с ситуации, когда улики указывают на героиню, которая никак не может быть виновна, но вскоре наше внимание переключают на загадку хитроумно спрятанного предмета.

Так что обратимся лучше к сборнику о Леборне — здесь загадки носят более классический и «чистый» характер. В их числе: убийство в доме, где, кроме жертвы, никого не было (сам дом находился под наблюдением полицейских); кража из сейфа, который можно было открыть только тремя ключами одновременно, причем все ключи находились у трех конкурентов; кража из запертого ящика стола, причем замок не был взломан — ключ, разумеется, оставался у хозяина, которому не было смысла красть у себя самого; необъяснимое появление на художественном рынке трех копий одной и той же картины, причем каждая выдается за подлинник. Разгадки, как впоследствии в «Каплях стеарина», не поражают воображения у искушенных любителей жанра; однако, будь Сименон современником не Кристи или (из французов) Авелина, а Конан Дойля, эти сюжеты смотрелись бы гораздо достойнее (хотя по литературному мастерству ему до Конан Дойля далеко). Но важно даже не это.

То, что впоследствии превозносили в Сименоне («психологизм», «реализм» и т. п.), и особенно то, что его полицейские романы смешивали с детективом, свидетельствует о начале упадка сюжетостроения в западных литературах.

И тем интереснее, что сам же Сименон показывает, что он обладал некоторым талантом в этой области. Увы, за редкими исключениями он шел по линии наименьшего сопротивления: публика и критика будут довольны, если Мегрэ просто посидит в кабачке, пыхтя трубкой, - что ж, нате, возьмите его скорей. И такого — типичного — Сименона тоже можно любить… если не читать его слишком часто. Но все же есть и другой, подлинно детективный Сименон — к сожалению, мало востребованный, но от этого не менее интересный. Отсвет «золотого века» детектива лежит и на нем; увы — Сименон-детективист заканчивается тоже вместе с «золотым веком» - после Второй мировой войны.