Волшебная пуля, поражающая сифилис

Текст: ГодЛитературы.РФ

Фото обложки и фрагмент текста предоставлены издательством

Ирина Опимах. «Медицина как искусство». - М.: Наука, 2018

Волшебная пуля,

или Рождение химиотерапии

18 июня 1821 года в Берлинском драматическом театре с огром­ным успехом прошла премьера оперы Карла Марии фон Вебера «Вольный стрелок», которая вскоре завоевала сцены лучших теа­тров Европы. Герой оперы Макс страстно влюблен в прекрасную Агату и хочет жениться на ней. Чтобы произвести должное впе­чатление на отца девушки, он должен победить в соревновании стрелков. И тогда в сюжете возникает дьявол и его семь волшеб­ных пуль, которые всегда попадают в цель. У оперы вполне благо­получный финал - Максу удается не продать душу дьяволу и стать мужем Агаты.

Однажды на представление оперы попал немецкий химик Пауль Эрлих. Легенда гласит, что именно тогда в нем родилась мечта создать лекарство, которое, как волшебная пуля, поражало бы только цель - болезнетворные микробы, не разрушая здоровые ткани. Но скорее всего, слушая волшебную музыку Вебера, Эрлих просто нашел образ того, о чем он уже давно размышлял и что так настойчиво искал уже несколько лет…

Пауль Эрлих (1854—1915) - химик и врач, ученый‑бактериолог, иммунолог, фармаколог, автор методов изготовления противодифтерийной сыворотки, профессор, лауреат Нобелевской премии. Однако славу ему принесли совсем не достижения в иммунологии, за которые он получил Нобелевскую премию (вместе с И. И. Мечниковым), и не другие его важнейшие открытия. Он стал известным во всем мире благодаря разработке лекарства от сифилиса. Это стало началом химиотерапии и фактически всей современной фармакоиндустрии. Сальварсан, или «препарат 606», стал первым в ряду синтезированных препаратов, специально предназначенных для борьбы с инфекциями внутри организма человека.

Выдающийся ученый родился в 1854 году в Силезии, в городке Штрелен. Его родители были весьма далеки от науки: отец Измар Эрлих владел постоялым двором, трактиром и винокурней, а мать, Роза Вейгерт, вела дом и занималась детьми - в семье, кроме Пауля, росли еще три девочки. Зато у Пауля был замечательный двоюродный брат - Карл Вейгерт - микробиолог, один из пионеров окрашивания анилиновыми красителями живых тканей, который и увлек юного Пауля тайнами микромира, недоступного простым смертным. Наверное тогда же, в юные годы, сложился стиль мышления Эрлиха, позволивший ему сделать поистине революционные открытия. Как‑то, когда Пауль еще учился в гимназии, преподаватель попросил своих учеников написать сочинение на весьма романтическую тему «Жизнь как мечта». Что же написал гимназист Эрлих? «Основа жизни заключается в нормальных процессах окисления. Мечты же являются результатом функционирования нашего мозга, а функции мозга есть не что иное, как то же самое окисление. Мечты - это нечто вроде фосфоресценции мозга». Можно представить себе реакцию учителя! Неудивительно, что этот сын трактирщика, но двоюродный брат микробиолога Вейгерта, окончив гимназию, решил учиться дальше. Он поступил в Страсбургский университет на медицинский факультет. Студентом Эрлих оказался отвратительным - им были недовольны и профессора Страсбургского университета, и их коллеги, преподававшие в университетах Бреслау, Фрайбурга и Лейпцига, где Эрлих также успел поучиться. Дело было в том, что Эрлих упорно отказывался ходить в анатомический театр и заучивать тысячи латинских названий, которые должен был знать каждый уважающий себя врач. Будущего нобелевского лауреата влекли химия и микробиология, а эти «мелочи», которые требовали от него почтенные профессора, казались ему абсолютно несущественными. Однако диплом врача ему все‑таки дали - в Лейпциге в 1878 году.

В том же году Эрлих получил место в берлинской университетской клинике Шарите, где проработал девять лет. Он лечил людей - старался, во всяком случае, но каждую свободную минуту проводил в лаборатории, где окрашивал разные ткани разными красителями, совершенствуя технику окраски биологических препаратов. Оказалось, что определенные красители концентрируются в определенных тканях, клетках и даже отдельных клеточных структурах. По ходу дела Эрлих впервые обнаружил гематоэнцефалический барьер между кровеносной системой и центральной нервной системой, а также лейкоциты, вскоре научившись различать их типы.

В один прекрасный день Эрлих ввел свою любимую краску - метиленовую синь - в ушную вену кролика. Эффект был поразительный - краска разнеслась кровью по всему организму, но окрасила (т. е. связалась) лишь чувствительные нервные окончания! А вдруг, подумал Эрлих, этот краситель, связываясь с нервными окончаниями, будет влиять на них и подавлять боль? В ажиотаже доктор тут же принялся вводить метиленовую синь своим пациентам, страдавшим от непереносимых болей. Правда, эксперимент быстро прекратили, и результаты его доподлинно неизвестны, однако эта идея - найти вещество, по сути, этакую «волшебную пулю», которая будет связываться, попадать  (окрашивать) только в определенную цель, - прочно засела в сознании Эрлиха.

В 1882 году Роберт Кох открыл возбудителя  туберкулеза - туберкулезную палочку. Эрлих решил поэкспериментировать с этой смертоносной бактерией. Выяснилось, что болезнетворные микроорганизмы поглощали красители намного лучше, чем клетки здоровых тканей. Многие химические красители ядовиты. Задача стала ясна: создать препарат, который уничтожает возбудителей инфекции, но не отравляет человека.

«Средства против бактерий надо искать среди красителей. Они пристают к волокнам тканей и таким образом окрашивают материи. Так же они пристают и к бактериям и тем самым убивают их. Они прокалывают бактерии, как иглы - бабочек. Среди красителей мы найдем победителей бактерий и уничтожим инфекционные болезни», - писал Эрлих.

Опыты с микробами так просто не проходят, и за счастье заниматься любимым делом, как правило, приходится платить - в 1888 году Эрлих заболел туберкулезом. Он уезжает на два года в Египет, и там, в сухом жарком климате, туберкулез как будто бы отступает, зато появляются симптомы диабета… Однако Эрлих не унывал. Вернувшись в Берлин, он обнаружил, что его место в клинике занято, и организовал свою лабораторию, собрав замечательную команду настоящих профессионалов - среди них химик Альфред Бертхейм и бактериолог Сахаширо Хата. Сотрудники его любили и уважали: во‑первых, он истово предан науке; во‑вторых, блестяще образован, читает научные журналы на нескольких языках; в незанятые опытами и чтением время открыт, весел, может выпить кружку пива и поговорить о жизни как со своим лаборантом, так и с коллегами‑учеными. Рассказывая о новых идеях, пишет формулы на всем, что подвернется под руку - на салфетках, столе, стене и даже на манжетах рубашки. При этом непрерывно курит сигары - самые дорогие и пахучие! А еще Эрлих любил на досуге поиграть в карты, почитать хороший детективчик (особенно ученый уважал Конан Дойла и даже переписывался с ним). К серьезному искусству и литературе он, правда, относился весьма несерьезно, путал Шиллера и Шекспира (да и как их не перепутать - оба на букву «Ш»!), а в театр ходил только по большой просьбе любимой жены, да и там, как, к примеру, на опере «Вольный стрелок», размышлял о науке.

Итак, Эрлих продолжает экспериментировать с красителями. А через три года Роберт Кох (сам Кох, открывший туберкулезную палочку!) предлагает ему возглавить лабораторию в его Институте инфекционных болезней. Здесь Эрлих создает противодифтерийную сыворотку. Ранее над этой проблемой безуспешно бился другой сотрудник Коха Эмиль фон Беринг. Уже в 1894 году с помощью сыворотки Эрлиха врачи спасли от верной смерти 220 больных детишек. Но удивительное дело - Берингу удалось каким‑то образом отодвинуть Эрлиха и приписать победу над дифтерией себе, а в 1901 году он даже стал нобелевским лауреатом по физиологии и медицине! (Кстати, первым лауреатом в этой номинации. Но справедливость иногда все‑таки побеждает - прошло несколько лет, и Эрлих получил своего Нобеля.)

Но тогда их пути уже разошлись - в 1896 году Эрлих стал директором собственной лаборатории, названной весьма пафосно: Прусский Королевский институт разработки и контроля сывороток. Располагался этот институт под Берлином, в Штеглице. Большим его было назвать трудно, он состоял всего из двух помещений - в одном раньше была пекарня, а в другом - конюшня. Здесь Эрлих сделал много важных вещей, в частности разработал действующую и сегодня систему международных единиц токсичности. В 1899 году Эрлих переехал во Франкфурт‑на‑Майне, где еврейская диаспора выделила ему большие деньги на создание новой лаборатории Королевского института экспериментальной терапии. Тут Эрлих попытался побороться с раком, но, получив множество сведений об этой страшной болезни, средства для борьбы с ней не нашел. Противник оказался очень непрост. В 1908 году Эрлих вместе с Мечниковым получил Нобелевскую премию - за создание теории иммунитета. Их теории по сути были противоположны. Это не помешало ученым сохранить уважительное отношение друг к другу, а впоследствии оказалось, что оба были правы. Так бывает в науке! А между тем слава Эрлиха творила чудеса, и одним из таких чудес стало решение фрау Франциски Шпейер, вдовы известного немецкого банкира: эта дама задумала увековечить память мужа, пожертвовав весьма немалую сумму на создание научно‑исследовательского института «Дом Георга Шпейера» (со всем необходимым оборудованием, виварием, оплатой работы высококвалифицированных специалистов и т.. д), но с условием, что директором института станет доктор Пауль Эрлих. У Эрлиха появились возможности для осуществления своей мечты - создания «волшебной пули», и он тут же взялся за дело. Для опытов он выбрал удобную модель - открытые незадолго до этого трипаносомы, одноклеточные паразиты, вызывающие заболевания половых органов у лошадей. Трипаносомы были хорошо видны в микроскоп, и при их введении мышам несчастные животные заболевали и умирали.

В течение трех лет Эрлих испытал на трипаносомах более 500 красителей. Итог был грустный: даже те красители, которые концентрировались в трипаносомах, их не убивали. В 1906 году Эрлих, просматривая научные публикации, прочитал в одной статье о новом лекарстве атоксиле - органическом производном мышьяка: атоксил благотворно влиял на мышей, страдавших сонной болезнью. (Сонная болезнь, или африканский трипаносомоз, - заболевание людей и животных, вызываемое тоже трипаносомами, Trypanosoma brucei, переносчиком которых является муха цеце.) Однако людям атоксил не помогал - от него слепли, а потом все равно умирали. И тогда Эрлих решил создать на основе атоксила другой препарат, который будет собираться в трипаносомах, не затрагивая клетки организма. И работа закипела. Большой вклад в дело внес японец Сахаширо Хата. Он с чисто самурайской выдержкой и терпением вводил мышам возбудителя болезни, а затем очередную модификацию атоксила, которая могла (или не могла) их спасти. И так три года непрерывных исследований. Одни препараты оказались довольно эффективны в смысле трипаносом, зато ядовиты для мышей, другие - совсем не работали. Успех пришел с веществом под номером 606 - оно убивало всех трипаносом, при этом не нанося никакого вреда животным! И вот тут Эрлих подумал о сифилисе и его возбудителе, о котором  как‑то прочитал в научном журнале. История открытия сальварсана показывает, как важно для ученого быть в курсе работ коллег.

В 1905 году в медицине произошло знаменательное событие. Немецкие ученые Фриц Шаудин и Эрих Гоффман открыли возбудителя сифилиса - болезни, которая многие века мучила человечество, не оставляя людям никаких надежд на спасение. Длинного прозрачного спиралевидного микроба назвали бледной спирохетой (Treponema pallidum). Шаудин заявил, что этот микроб - родственник трипаносом. Это оказалось неверным, но натолкнуло Эрлиха на мысль испытать «препарат 606» на бледной спирохете.

Задача стояла грандиозная - избавить мир от смертельной болезни, а потому маленькие мышки уже не годились. В институт стали прибывать кролики и петухи, которых тут же заражали сифилисом, и совсем недавно бойкие «орлы» превращались в поникших сифилитиков. И вот тут им начинали вводить «препарат 606». И - о чудо! - ранее несчастные, обреченные на смерть петушки уже высматривали хорошеньких курочек, а кролики, залечив свои язвы, вновь готовились стать отцами. Поняв, что «препарат 606» победил сифилис, Эрлих передал новое лекарство знакомым врачам для испытаний на людях. Вскоре выяснилось, что сальварсан (так был назван «препарат 606») вызывает некоторые побочные эффекты, а потому еще через три года был разработан «препарат 914», названный неосальварсаном - более эффективный и безопасный, который и стал применяться в лечении сифилиса. Так доктор Эрлих победил одну из самых опасных  болезней и создал первую в истории медицины «волшебную пулю».

К 1910 году научная общественность уже знала об успехах Эрлиха, и потому участники конгресса в Кенигсберге, состоявшемся в том году, встречали ученого бурными аплодисментами. Выступая, Эрлих сообщил о некоторых результатах использования нового лекарства. Он рассказал об одном пациенте, чья глотка была так изъедена язвами, что его приходилось кормить через трубку. В два часа дня ему ввели «препарат 606», а к ужину он уже с удовольствием поглощал бутерброд с колбасой. Поведал Эрлих и о женщине, у которой были такие мучительные боли в костях, что она годами принимала морфий, дабы хоть немного поспать. Ей дали «препарат 606», и в ту же ночь она без всякого морфия спокойно и крепко уснула. Это было настоящее чудо!

Никакие сыворотки и вакцины охотников за микробами не могли сравниться с благотворным действием «волшебной пули» Пауля Эрлиха - его «препарата 606». Доклад ученого закончился овацией. Все собравшиеся понимали: работа Эрлиха ознаменовала собой начало новой эры в медицине  и фармакологии - эры химиотерапии.

Препарат поступил на рынок уже в том же, 1910 году. Поначалу его синтезировали прямо в институте, за первый год было реализовано 60 000 доз. Интерес к нему был огромен - до этого времени сифилис лечили  ртутными  препаратами,  а ртуть - страшный яд! Сальварсан на этом фоне был просто панацеей, он спасал больных на последних стадиях болезни. Однако врачи сообщали и о том, что у принимавших сальварсан возникали судороги, паралич ног, а некоторые после инъекций препарата даже умирали! Почему такое случалось? В те времена система клинических испытаний была не разработана, лекарство было пущено на рынок без списка противопоказаний, кроме того, недостаточная квалификация врача тоже могла вызвать отрицательные эффекты. Так или иначе, началась дискредитация препарата и травля его создателя. Тут, конечно, вспомнили и о том, что Эрлих - еврей. Антисемиты с удовольствием использовали этот факт в своих пропагандистских выпадах. А в одной из франкфуртских газет появилась статья ее главного редактора, где Эрлих и его коллеги обвинялись в шарлатанстве, принудительном лечении проституток и опытах на людях. Дело дошло до суда, после чего Эрлих и его сотрудники были оправданы по всем статьям, зато клеветника приговорили к году тюрьмы - «за клеветническую публикацию с целью сенсации и рекламы своего издания». Однако травля Эрлиха не утихала, и в марте 1914 года «по просьбе трудящихся» слушания по делу сальварсана прошли уже в самом рейхстаге. Решение было принято вполне соломоново: призвать врачей к осторожности в применении препарата, а ученым продолжить его исследования. Все эти события, несомненно, повлияли на здоровье Эрлиха. В 1914 году он перенес микроинсульт. Но ученый выстоял и продолжил работу. В августе 1915 года он отдыхал на курорте Бад‑Хомбург. Тут его настиг повторный инсульт, от которого он уже не оправился. Пауль Эрлих скоропостижно скончался 20 августа.

Прошло еще 7 лет, и наконец научное общество дерматовенерологов Германии единодушно подтвердило «ценность сальварсана как наиболее эффективного в борьбе с таким народным бедствием, каким является сифилис». «Препарат 606» оставался на вооружении врачей еще три десятка лет,  а потом ему на смену пришел пенициллин.

Сегодня 90% всех лекарств - и тех, что продаются в аптеках, и тех, что применяются в клиниках, - синтетические вещества, созданные в лабораториях. Многие из этих препаратов по‑прежнему получают методом проб и ошибок - примерно так, как в начале прошлого века получил свой сальварсан Пауль Эрлих, великий ученый, открывший эру химиотерапии.