Текст и фото: Дмитрий Шеваров
Борис Петрович Екимов живет в Калаче-на-Дону. Просторные, степные края. Воля. Здесь всё исхожено Екимовым - и балки, и берега, и стежки-дорожки. От хутора до хутора - пешком. Редкий встречный его не признает, а уж он-то всех местных знает до третьего колена. Писатель Борис Екимов стал на Дону и Волге самым последовательным заступником сельских учителей.
Когда-то Александр Солженицын после разговора с Борисом Екимовым сказал: "Как интересно послушать суждения из донской глубинки - о событиях новейших".
Сегодня и у нас есть возможность узнать, что думает Екимов о "событиях новейших". А если конкретнее - о том, что происходит в сельской школе и в современной литературе.
Мы встретились с Борисом Петровичем через несколько дней после заседания Совета при президенте по русскому языку, где выступление Екимова оказалось самым острым и вызвало споры как в Екатерининском зале Кремля, где проходил совет, так и в СМИ.
Борис Петрович! Вернемся к вашему выступлению на Совете по русскому языку. Его, как и все заседание, транслировали по телевидению. Слушая вас, я, как и многие, наверное, почувствовал: есть живая Россия со своими кричащими проблемами, а есть "цифровая" Россия, где отчеты подменили реальность.
Борис Екимов: Я тоже пользовался цифрами, но у меня цифры по районам нашей Волгоградской области, а у министра, очевидно, по Москве или средние по стране. Наш район - не медвежий угол, он лучше многих других. Все школы стоят на асфальте. Полтора-два часа - и ты в областном центре. Почти все школы с газовым отоплением. Но согласно официальным справкам кадровые проблемы в наших школах из года в год нарастают. Причем самая острая необходимость именно в учителях русского языка и литературы, а потом уже - математики, английского.
Средний возраст учителей - 53 года. Более 50 процентов учителей - пенсионеры. А в некоторых школах средний возраст учителей от 60 до 65 лет.
Вам возразили: это миф, в учителях русского языка острой нужды нет.
Борис Екимов: В Москве, наверное, нет. В столицу со всей страны учителя съезжаются на заработки. А у нас в Калаче нужда есть. У нас школы укомплектовываются педагогами за счет внутреннего и внешнего совместительства.
Что это такое?
Борис Екимов: Внешнее совместительство - это когда учителя ведут уроки не только в своей школе, ездят от хутора к хутору, от школы к школе.
Внутреннее совместительство - когда учителя начальных классов преподают русский язык и литературу в старших классах. Это вынужденная мера. Нагрузка - по 30 и более часов.
Выход очевиден: увеличить количество бюджетных мест в педагогических институтах по специальности "русский язык и литература".
Борис Екимов: Не просто увеличить, а помочь этим институтам, которые в последние годы заботились только о выживании. Без пединститутов учителей не будет. Ниоткуда они не возьмутся. А в нашем институте ушли самые молодые преподаватели - будущее вуза. Они не могут работать на полставки. Та же песня по всей России. Пединституты наши - в загоне.
Русский язык - государственный. Учитель русского языка и литературы - НАРОДОобразующий преподаватель. И разве не беда то, что государство не может обеспечить вузы бюджетными местами по этой специальности, а школы - преподавателями русского языка?
При этом телевизор который год лопается от болтовни про национальные интересы, про национальную идею.
Борис Екимов: Да, ищут, чем бы нас объединить. А мы, слава богу, давно все объединены одним - нашим родным языком.
На президентском совете доложили: словесников готовим достаточно, но непонятно, куда они уходят. А я знаю, куда они уходят: куда угодно, лишь бы не в школу. И точно - не в сельскую школу. Потому что нагрузка, которая падает на учителя, не соответствует его зарплате. И потогонная система: вместо стандарта - 18 часов - вдвое больше. И тяжелая работа с детьми, с родителями. И нет уже звания - Учитель! - а лишь "училка". И жилья не дадут. За последние три десятка лет ни один учитель у нас в райцентре не получил квартиры.
Почему же возникла такая неадекватность нагрузки и зарплаты? Может быть, так всегда было?
Борис Екимов: Такой недооценки труда учителя, особенно сельского, никогда не было. Вспомните: раньше достойно платили за проверку тетрадей. Сколько тетрадей у преподавателя русского языка! Учителя сейчас в трамваях и троллейбусах на коленках тетради проверяют. На своих совещаниях сидят, и в это время тетради проверяют, потому что если все тетрадки проверять дома, то надо не спать и не есть. А там еще электронные дневники тебя ждут.
Раньше прилично оплачивалось классное руководство. Ведь ребенок в школе минимум 6—7 часов, и классный руководитель - вторая мама, которая должна всех видеть и всё знать: детские беды, печали, заботы. Огромная ответственность.
После того, что сделали с пенсионным возрастом, классный руководитель становится порой и второй бабушкой. Ведь многие бабушки теперь обречены пропадать на работе еще несколько лет. Про дедушек я уже молчу.
Борис Екимов: Классное руководство в сельской школе важно еще и потому, что сейчас в наших селах и хуторах половина мужского взрослого населения лишь числится по прописке. Фактически его нет. Мужчины находятся в отъездах, на заработках, и подолгу. Месяц, два, три, а то и полгода.
Нынче еду в поезде, сосед мой по купе возвращается домой, говорит: "Вот на Новый год был с семьей, а теперь отпросился на выпускной вечер к сыну..."
Директор сельской школы рассказывает: "Приходим мы - я и классный руководитель - домой к ученику: "Мамы нет?» - "Нет, на вахте». - "А папа?» - "Папа на вахте». Одна старенькая бабушка дома.
Я, когда узнал, что будет заседание Совета по русскому языку, попросил своих городских преподавателей русского языка, руководителей: подумайте, что вам нужно. Первое, о чем они говорили: необходима достойная оплата за классное руководство.
О чем еще просили учителя?
Борис Екимов: Другая проблема - категория. У нас за категорию платить стали меньше, чем раньше. Учителя отказываются ее подтверждать, потому что надо кипу бумаг написать, доказать... Больше времени и нервов истратишь, чем получишь доплату.
У нас в городе есть прекрасный преподаватель, учитель учителей. Я как-то раз спросил про зарплату. Она вздыхает и говорит: "Борис Петрович, я сегодня получила талончик свой, и так расстроилась... Ну ладно, я пенсионерка, как-то выживу..." Я говорю: "Ну что там, 14 тысяч?" Она говорит: "Почти. Я ведь не могу брать больше 20 часов - я готовлюсь к каждому уроку».
И чуть ли не в тот же день одна знакомая моя, у нее две дочки в школе учатся, рассказывает мне: "Сегодня пришла у меня Маша такая скучная. Я ей говорю: "Маша, что случилось?" - "Да пришла у нас преподаватель, смотрим: она урок вести не может, плохо ей. Потом вдруг заплакала и ушла из класса. А она бумажку в руках вертела и на столе оставила. Мы посмотрели на эту бумажку: там ее зарплата - 16 тысяч..."
Вот что получается, когда платят только за часовую нагрузку.
Школы эпохи Волго-Дона
Вы говорили на совете, что сельские школы ветшают. И вот с этим никто не спорил.
Борис Екимов: У нас старые сельские школы построены еще в эпоху строительства Волго-Дона - в 1953—1954 годы. Другие построили в 1970-е годы. Настоящего капитального ремонта не было ни в одной школе. А что это значит? Старость и ветхость. Представьте, как дует, если окна-двери по сорок лет стоят. Если 14—15 градусов в классе. Как в такой школе учиться?
Экономисты нам скажут: зачем государству вкладываться туда, откуда люди уходят, уезжают. Там нет работы и скорее всего не будет.
Борис Екимов: Да, на селе людей все меньше. Но райцентры останутся. И школы в больших селениях. Их надо приводить в порядок. В нынешней ситуации именно школы в райцентрах - основа и будущее сельского образования. Их надо капитально отремонтировать. И позаботиться об учителях. Об их жилье. Может быть, рядом со школой строить дома. Чтобы можно было пригласить учителя молодого из города и сказать: вот твоя квартира. Живи и работай. А если детей в здании мало, то квартиры можно устраивать прямо в школах.
Так это и было до революции 1917 года: квартира для учителя была при сельской школе. Но сейчас скажут: это нежилой фонд, туда нельзя селить.
Борис Екимов: Надо перевести в жилой фонд. Всё можно. Конечно, трудно, но надо начинать делать.
С кем из руководителей сельских школ ни беседуешь, все говорят: живем одним днем, что будет завтра - не знаем.
Сейчас нет денег даже на текущий ремонт, который возложен на муниципальную власть.
Это ее полномочия?
Борис Екимов: Да, но денег на осуществление этих полномочий не предусмотрено. Районный бюджет - приблизительно 600—800 миллионов. Но все эти деньги расписаны: две трети - зарплата учителей, остальные - музыкальная школа, спортивные школы. Прошлые годы выкраивали на текущий ремонт, чтобы покрасить, побелить перед 1 сентября, где-то порядка 3 миллионов на все школы, на 20 школ. Сейчас и этих денег нет. Указание сверху: оборудовать "точки роста", то есть кабинеты новой техники. Но деньги на обустройство "ищите сами". Нужно 500 тысяч, а то и миллион на один кабинет. Приказ выполнили. А на текущий ремонт ничего не осталось. А если говорить о ремонте хорошем, то надо выполнить предписания и постановления надзорных органов и судов. Их накопилось в нашем районе за последние годы где-то за 200 миллионов рублей - в ценах 2019 года. Кто их даст?
Как кормят детей в сельской школе?
Борис Екимов: Питание - 30 рублей на ребенка. 20 рублей областных плюс 10 рублей районных. У хорошего директора что-то простенькое, но будет. Сосиски, каша, чай с булочками. Только вот пищеблоки - не во всех школах. А для того чтобы пищеблок поставить, надо примерно 2 миллиона рублей. Их нет. Проблема еще в том, чтобы найти повара и кухонного работника, а у нас везде происходит "оптимизация". Убирают ставки технического персонала: и не только дворников, завхозов, сантехников, но даже директоров школ.
Разве директор - это технический персонал?!
Борис Екимов: Я тоже не понимаю, почему директор - технический персонал. Но директоров убирают. А школы превращают в "филиалы", которые прикрепляют к "основной" школе. На одну из наших школ сейчас навесили 11 филиалов: школ и детских садов. В директорах и завучах - экономия. А филиалы расположены иногда на расстоянии 20—25 километров от основной школы. Кто из учителей теперь сельский, с надбавкой, а кто не сельский? По месту жительства он сельский, а по адресу школы - не сельский.
Так можно и последних учителей растерять. Ведь на вахты уезжают не только родители учеников.
Учителя едут работать в Москву. В Подмосковье "волгоградскими" называют уже не одну школу.
Душа школы
При этом нам говорят, что в России не мобильное население.
Борис Екимов: Оно стало очень "мобильное". Люди ищут работу. Хоть на краю света. Но когда они приезжают на Север или в Москву, то не могут привезти туда семью, потому что зарплата не позволяет. Семья остается в селе. А НДФЛ вахтовиков оседают в Москве или на нефтяном Севере. И после этого в селе, где, как во время войны, живут одни дети, женщины и старики, - там не на что медицину содержать, школы не на что содержать.
Что говорить о селе или райцентре, если в одной из лучших школ Волгограда - лицее № 5 - за год уехали в Москву десять преподавателей, а ведь лицей входит в сотню лучших по стране! И в моей школе № 2 Калача-на-Дону - острейшая нехватка словесников. А что уж про село говорить...
В какие годы вы учились в этой школе?
Борис Екимов: 954—1956 год, в старших классах.
Мужчины были среди учителей?
Борис Екимов: Половина. Физики, историки, математики, все были мужчины. Порфирий Захарович, Андрей Анфимович, Василий Иванович, Валентин Григорьевич... Человек десять могу назвать. Они все были очень уважаемые люди. Все носили шляпы. В Калаче шляпы носили только учителя, больше никто. Они содержали семьи, строили себе дома. Им давали квартиры. Это были - Учителя. Потому и многие их ученики в пединститут стремились. Там был конкурс.
Вспомнил сейчас своего предка Александра Федоровича Комарова - брата моего прапрадеда. В конце XIX века он был директором Белгородского учительского института - сейчас это Белгородский университет. Александр Федорович писал: "Учитель - душа школы. Личность учителя неотразимо влияет на детей, учитель должен стоять высоко».
Борис Екимов: Белгородская область и сегодня - пример сбережения и развития школы на селе. Возможно, там уже нашли решение, как можно отказаться от подушевой системы финансирования сельских школ.
Если такое решение будет вырабатываться, то с кем из калачевских педагогов стоило бы посоветоваться?
Борис Екимов: С Галиной Ивановной Боднарук, директором Ляпичевской школы. С Надеждой Павловной Прониной - преподавателем русского языка. С Ольгой Ивановной Борисовой - главой районного управления образованием...
Люди и кнопки
Макроэкономисты считают, что ничего особенного не происходит - ну останется от всей страны несколько агломераций-муравейников, а на остальной территории пусть экотуризм процветает, медведи ходят.
Борис Екимов: Сегодня сельская Россия попала в очередной трагический перелом. А заключается он в том, что в деревне и вообще в провинции оказались не нужны люди. Раньше на 12 коров была одна доярка. А коров было много. Скотники, трактористы... Сейчас вся земля на юге России занята, туда пришли предприниматели с деньгами, а значит, с новыми технологиями. У нас строится огромный животноводческий комплекс, и там вообще людей не будет, только кнопки. Сейчас ведь и трактор иной. Много трактористов не нужно.
Но большие хутора все-таки остаются. Станицы, райцентры. Там людское жилье, единственное. Там - дети. Их надо учить. Раньше говорили: "Не хочешь учиться, будешь быкам хвосты крутить". Сейчас быков нет. Надо учиться.
Вы затронули, наверное, самое больное: ощущение ненужности. Патриотические заклинания это ощущение только усиливают.
Борис Екимов: Да, государство, видимо, не знает, как создать новые рабочие места. У нас тракторный завод был: 32 тысячи рабочих. Сейчас его нет. Во всех райцентрах - по два десятка небольших, но предприятий работали. Все закрылись. Помню, в 1990-е тогдашний руководитель правительства сказал: "Негде работать? - пусть в Австралию едут, там овец некому пасти..."
Кто-то сейчас подумает: ну вот, два литератора о деревне толкуют - тоже мне, специалисты нашлись. И тут надо напомнить: русская литература ХХ века выросла из деревни.
Борис Екимов: У нас все большие писатели второй половины двадцатого века были из села. Шолохов, Шукшин, Астафьев, Абрамов, Белов, Распутин... Все-таки русский язык жил и живет, как и всякое дерево, на почве, и держится своими корнями.
Ну а из того, что написано в XXI веке, - что-то останется?
Борис Екимов: Не могу здесь быть судьей. Я - профессиональный литератор и профессиональный читатель. Не могу читать даже "среднюю" литературу.
Да и где знакомиться с новыми произведениями? Тиражи литературных журналов мизерные, нет их больше в библиотеках. Прежде даже районные и сельские библиотеки, не говоря о городских, выписывали журналы, газеты. Там мы и знакомились с современной литературой.
Последние пять лет даже Волгоградская областная библиотека не получила ни копейки на обновление книжного фонда и журнальную подписку. Как можно судить о том, что происходит в литературе в Сибири, на Дальнем Востоке, да и у нас под носом? Талантами наша земля не обеднела, а вот поддержки этим талантам нет.
Вспоминаю судьбу поморского прозаика Александра Антипина, продолжавшего лучшие традиции великой деревенской прозы. Его рассказы вы лет десять назад представляли в "Новом мире", написав к ним предисловие. В советские годы после публикации в таком журнале Саша бы проснулся знаменитым. А в новые времена Сашу из областной газеты сократили, он перебивался случайными заработками, потом в родной Мезени работал диспетчером в МЧС, а этой весной умер. Ушел, так и не сделав в литературе того, что мог бы.
Борис Екимов: Москва и Россия всё больше разламываются на две страны. Вы видите писателей, которые сейчас подняты рекламой? Все - московские или питерские. Причем ни один из них не живет на деньги, зарабатываемые писательством. Все работают где-то и зарабатывают. Имеют право. А вы представьте писателя, который сидит в селе или на хуторе, - где ему там работать? Раньше можно было жить литературным трудом. Я старый писатель, я это помню. На хлеб зарабатывали.
У меня где-то лежит желтенькая бумажка, это почтовый перевод - 123 рубля из "Литературной России" за рассказ. Я посчитал: за эти 123 рубля я мог в мягком вагоне приехать в Москву и уехать, да еще оплатить месяц житья в Доме творчества в Переделкино. За один рассказ. А сейчас мне три книги издали в Волгограде, я спрашиваю: а вы платить-то думаете? "Нет, мы не платим». Вот и весь разговор. От корректора до директора - все что-то получают. Автору - "не платим".
Сейчас мне учителя говорят: "Мы не учителя, мы - писатели. Мы только отчеты пишем и пишем..." Чтобы повысить категорию, надо подать папку документов весом на 5—7 килограммов - как у Толстого "Война и мир". Так что "писатели" есть. Но лучше бы они оставались учителями. Тогда бы, глядишь, и писатели новые появились.
О собеседнике
Борис Петрович Екимов родился 19 ноября 1938 года в Игарке. После школы отслужил в армии. Работал электромонтером. Окончил Высшие литературные курсы. Первая книга вышла в 1974 году. Мастер русского рассказа и публицистического очерка. Автор повестей "Пастушья звезда", "Наш старый дом", "Предполагаем жить", "Пиночет" и романа "Осень в Задонье". Составитель сборника "Песни донских казаков". Лауреат Государственной премии Российской Федерации (1997), Литературной премии Александра Солженицына (2008) и Патриаршей литературной премии (2016). Входит в состав Совета при президенте Российской Федерации по русскому языку.
![(7 [19] декабря 1819 года родился русский поэт и прозаик Яков Петрович Полонский / armmuseum.ru](https://glstatic.rg.ru/crop767x482/uploads/images/2024/12/17/ldlo_803.jpg "(7 [19] декабря 1819 года родился русский поэт и прозаик Яков Петрович Полонский / armmuseum.ru")
