Текст: Иван Родионов
Иван Шипнигов, "Стрим". Рукопись, выходит в издательстве Livebook
Начать следует с ключевого, но не единственно важного в этом тексте: перед нами роман, написанный в виде дневников героев - с сохранением их (анти)орфографии, пунктуации и грамматики. Но не дневников в прямом смысле этого слова, никто их напрямую не ведёт: монологи персонажей записаны так, будто перед нами их живая, но именно письменная речь.
Вот Алексей, 25 лет. Экономный и смешно планирующий бюджет, зарплата - 35 тысяч "до вычета налогов", о чём "не все могут знать" (любимая присказка героя). Не самое дурное чувство юмора, чего сам не сознаёт. Пишет, что называется, с претензией, иногда выходит достаточно уморительно: "Вообщем я сортирую монетки и ощущаю своё мужское достоинство". Сам считает, что "просто у меня очень тонкое чувство языка".
Вот Наташа, его соседка по квартире. Продавщица, приехала из Краснодара покорять столицу, ставит запятую непосредственно перед следующим словом (вот так ,например), путает -ться и -тся. Любит изъясняться "красивыми" фразами из паблика "ЦИТАТЫ ВЕЛИКИХ ЖЕНЩИН" (именно так, капслоком), может выдать что-то типа "пинай на себя". Лёша для неё "стремный" - она в Москву приехала не для того, чтобы к ней клеились различные, как она пишет, "задроты". Однако отношений ищет - и её планка потенциальных не то чтобы слишком высока.
А вот Настя, самоотверженная, интеллигентная, неофитски интеллигентная девушка ("шопинговая одиссея", говорит она), филолог, копирайтер в туристическом агентстве. Бюст Достоевского в комнате, очки, филармония по выходным. У неё есть "духовно развитая" подруга с "аюрведическим ретритом" (что бы это ни значило), йогой, саморазвитием, феминизмом и тому подобным.
Есть ещё Владимир Георгиевич, добрый и хитроватый резонер-пенсионер, которому с наивно-корыстными целями помогает Лёша. Как и Настя, пишет без ошибок. Но, в отличие от неё, речь его естественна, не испорчена филологическим факультетом. И недаром, думается, он поминает Гоголя (об этом ниже). Агент здравого смысла.
Кроме того, в "Стриме" есть ещё несколько второстепенных, но колоритных и хорошо прописанных (через письменные монологи-исповеди) персонажей. Правда, с какого-то момента героев становится слишком много, а поскольку все они действительно хорошо прописаны, распыляется читательское внимание - такому количеству персонажей сложно сопереживать.
Герои весело ломают фразеологизмы, ищут себя, растут-падают, творят глупости, а порой и гадости. Будет девичник, будет мальчишник, будут ссоры и расставания, свадьбы и слёзы. Будет жизнь.
Все они изменятся, и жизнь их тоже изменится - Иван Шипнигов с некоторой, кажется, грустью фиксирует это. Лёша, например, наконец станет начинать предложения с большой буквы, подправит грамматику и найдёт себя в качестве "тренера личностного роста" (и у него получается! у всех Лёш это получается!). Настя развивает его, как Чарли Гордона из "Цветов для Элджернона", до определённого уровня - и, как и в книге Киза, что-то такое в герое теряется.
Есть в книге уморительный эпизод, когда Владимир Георгиевич пытается втолковать Лёше, что мужчине не идут крохоборство и разговоры о скидках в супермаркете, а тот его совсем не слышит и не понимает. Но позже он сам к этому придёт - и станет тем самым человеком, похожим на современного "настоящего мужчину", что бы это ни означало. Акакий Акакиевич всё же перебарывает себя и осваивает науку не просто переписывать бумаги, но и кое-что в них поправлять - не такой и маленький прогресс маленького героя, как это может показаться.
Если попытаться пересказать непосредственно сюжет, выйдет какая-то мыльная опера из тех, что показывают по "России-1". Или в духе "Дома-2" и "Санта-Барбары", как шутят сами герои. Выводит "Стрим" из подобного ряда форма - но не в том смысле, что она маскирует содержание. Мол, смотрите, какой свежий ход (хотя работа Иваном Шипниговым проведена большая - языковых натянутостей и несуразностей в книге почти нет; веришь, одним словом). А в том, что форма позволяет раскрыть персонажей так, как иным способом просто-напросто не получится.
Если эту историю рассказать с помощью традиционной повествовательной техники, будет, во-первых, скучно. Такие книги и так есть. Будто читаешь бессмысленные истории о ничем не примечательных людях - зачем? А если разукрасить эту блеклость - то вылезет авторская оценка, осуждение, жалость или гадливость, а то и гротескность изображения - про уродов без людей. И опять-таки: зачем?
Даже если попробовать передать по-настоящему живую речь простых людей, только не письменную, а устную (а такие книги тоже бывают), обыкновенно выходит то же самое - либо тоска, либо карикатура.
Потому Ивану Шипнигову удалось найти едва ли не оптимальную форму для того, чтобы показать читателю обыкновенных людей без капли высокомерия, почти элегически. Перед нами не бессмысленные обыватели, не паноптикум с копошащимися насекомыми, но люди. Такие же, как все мы.
И оказывается, что за сниженно-трагическими и забавно-бытовыми событиями прячется тонкая и нежная история:
"Напишу небольшой монолог в память о вас. Сколочу сцену из обломков ларька у метро. Угольком начертаю афишу. Плату с прохожих возьму виноградом, онлайн-переводом, кивками, слезами, улыбками - всё без комиссии".
