Текст: Людмила Прохорова
Язык играет важную роль в национальной идентификации человека. Однако передача этнического языка новым поколениям в случае более полусотни языков России пресеклась уже десятилетия назад. В России есть национальные сообщества, в которых не осталось представителей, владеющих этническим языком. Какое место занимает язык в жизни национальных сообществ? Насколько устойчива национальная идентичность в условиях утраты этнического языка? На эти и другие вопросы попытались ответить участники дискуссии на «Красной площади».
— Я в этом отношении скептик, — признался историк, финно-угровед и эрзянский активист Даниил Зайцев. — Мне кажется, что без языка национальная идентичность не может выжить, она исчезнет в течении пары поколений. А никакие бытовые особенности уже не могут быть определяющими: в крупных городах царит унисекс и все вокруг сплошные менеджеры…
Кабардинская поэтесса, драматург и журналист Зарина Канукова поделилась своими мыслями на этот счет: «Я являюсь носителем адыгского языка, а по тому, как я представляюсь, я кабардинка. И до сих пор у нас нет литературного языка… Мы разделены по трем республикам и воссоединение невозможно. Но я считаю, что если человек является носителем языка угасающего, то в первую очередь его задача — работать на то, чтобы язык развивался. Другой вопрос, как мы должны воспринимать авторов, которые пишут не на родном языке, а на русском, при этом продолжают нести национальные ценности. Я, например, никогда не отделяю этих авторов, считаю, что они работают на свою национальную литературу».
В пример Канукова привела Фазиля Искандера, который писал исключительно по-русски, но не найдется ни одного абхазского читателя, который бы не считал Искандера абхазским писателем.
— Однако в первую очередь стоит поддерживать тех, кто создаёт тексты на своих родных языках, — подытожила Канукова. — А то если брать прозу, то, к сожалению, наши народы крупной формой сейчас не владеют... Даже если и появляются какие-то романы, то они сильно уступают произведениям на русском, по крайней мере, в языковом выражении они слабые.
Поспорить с ней решил Даниил Зайцев: «Литература — это, конечно, хорошо, она обогащает язык, но без самого языка литературы быть не может. Ничего страшного в том, что нет романов, я не вижу.
У нас, например, другая проблема: большинство носителей эрзянского языка безграмотны. Писателя большого эрзянского романа мы найдём, а вот читателя — нет».
К дискуссии присоединилась зрительница, лингвист и носительница абазинского языка. «На первый план надо вывести коммуникативную функцию языка, — поделилась она своими соображениями. — Вместо стихов и прозы надо предлагать людям разговорники. Step by step, как говорят англичане».
Согласен с тем, что спасать первоначально нужно устную традицию, и Зайцев: «Исчезновение — это когда язык вымывается даже из быта, на нем уже не общаются люди между собой. В таком случае за сохранение уже берутся ученые. И вместо сохраненного языка получается возрожденный, который в любом случае не будет таким, как в его естественном проявлении».
