САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Как вернуться через полвека после смерти. Сигизмунд Кржижановский

135 лет со дня рождения советского писателя и драматурга, философа, историка и теоретика театра, большая часть творческого наследия которого была опубликована лишь в 1990-е годы

Советский писатель и драматург, философ, историк и теоретик театра — Кржижановский Сигизмунд Доминикович.  / wikipedia.org
Советский писатель и драматург, философ, историк и теоретик театра — Кржижановский Сигизмунд Доминикович. / wikipedia.org

Текст: Андрей Цунский

Анне Гавриловне Бовшек, Вадиму Гершевичу Перельмутеру, Александру Клавдиевичу Кононову и всем – кто вернул русскому читателю творчество Сигизмунда Кржижановского – огромная благодарность. Сегодня исполняется 135 лет со дня его рождения.
Сигизмунд Кржижановский

Любому читателю предназначено все, что отсылается без конверта. Но именно сейчас того, кто читает одними глазами, едва услеживая сюжет, я прошу – нет, не удалиться, не прекратить чтение, ни в коем случае! – а просто прошу посидеть нешумно и не толкаясь с подлокотниками кресла. Со внимательными и вдумчивыми хочется в такой день говорить, с обладателями бережливых ушей и несуетливых языков. Чему-то поучиться. Что-то узнать или понять. А если ваш раздвоенный язык словно кто-то толкает под локоть, а локти жужжат как крылья у шмеля – действительно, вам лучше уйти. Сегодня речь о том, кому очень не хватало внимания.

  • Smutno mi, Boże! - Dla mnie na zachodzie
  • Rozlałeś tęczę blasków promienistą;
  • Przede mną gasisz w lazurowéj wodzie
  • Gwiazdę ognistą...
  • Choć mi tak niebo ty złocisz i morze,
  • Smutno mi, Boże!

С детства он любил стихи Юлиуша Словацкого. Например, этот:

  • Грустно мне. По вечерам с небосвода
  • В воду спускается огненный мост.
  • Тянется хвост
  • Блещущих звезд.
  • Свежесть, погожая ночь… Отчего же
  • Грустно мне, Боже!
Деміївка Київ, 1888

Но именно этих строк он не читал. Перевод стихотворения «Закат на море. Гимн» Борис Леонидович Пастернак создаст только в 1941 году, в эвакуации. В Чистополе. А уж опубликованы они будут и вовсе в 70-е годы, в «Новом мире». Тот, о ком сегодня речь, читал Словацкого по-польски, поскольку и сам был поляком. Хотя родился он под Киевом, на Демиевке.

Знакомое слово? Ну же, внимательнее!

  • А л е к с е й (рвет список). Наша застава на Демиевке?
  • С т у д з и н с к и й. Так точно!
  • А л е к с е й. Вернуть!

Ну конечно, «Дни Турбиных». А Демиевка сейчас – Глосеевский район Киева. Метро «Демиевская» и городской автовокзал.

Демиевка в наши дни

А в Киев тогда доводили десятки языков, и их носители там оставались. Как и предки Сигизмунда Кржижановского. Zygmuntа Krzyżanowskого. Но даже родившись под Киевом и будучи стопроцентным поляком, Сигизмунд Доминикович Кржижановский связал свою судьбу с Россией и стал выдающимся, хотя и малоизвестным русским писателем.

Как избавиться от лишних букв

Русский и польский языки не всегда в ладах. Перипетии польско-русских отношений не могли не сказаться и на отношении к языкам. Известно, что Федор Михайлович Достоевский демонстративно плохо относился к полякам и в театре раз чуть не подавился со смеху, услыхав звуки польской речи. (О происхождении его собственном, как и его фамилии, речь не сегодня).

А фамилия Сигизмунда Доминиковича и имя его претерпели в русском языке существенные изменения. Жигмонт Кшижановски звали бы его в Польше, но у нас «Жигмонт» растянулся до «Сигизмунда», а фамилия… «Кхрфпзшжчшц - апчхи – жижановский!» Будьте проще. Кши – жа – нов - ский. Не нужно прибавлять лишнего и ломать хоть польский, хоть русский язык, хоть тот, что за вашими зубами.

Как стать человеком без профессии?

В гимназию он попал уж двенадцати лет. А до того образование получал дома, у папы с мамой. Мама его еще и прекрасно знала музыку – и хорошо играла на фортепиано. И Жигмонт с детства проникся настоящей страстью и к литературе, и к музыке.

Его жена с 1946 года и верная подруга с 1920-го – актриса и педагог Анна Гавриловна Бовшек вспоминала: «К матери он относился с величайшей осторожностью, нежностью и впоследствии, когда мы стали ближе друг другу, рассказывая о ней, часто с живостью повторял: "Фабиана... не правда ли, какое красивое имя Фабиана Станиславовна?"»

Буцкой, Анатолий Константинович

Когда Анна Гавриловна познакомилась с Сигизмундом Доминиковичем – это было в Киеве в 1920 году, – их общий друг, композитор Анатолий Константинович Буцкой (в своих воспоминаниях Анна Гавриловна называет его «Буцкий» - о киевское многоголосие!) постоянно беспокоился о Сигизмунде Доминиковиче и хлопотал о заработке для него, с печалью повторяя:

- Человек без профессии. Вы понимаете, у него нет профессии!

В 1912 году Сигизмунд Доминикович получил университетский диплом и отправился в Европу. Страсть к путешествиям осталась у него на всю жизнь (маршруты, правда, серьезно ограничились). Вернувшись из очень важной для всей его будущей жизни поездки, он стал помощником присяжного поверенного – то есть помощником адвоката. В 1917 году эта работа надолго утратила смысл. Новой власти было достаточно силы.

Он начал выступать с лекциями, рассказывал о литературе, музыке, философии. Завоевал большую популярность – его слушали и те, кто когда-то учил его в университете. Беда была в одном: в большинстве случаев выступал он бесплатно.

  • Как не стать поэтом
  • Сижу над книгой, нравственно зябну:
  • Разве строчками можно сказать? -
  • - Можно лгать, да... талантливо лгать -

Это всё.

  • Так бушует, так хлещет наш "стиль"!
  • Так бездвижен душевный наш штиль.
  • Так бескрыла тоска...

Что скажете? Похоже на скелет стихотворения Саши Черного, не обросший мускулами и всем прочим, необходимым для жизни, не находите? Ну, не все сразу. Нужно и увлечься, и переболеть увлечением. Начать писать лучше. Написать сперва вполне приличные, потом и вовсе хорошие стихи. И вот тогда-то понять, что ты не поэт.

Многие храбрые одесситы ворвутся в русскую литературу со своим акцентом и сделают его обычным атрибутом советского юмора или пряной экзотикой лирики. Но Сигизмунд Доминикович не хотел становиться экзотическим. Он понимал, что в поэзии его польско-украинский вокабуляр и интонация нет-нет да выскочат. А требования к себе он предъявлял необычайно высокие. Он не бросит писать стихи – но станет складывать их в отдельную папку или записывать в особую тетрадь, не предназначенную для широкого круга… Ах, зря он беспокоился. «Широкий круг» еще очень нескоро. Не при его жизни.

А пока он пробует себя и в жанре короткой прозы - и акцент исчезает. Ну – почти. Во всяком случае, здесь он никому не мешает.

А у Саши Черного и Набоков учился. Ну, не всем такое счастье, как ему, – и карандаш от Фабера – метровой длины, и Саша Черный в наставники – лично и индивидуально. Есть своя прелесть и в богатстве, и в высоком положении родителей. Конечно, Саша Черный наставлял его уже в эмиграции… Но вот у Гайто Газданова, к примеру, в том же Париже таких возможностей не было.

  • Я сдержан, но чувствителен к обиде;
  • Я скромен, но себе я знаю вес,
  • Я переменчив, но и semper idem,
  • Я терпелив, но терпелив в обрез.
  • Должно быть, у меня на то похоже:
  • Под внешней кожей - две-три скрытых кожи…

Это было написано на клочке бумаги, который Анна Гавриловна нашла «среди заметок, афоризмов, планов, зарисовок» Кржижановского.

Что? Вам опять что-то послышалось? Да нет, не послышалось.

  • От жажды умираю над ручьем.
  • Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
  • Куда бы ни пошел, везде мой дом,
  • Чужбина мне - страна моя родная.
  • Я знаю все, я ничего не знаю.

В 1916 году Илья Григорьевич Эренбург издал книгу переводов стихов Франсуа Вийона. Судя по всему, Сигизмунду Доминиковичу книжка эта попалась – и даже понравилась.

Дорогой читатель, если вам хочется вести свой личный дневник, или как-то познавать себя – при помощи стихов, не стесняйтесь! Удивительный писатель Сигизмунд Кржижановский делал это, но стихи оставлял себе – и нас они интересуют как ступень в его творчестве и как метод его самоанализа. Он их не предназначал для публикации. Ну так и вы не публикуйте. А если прославитесь иным способом – в науке, в спорте, или в прозе – ну и прекрасно! Тогда на их несовершенство (удивительная межъязыковая рифма - несовершенство и wiersz – стихи) никто и внимания не обратит. Скажут только: «Какой богатый внутренний мир!»

Как промолчать при знакомстве

Впрочем, Сигизмунду Доминиковичу тоже не везло не всегда. В марте 1920 года он захотел поблагодарить за выступление актрису, читавшую поэму «Двенадцать» Александра Блока. Этой актрисой была Анна Гавриловна Бовшек. Этой встречей определится вся его судьба до самой смерти – и особенно после смерти.

Анна Гавриловна Бовшек

Но в тот день к Анне Гавриловне подошел высокий, очень худой и бледный человек и молча пожал ей руку. Его голос – баритональный бас – она слышала и раньше, он часто выступал в филармонии, предваряя концерты.

А она давно хотела с ним познакомиться. Ведь она однажды видела объявление:

  • С. Д. Кржижановский

  • Чтения и собеседования по вопросам искусства 6 чтений первого цикла

  • 1. Четверг 1 марта Культура тайны в искусстве
  • 2. Понедельник 5 Искусство и "искусство"
  • 3. Четверг 8 Сотворенный творец (И. Эригена)
  • 4. Понедельник 12 Черновики. Анализ зачеркнутого
  • 5. Четверг 15 Стихи и стихия
  • 6. Понедельник 19 Проблема исполнения

  • Чтения будут проходить в зале консерватории. Начало в 8 1/2 вечера.
  • Абонементы на все чтения 500 рублей.

Но пятисот рублей не было. Да и у него тоже не было ни копейки. Тогда денег не было почти ни у кого. Никто и не платил…

Как оказаться героем редчайшего случая

«Я созвал гостей. Среди них было двое журналистов из «Пароходства», рабочие, как и я, люди, их жены и двое литераторов. Один — молодой, поражавший меня тем, что с недосягаемой ловкостью писал рассказы, и другой — пожилой, видавший виды человек, оказавшийся при более близком знакомстве ужасною сволочью».

А, узнали! Ну конечно, гостей созвал Михаил Булгаков, и это «Театральный роман». Если быть точным – «Записки покойника». Название «Театральный роман» придумал Константин Симонов. В то время, когда что публиковать, а что нет, решали партийные клерки, и Симонов шутил: «Лучше напечатать «Театральный роман», чем не напечатать «Записки покойника».

Именно этот отрывок интересует нас по двум причинам. Во-первых, мы видим здесь редчайший литературный прецедент: один писатель хвалит другого. И не кто-нибудь, а Булгаков! Большинству писателей Михаил Афанасьевич скорее всего сказал бы: «Не пишите больше!» - умоляюще. И обязательно дождался бы ответа с торжественной интонацией: «Обещаю и клянусь!»

А тут: «С недосягаемой ловкостью писал рассказы». Да с ума сойти это же… зависть? Обратим внимание: «Я собрал гостей». Сам пригласил. Знал. Был знаком.

Тут есть большой соблазн написать, что оба они из Киева, что могли встречаться и видеться, что оба приехали в Москву, оба начали работать для театра, оба мучились «квартирным вопросом», оба потом писали в стол… Только не стоит высасывать из ушей и притягивать за палец. Виделись и познакомились только в Москве. Работали для очень разных театров. В стол писали потом все, кто чего-то стоил. При всем поверхностном сходстве – это очень разные люди и разные судьбы. Да, говорят, что Михаил Афанасьевич ценил рассказы Сигизмунда Доминиковича. Ну, это мы и прочитали. И все.

А случай и правда редкий.

Заметим, «молодой» был старше Булгакова на четыре года. И кстати, о театре.

Как войти в историю театра и выйти из нее

Нельзя сказать, что ни строчки Сигизмунда Доминиковича при жизни опубликовано не было. Очерк «Штемпель «Москва» появился в журнале «Россия» и был неплохо оплачен. В это время хорошо писались рассказы, начали приглашать в «литературные дома» и компании. Более того – стало модно приглашать на Кржижановского (см. выше), вспоминала Анна Гавриловна.

А вскоре через режиссера Леонида Львовича Лукьянова его рукописный (точнее, машинописный) сборник рассказов «Сказки для вундеркиндов» попадает в руки Александра Яковлевича Таирова. Таиров – эпоха. И в собственном Камерном театре, и в театральном искусстве. Уже прославились его «Записки режиссера», изданные к тому же еще и в Германии – театральнейшей стране двадцатых годов, он создал Камерный театр и свозил его на гастроли по Франции и Германии. И в этой самой Германии немецкий критик из Франкфурта написал: «Немецкий театр по сравнению с этим русским выглядит как тряпье рядом с кружевом, словно тюремный двор рядом с парком». Звездой таировского театра была великая Алиса Коонен.

Алиса Коонен

А еще в распоряжении и под его руководством Таирова были ВГЭКТЕМАС - Высшие Государственные Экспериментальные Театральные Мастерские с четырьмя факультетами: актерский, режиссерский, историко-теоретический и хорео-пантомимический. (Не путать с ГЭКТЕМАС!) Многие слышали о системе Станиславского и мейерхольдовском направлении в театре. Таиров создавал третье направление. И этот человек просит передать Кржижановскому, что хочет с ним повидаться. Разумеется, встреча состоялась, и Таиров немедленно приглашает Кржижановского читать во ВГЭКТЕМАС курс истории искусств. Он пишет для театра Таирова инсценировку романа Гилберта Кийта Честертона «Человек, который был четвергом». Роман сопротивлялся, не укладывался в сценические рамки, и Кржижановский проделал колоссальную работу – многое за Честертона переписал. Так что в афише пришлось указать «По схеме Честертона». Таиров, человек в высшей степени порядочный, и платил всегда, причем вовремя, и никогда не забывал указать имя автора в афише и программках. Критики оказались куда более забывчивы. Часто Кржижановского вообще не упоминали.

Сцена из спектакля Камерного театра «Человек, который был четвергом»
Александр Яковлевич Таиров

А в 1937 году – в год столетия смерти Пушкина – Сигизмунд Доминикович создал для Таирова инсценировку "Евгения Онегина". Сложнее задачу и вообразить трудно. Вот как описывает эту работу Анна Гавриловна Бовшек:

«Сигизмунд Доминикович начинал пьесу небольшим прологом: лавка Смирдина, Пушкин с группой современников писателей. Идет отрывок из «Разговора писателя с книгопродавцем». Следующая сцена: скромное запущенное сельское кладбище; Ленский, склонившийся над могилой Дмитрия Ларина, читает надгробную надпись и т. д. В компоновке сцен выявилось много нового, неожиданно интересного. Письмо Татьяны читает получивший его Онегин. Интересно намечалась сцена «Онегин и Пушкин у парапета набережной Невы». В пьесе подчеркивалась сатирическая сторона романа; любопытны были гости на именинах у Татьяны, архивные юноши».

Прочитав созданное Кржижановским, Алиса Георгиевна Коонен прижимала страницы к груди твердила, повторяя: «Пьеса есть! Пьеса есть!» Музыку должен был написать великий Сергей Сергеевич Прокофьев. Но как писать музыку к Онегину после Чайковского? Композитор решительно отказывался, его уговорили хотя бы послушать инсценировку.

«На чтение пьесы он пришел мрачный, недовольный, сел в кресло в дальнем углу огромного таировского кабинета, первые сцены слушал, глядя себе под ноги. Потом незаметно для себя стал двигаться вместе с креслом по диагонали прямо на Кржижановского. По окончании чтения включался в разговор, спор - и окончил тем, что дал согласие на музыкальное сопровождение!»

Но затем в дело вмешался репертком. Посмотрите в словаре или в Сети, что это такое. Правки чиновников выхолостили пьесу. Затем и сам театр едва не закрыли. И наконец – ушли из него и Таиров, и Алиса Коонен… Не один Кржижановский ушел из театрального искусства.

«Какую страну потеряли!», а? Ностальгия не мучает?

Как войти в историю кино, не будучи в ней упомянутым

А вот с кино было куда как хуже. Сигизмунд Доминикович написал сценарий для классического фильма отечественного и даже мирового кино, блистательную антиклерикальную сатиру «Праздник святого Йоргена».

Анатолий Кторов и Игорь Ильинский в фильме «Праздник святого Йоргена» завоевали огромную популярность

Вот отрывок из письма Сигизмунда Доминиковича Анне Гавриловне.

«Из последних сил настрочил 3,5 печатных листа, а теперь оказывается, что надо делать все сначала. Сначала так сначала, но откуда взять сил и времени? Внешне я не протестую, соглашаюсь писать «по Протазанову», но внутренне во мне все кипит, и я близок к тому, чтобы вообще послать их всех к черту. Тем более что никакого реального плана у Протазанова нет, а так, кое-какие отрывки, которые ему кажутся, разумеется, ценнее моего стройного темоведения... В дальнейшем от этих кино-людей надо подальше: пока я работал, как скаженный, над сколачиванием кадров, они тиснули в газете: «Режиссер Протазанов работает над составлением сценария «Праздник святого Йоргена».

Забывчивый Яков Протазанов

И заслуженный классик Яков Александрович Протазанов, и второй заслуженный классик - Владимир Захарович Швейцер указали в титрах авторами сценария… себя. Так плюнуть в вечность мало кому удавалось. Кржижановскому также «забыли» выплатить гонорар. Так и хочется написать «Учись, Микаэль, как надо работать без отмычек!». А фильм у Протазанова получился потрясающий.

Второй раз Сигизмунда Доминиковича позвали даже не писать, а спасать сценарий еще одного классического советского фильма – «Новый Гулливер». Насколько можно было спасти эту не слишком умную затею – трудно сказать. «Моя лилипуточка, приди ко мне…» - была там такая песня, явно не на слова Кржижановского. Что смог – он сделал. Итак, читаем в титрах: «Сценарий: засл. деят. иск. Г. Рошаль. Засл. Арт. Респ. А. Птушко».

Эти хоть заплатили. Но уважения к ним титры не прибавляют.

«Я еле удержался, чтобы не сказать, что за тему о Гулливере не следовало браться лилипутам...» - писал Кржижановский…

Как остаться без единой книги – и даже без могилы.

Почему пора остановиться? Потому что рассказ о прекрасном писателе повело куда-то в сторону. Мы ведь не за неудачи считаем его удивительным и большим русским писателем!

Но жизнь сносила в сторону его самого. Написание статей в «Большую. Советскую Энциклопедию» - для того, чтобы прокормиться. Правка бездарных сценариев – для того же. Необходимость хвататься за любую халтуру. Часто в письмах жене он упоминал доктора Шротта – это действительно был такой известный доктор который лечил голоданием. «Пришлось познакомиться с доктором Шроттом». «Доктор Шротт хоть и бродит за мной по пятам». «Хотелось бы, чтобы вообще старик как-нибудь отделался от меня, потерял мой адрес, что ли»… «За лекцию о Глинке прошу ботинки, за подход с литературной стороны - штаны». И так года и десятилетия.

Сигизмунд Кржижановский

С конца тридцатых годов Анна Гавриловна жила в паническом ужасе. Дворянин, поляк, да еще и умный. Что его спасло от столыпинского вагона и лагеря? Чудо?

Начиная с 1940 года он не напишет ни строчки литературных текстов. А после войны в его жизнь все более властно вступал и занимал хозяйское место алкоголь. Незадолго до смерти он утратил способность читать – не ослеп, а именно не мог разбирать письменные знаки. Вступил в «Клуб убийц букв» полноправным председателем.

28 декабря 1950 года он умер. Где находится его могила – неизвестно. Вот так.

Если литература Сигизмунда Кржижановского еще долго будет привлекать учёных и критиков, и будет оказывать серьезное влияние на творчество новых писателей, то биография – закончена. Сколько же еще людей – возможно такого же масштаба - обречено было на безвестность, на пустопорожний труд, на трагическую нереализованность!

Проходя по Арбату и увидев табличку «44» - вспомните удивительного писателя и человека – Сигизмунда Доминиковича Кржижановского.

И сегодня же попробуйте что-нибудь почитать. Ну а если никак – то хотя бы послушать.